От Нюрнберга до международного дышла
Когда сегодня говорят о международном праве (к сожалению, часто с уточнением - «так называемом»), то чаще всего имеют ввиду нечто связанное с ООН и ей подобными наднациональными структурами. Однако часто забывают об огромной роли в его становлении Нюрнбергского процесса над нацистскими преступниками.
Давно это уже было. Он начался 20 ноября 1945 года и длился 11 месяцев. Принципиально о таком процессе договорились еще на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в ноябре 1943 года. Затем решение судить (а не расстрелять на месте, как предлагал Черчилль) нацистов подтвердили главы трех держав на Ялтинской конференции в феврале 1945-го.
Вскоре был создан Международный военный трибунал, но победители заранее оговорили, что процесс должен стать не столько сугубо юридическим, сколько политическим. Что это будет суд последней инстанции, а презумпция невиновности в процессе не будет действовать в традиционном смысле, поскольку германская сторона изначально была признана виновной. Вот как сформулировал потом на суде это американский обвинитель Роберт Джексон: «Гитлер не унес всю ответственность с собой в могилу. Вся вина не завернута в саван Гиммлера. Эти живые избрали этих мёртвых себе в сообщники в этом грандиозном братстве заговорщиков, и за преступление, которые они совершили вместе, должен заплатить каждый из них… Они стоят перед этим судом, как запятнанный кровью Глостер (перечитайте «Короля Лира» - прим. автора) перед телом своего убитого короля. Он умолял вдову, как они умоляют вас: «Скажи, что я их не убивал». И королева ответила: «Тогда скажи, что они не убиты. Но они мертвы». Если вы скажете, что эти люди невиновны, это всё равно, что сказать, что не было войны, нет убитых, не было преступления».
Державы-организаторы процесса изначально договорились, что из него будут исключены ряд неудобных для каждой их стран вопросов, которые обсуждаться ни в коем случае не будут. Составить такой список «запретных тем» предложили англичане, но Сталин сразу и охотно согласился. И первым пунктом (всего их было девять) стал «пакт Молотова-Риббентропа» и секретные протоколы к нему. Когда адвокат Риббентропа пытался апеллировать к этим документам, его доводы были отвергнуты председательствовавшим английским судьей Лоуренсом. Последним пунктом был - политика СССР на Западной Украине и Западной Белоруссии, а также советско-польские отношения (в том числе "Катынское дело"). То были времена, когда великие державы умели договариваться по стратегическим вопросам, вполне прагматично не превращая вопросы второстепенные или потенциально обоюдоострые в непреодолимое препятствие. Кто-то сейчас скажет - боже, как цинично! Но порой бывает, что такой «здоровый цинизм» глядится получше нынешнего «идеализма» (ах, у нас «общечеловеческие ценности!»), в результате широкого применения которого в публичной политике на потребу СМИ и досужим обывателям-избирателям на деле торжествуют двойные стандарты.
Примечательно, что Нюрнбергский процесс не прервался и не затормозился даже тогда, когда уже была произнесена «Фултонская речь» Черчилля (весной 46-го года) и началась «холодная война». Подсудимые рассчитывали, что державы-победительницы перессорятся и сами начнут воевать между собой. Однако расчет не оправдался, и главных военных преступников в результате повесили в спортзале Нюрнбергской тюрьмы (11 человек, Борман был осужден заочно) силами американской «бригады смерти». Впрочем, более поздние и более мелкие процессы над другими нацистским преступниками, которые проводили наши западные союзники в своей зоне оккупации впоследствии уже весьма часто заканчивались контрастирующе мягкими приговорами. «Холодная война» все же сказалась и в этом.
Как, например и в том, что идея создания наднационального Международного уголовного суда, о чем заговорили сразу после Нюрнберга, не воплотилась в жизнь до 2002 года. К тому же США до сих пор не признают его юрисдикцию. Несколько ранее - в 90-х годах - возникли Международный трибунал по бывшей Югославии и Международный трибунал по Руанде.
Нюрнберг стал не просто судом над военными преступниками (как военного преступника судили еще кайзера Вильгельма Второго, но тот суд не был международным). Впервые в истории человечества людей судили за преступления против человечности. Впервые национальный суверенитет, этот «центр мироздания» Вестфальской системы, созданной после 30-летней войны в Европе в ХVII веке, оказался вторичным по сравнению с международным правом. Суверенитет перестал быть священной коровой, на которую можно ссылаться для оправдания всякий раз собственных «национальных» преступлений. Однако для того, чтобы это «надсуверенное» международное право окончательно утвердилось, необходима готовность к трансграничному сотрудничеству самых разных государств, и прежде всего тех держав, которые называются великими, готовность их в равной степени подчиниться этому праву. Ее, такой готовности, на сегодня, увы, нет. Пример, уже набивший оскомину в последние месяцы (его в который раз повторил Путин на саммите «большой двадцатки» в Австралии): Россия не сделала в Крыму ничего такого, чего не сделал бы Запад в свое время в Косово. Однако применительно к Косово международное право, право на монопольную трактовку присвоил себе, по сути, Запад и прежде всего США, оказалось тем «дышлом», которое повернули в одну сторону, а в отношении Крыма оно было повернуто совершенно в другую. Не хотелось бы, чтобы для реставрации того понимания общих угроз и общих целей, которое возникло у столь разных людей, как Сталин, Рузвельт и Черчилль, потребовались бы столь же трагические и кровавые события, какой была Вторая мировая война.
Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.
Подробнее: http://vm.ru/news/2014/11/19/ot-nyurnberga-do-mezhdunarodnogo-dishla-271243.html
Давно это уже было. Он начался 20 ноября 1945 года и длился 11 месяцев. Принципиально о таком процессе договорились еще на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в ноябре 1943 года. Затем решение судить (а не расстрелять на месте, как предлагал Черчилль) нацистов подтвердили главы трех держав на Ялтинской конференции в феврале 1945-го.
Вскоре был создан Международный военный трибунал, но победители заранее оговорили, что процесс должен стать не столько сугубо юридическим, сколько политическим. Что это будет суд последней инстанции, а презумпция невиновности в процессе не будет действовать в традиционном смысле, поскольку германская сторона изначально была признана виновной. Вот как сформулировал потом на суде это американский обвинитель Роберт Джексон: «Гитлер не унес всю ответственность с собой в могилу. Вся вина не завернута в саван Гиммлера. Эти живые избрали этих мёртвых себе в сообщники в этом грандиозном братстве заговорщиков, и за преступление, которые они совершили вместе, должен заплатить каждый из них… Они стоят перед этим судом, как запятнанный кровью Глостер (перечитайте «Короля Лира» - прим. автора) перед телом своего убитого короля. Он умолял вдову, как они умоляют вас: «Скажи, что я их не убивал». И королева ответила: «Тогда скажи, что они не убиты. Но они мертвы». Если вы скажете, что эти люди невиновны, это всё равно, что сказать, что не было войны, нет убитых, не было преступления».
Державы-организаторы процесса изначально договорились, что из него будут исключены ряд неудобных для каждой их стран вопросов, которые обсуждаться ни в коем случае не будут. Составить такой список «запретных тем» предложили англичане, но Сталин сразу и охотно согласился. И первым пунктом (всего их было девять) стал «пакт Молотова-Риббентропа» и секретные протоколы к нему. Когда адвокат Риббентропа пытался апеллировать к этим документам, его доводы были отвергнуты председательствовавшим английским судьей Лоуренсом. Последним пунктом был - политика СССР на Западной Украине и Западной Белоруссии, а также советско-польские отношения (в том числе "Катынское дело"). То были времена, когда великие державы умели договариваться по стратегическим вопросам, вполне прагматично не превращая вопросы второстепенные или потенциально обоюдоострые в непреодолимое препятствие. Кто-то сейчас скажет - боже, как цинично! Но порой бывает, что такой «здоровый цинизм» глядится получше нынешнего «идеализма» (ах, у нас «общечеловеческие ценности!»), в результате широкого применения которого в публичной политике на потребу СМИ и досужим обывателям-избирателям на деле торжествуют двойные стандарты.
Примечательно, что Нюрнбергский процесс не прервался и не затормозился даже тогда, когда уже была произнесена «Фултонская речь» Черчилля (весной 46-го года) и началась «холодная война». Подсудимые рассчитывали, что державы-победительницы перессорятся и сами начнут воевать между собой. Однако расчет не оправдался, и главных военных преступников в результате повесили в спортзале Нюрнбергской тюрьмы (11 человек, Борман был осужден заочно) силами американской «бригады смерти». Впрочем, более поздние и более мелкие процессы над другими нацистским преступниками, которые проводили наши западные союзники в своей зоне оккупации впоследствии уже весьма часто заканчивались контрастирующе мягкими приговорами. «Холодная война» все же сказалась и в этом.
Как, например и в том, что идея создания наднационального Международного уголовного суда, о чем заговорили сразу после Нюрнберга, не воплотилась в жизнь до 2002 года. К тому же США до сих пор не признают его юрисдикцию. Несколько ранее - в 90-х годах - возникли Международный трибунал по бывшей Югославии и Международный трибунал по Руанде.
Нюрнберг стал не просто судом над военными преступниками (как военного преступника судили еще кайзера Вильгельма Второго, но тот суд не был международным). Впервые в истории человечества людей судили за преступления против человечности. Впервые национальный суверенитет, этот «центр мироздания» Вестфальской системы, созданной после 30-летней войны в Европе в ХVII веке, оказался вторичным по сравнению с международным правом. Суверенитет перестал быть священной коровой, на которую можно ссылаться для оправдания всякий раз собственных «национальных» преступлений. Однако для того, чтобы это «надсуверенное» международное право окончательно утвердилось, необходима готовность к трансграничному сотрудничеству самых разных государств, и прежде всего тех держав, которые называются великими, готовность их в равной степени подчиниться этому праву. Ее, такой готовности, на сегодня, увы, нет. Пример, уже набивший оскомину в последние месяцы (его в который раз повторил Путин на саммите «большой двадцатки» в Австралии): Россия не сделала в Крыму ничего такого, чего не сделал бы Запад в свое время в Косово. Однако применительно к Косово международное право, право на монопольную трактовку присвоил себе, по сути, Запад и прежде всего США, оказалось тем «дышлом», которое повернули в одну сторону, а в отношении Крыма оно было повернуто совершенно в другую. Не хотелось бы, чтобы для реставрации того понимания общих угроз и общих целей, которое возникло у столь разных людей, как Сталин, Рузвельт и Черчилль, потребовались бы столь же трагические и кровавые события, какой была Вторая мировая война.
Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.
Подробнее: http://vm.ru/news/2014/11/19/ot-nyurnberga-do-mezhdunarodnogo-dishla-271243.html