Глава 1. Окончание.
Пролог http://v-m-zolotyx.livejournal.com/4799.html
Глава 1. Начало http://v-m-zolotyx.livejournal.com/4940.html
Глава 1. Продолжение http://v-m-zolotyx.livejournal.com/5233.html
Глава 1. Продолжение 2 http://v-m-zolotyx.livejournal.com/5481.html
Так или не совсем так, но Давыду удалось-таки обратить на себя внимание и дождаться здравиц, и даже в летописи, рассказывая об этой свадьбе, монах уделил ему строчку: «Того же лета Всеволод Юрьевич отдал дщерь свою Всеславу Чернигову за Ярославича Ростислава, и был там Ярослав Владимирович, а из Мурома Давыд Юрьевич».
Причина, по которой молодой князь оказался всеми замечен, мирно лежала в топкой луже… Впрочем, лучше начать по порядку.
Князь Всеволод со всем гостями поехал на соколиную охоту. Честно говоря, сам он предпочитал охоту на более серьезную дичь, но свадьба - дело веселое, а охота на лося или медведя, бывает, кончается по-разному, да и жениха по малолетству на такую не возьмешь, разве что коней стеречь. А вот на соколиную охоту Всеволод брал и княгиню. Сейчас-то нельзя, да и не поедет она от грудного сына. Раз все равно без жены ехать, князь выбрал бы охоту на вепря, этим летом их много развелось, ловчие говорят, они повсюду, поля топчут… Ну, ничего, дойдет и до вепрей очередь, а пока позабавимся с птицами.
Летнее утро было ясным, кони шли по мокрой от росы траве, и Давыд радовался, глядя на молодого сокола-тетеревятника, который иногда переступал по кожаной рукавице, позванивая бубенчиком на путах. Наконец выехали на большое поле, где хватило бы места всем.
Давыд сдернул клобучок с головы сокола и подкинул птицу вверх. Пущенный с руки сокол взмыл так высоко, что едва можно было различить темную точку на небе, но заметив вспугнутую куропатку, камнем упал вниз. Он был слишком высоко, и не смог спуститься достаточно быстро - куропатка успела нырнуть в кусты. Пришлось Давыду покрутить вабило - крыло голубя на шнурке, заметив которое, сокол вернулся на руку.
Давыд увидел, что Всеволоду повезло больше, может, потому, что его любимый сокол по имени Пряник был старше и опытней - он взлетел не так высоко, но оказался чуть впереди того места, где сидел спрятавшийся тетерев-черныш. Тетерев взлетев, пошел как бы навстречу Прянику, но ниже. Удар сокола был так силен, что казалось, он разбился о камень, в стороны полетели черные перья, тетерев перевернулся в воздухе, упал на землю недалеко от опушки, но через мгновенье все-таки взлетел и, припадая на левое крыло, долетел до леса и пропал в кустах между деревьев. Пряник бросился за ним, и вот они оба скрылись в лесу.
Всеволод спешился и, ругаясь, стал продираться через кусты отнять у сокола добычу. Но надо же было случиться, что именно за этими кустами, на полянке устроило дневную лежку небольшое стадо вепрей - старая черная самка со своим выводком. Они крепко спали и потому не услышали заранее приближения князя. Учуяв человека, подсвинки с визгом бросились врассыпную, а их мать развернулась для атаки. У кабанихи нет клыков, как у самца, но тяжелая старая матка так же опасна, как и секач, особенно если она защищает своих поросят, и, кусая, она может вырывать из бедра куски мяса. Вихрь черной щетины бросился на Всеволода раньше, чем он успел обнажить оружие, и сомкнувшиеся зубы сорвали с его бедра меч в ножнах. Всеволод остался безоружен - не ездят с рогатиной на соколиную охоту. Князь сдернул с пояса нож, прекрасно понимая, что лезвие длиной в ладонь не спасет его жизнь, а кабаниха уже развернулась для последнего нападения. И тут сквозь кусты проломился на поляну гнедой конь. С него прыгнул Давыд, выхватывая меч из ножен, тем же движением занес руку для удара, и прямо на лету с диким воплем рубанул по заросшему щетиной загривку. А вслед удару рухнул сам всем весом на споткнувшегося зверя, тут же вскочил и ударил еще раз, хотя необходимости в этом уже не было: вздыбленная щетина опала, уши обвисли. Всеволод тронул тушу сапогом, и она заколыхалась, как студень - теперь уж точно все.
Всеволод выдохнул, убрал нож и спросил:
- Как ты догадался?
- Услышал свиной визг и подумал - у тебя и копья-то нет.
- У меня и меча-то не оказалось, как видишь.
- Ну, тут грех жаловаться, он и в ножнах хорошо послужил, если б не меч, не видать бы тебе своей ноги, княже.
- Если б не ты, мне бы вообще ничего не видать, княже, - Всеволод выделил голосом титул Давыда.
Он подобрал свой меч, выпавший из покореженных ножен, как раз тогда, когда на поляну вывалились первые люди, ринувшиеся на крик Давыда. Княжий сокольник, Добрило, любил потом рассказывать, если ему наливали чарочку: «Вижу, я, значит, стоит Великий князь Всеволод, в руке меч, а напротив - юный князь, Давыд муромский, а у него по клинку уже кровь стекает. Ну, думаю, не иначе как умом муромец рехнулся, на Великого князя меч поднял, сам же ему крест целовал о прошлом годе только! Ну, я-то что, у меня только нож был, но и того достаточно, коли со спины-то. Но там и кроме меня бояре с мечами были, Иван Гаврилыч и Олександр Попович, уж он-то и замахнуться успел. А тут Всеволод-то наш не стал Давыдку мечом бить, а широко эдак шагнул и обнял крепко. Тут только мы кабанчика-то зарубленного и заметили. Хорошо, везучий Давыд, а то как пить дать, порешили бы, а князь Всеволод нам бы спасибо не сказал за спасителя своего».
А тетерев и Пряник нашлись неподалеку, тетерев оказался взрослым петухом, таких редко удается взять балобану, у тетерева был вспорот живот и выпущены кишки. Лопатки оказались словно перерублены ударом сокола.
***
У Великого князя Всеволода тем летом было много других забот, кроме пиров и охоты. Год назад он вмешался в распрю Рязанских Глебовичей: Роман, Игорь и Владимир поссорились с младшими братьями, Всеволодом и Святославом. Да не просто поссорились, а собрались просто-таки убить, что немного слишком для обычной распри. Конечно, вообще враждовать с родными плохо, и кому это знать, как не Всеволоду, которого из дома выгнал единородный брат? Пришлось тогда несколько лет пожить с матерью у ее родичей за морем, в Царьграде и в Солуни, что, впрочем, пошло ему только на пользу.
Но одно дело вывести в поле две дружины, узнать, у кого же ребра крепче, и кому по праву полагается отчий стол, а потом целовать на том крест, и не переступать крестное целование, пока ребра не срастутся, а другое дело нарочно пытаться убить родную кровь.
Всеволод пытался их усовестить, да только сильнее разозлил. Тогда он отправил из Владимира небольшой отряд в триста копий к младшим Глебовичам на помощь, скорее даже в надежде, что все стороны постыдятся Великого князя. Эх, не тут-то было. Старшие Глебовичи осадили Пронск со Святославом и владимирским отрядом внутри, и вполне серьезно принялись штурмовать.
Пришлось послать более внушительную помощь, которую возглавил друг и свояк Ярослав Владимирович, а с ним Всеволод послал и братьев-муромцев, Павла и младшего, Давыда. Когда они подошли к Коломне, показалось, что Роман с братьями вернулся в разум, а, может, и совесть проснулась - они отступили и покорились.
Но что такое совесть, в этой семейке если кто и помнил, так только Всеволод Глебович - недаром тезка Великому князю. Только муромцы и Ярослав, вздохнув с облегчением, направились обратно во Владимир, как Роман с братьями не только снова обступили Пронск, но и уговорили Святослава перебежать на их сторону, предав брата. И он не замедлил не только сдать им город, не только выдать братниных воевод в плен, но не постыдился пленить и жену брата с детишками и отдать своих союзников - присланный ему на помощь из Владимира отряд Великого князя, который он сам же у него и выпросил, посылая жалобные грамоты.
Конечно, услышав, что Всеволод, Великий князь Владимирский собирается идти на них со всеми силами, Роман с братьями тут же воинов Великого князя с извинениями выпустили и запросили мира, но с такими мириться - себя не уважать. Так в распре и зазимовали. А к весне из Чернигова пришел епископ Порфирий просить за духовных чад беспутных Глебовичей - Рязань-то в Черниговской епархии, даром что давно держит руку Владимира. А с ним и наш епископ Лука Ростовский и Владимирский, он-то у нас блаженный, искренне думает, что словом Божьим можно унять взбесившихся Глебовичей. Впрочем, что на Луку валить, сам не умнее его оказался, подумал, раз они Порфирия прислали, видно и впрямь хотят мира. В знак дружбы с ним своего боярина, Гюргия, послал с грамотами и у Всеволода Глебовича пронских бояр выпросил, хоть тот все еще кипел. Лучше б его послушал, он-то лучше своих братцев знает…
Нет, ну а Порфирий-то каков? Пердурий проклятый! Лжец толстомордый! Вчера отрок от Гюргия притек, еле живой. Говорит, приняли их поначалу хорошо, да только говорить сразу не стали, отложили назавтра. И только Порфирий засуетился и пошел наставить своих духовных чад Романа и Игоря. Что уж он там Роману рассказал, неясно, но утром пришли и всех повязали - и Гюргия, и бояр пронских, всех в поруб бросили. А один из отроков с ними не ночевал, у него сестра в Рязани замужем, так он к ней ночевать отпросился, а когда он проспался после встречи с зятем, сестра ему рассказала, что боярин-то его в порубе, и дала коня.
Так что ничего не остается, как закончатся свадебные торжества, придется собрать силы и идти на вероломных Глебовичей, чтобы вспомнили, кому они крест целовали. Пусть молодой Давыд отвезет брату невесту, а Павел обвенчавшись, собирается в поход, или брата пошлет, Давыд у него ничего, хорошим князем вырос, вон, охотясь с соколами, кабана добыл.
Глава 1. Начало http://v-m-zolotyx.livejournal.com/4940.html
Глава 1. Продолжение http://v-m-zolotyx.livejournal.com/5233.html
Глава 1. Продолжение 2 http://v-m-zolotyx.livejournal.com/5481.html
Так или не совсем так, но Давыду удалось-таки обратить на себя внимание и дождаться здравиц, и даже в летописи, рассказывая об этой свадьбе, монах уделил ему строчку: «Того же лета Всеволод Юрьевич отдал дщерь свою Всеславу Чернигову за Ярославича Ростислава, и был там Ярослав Владимирович, а из Мурома Давыд Юрьевич».
Причина, по которой молодой князь оказался всеми замечен, мирно лежала в топкой луже… Впрочем, лучше начать по порядку.
Князь Всеволод со всем гостями поехал на соколиную охоту. Честно говоря, сам он предпочитал охоту на более серьезную дичь, но свадьба - дело веселое, а охота на лося или медведя, бывает, кончается по-разному, да и жениха по малолетству на такую не возьмешь, разве что коней стеречь. А вот на соколиную охоту Всеволод брал и княгиню. Сейчас-то нельзя, да и не поедет она от грудного сына. Раз все равно без жены ехать, князь выбрал бы охоту на вепря, этим летом их много развелось, ловчие говорят, они повсюду, поля топчут… Ну, ничего, дойдет и до вепрей очередь, а пока позабавимся с птицами.
Летнее утро было ясным, кони шли по мокрой от росы траве, и Давыд радовался, глядя на молодого сокола-тетеревятника, который иногда переступал по кожаной рукавице, позванивая бубенчиком на путах. Наконец выехали на большое поле, где хватило бы места всем.
Давыд сдернул клобучок с головы сокола и подкинул птицу вверх. Пущенный с руки сокол взмыл так высоко, что едва можно было различить темную точку на небе, но заметив вспугнутую куропатку, камнем упал вниз. Он был слишком высоко, и не смог спуститься достаточно быстро - куропатка успела нырнуть в кусты. Пришлось Давыду покрутить вабило - крыло голубя на шнурке, заметив которое, сокол вернулся на руку.
Давыд увидел, что Всеволоду повезло больше, может, потому, что его любимый сокол по имени Пряник был старше и опытней - он взлетел не так высоко, но оказался чуть впереди того места, где сидел спрятавшийся тетерев-черныш. Тетерев взлетев, пошел как бы навстречу Прянику, но ниже. Удар сокола был так силен, что казалось, он разбился о камень, в стороны полетели черные перья, тетерев перевернулся в воздухе, упал на землю недалеко от опушки, но через мгновенье все-таки взлетел и, припадая на левое крыло, долетел до леса и пропал в кустах между деревьев. Пряник бросился за ним, и вот они оба скрылись в лесу.
Всеволод спешился и, ругаясь, стал продираться через кусты отнять у сокола добычу. Но надо же было случиться, что именно за этими кустами, на полянке устроило дневную лежку небольшое стадо вепрей - старая черная самка со своим выводком. Они крепко спали и потому не услышали заранее приближения князя. Учуяв человека, подсвинки с визгом бросились врассыпную, а их мать развернулась для атаки. У кабанихи нет клыков, как у самца, но тяжелая старая матка так же опасна, как и секач, особенно если она защищает своих поросят, и, кусая, она может вырывать из бедра куски мяса. Вихрь черной щетины бросился на Всеволода раньше, чем он успел обнажить оружие, и сомкнувшиеся зубы сорвали с его бедра меч в ножнах. Всеволод остался безоружен - не ездят с рогатиной на соколиную охоту. Князь сдернул с пояса нож, прекрасно понимая, что лезвие длиной в ладонь не спасет его жизнь, а кабаниха уже развернулась для последнего нападения. И тут сквозь кусты проломился на поляну гнедой конь. С него прыгнул Давыд, выхватывая меч из ножен, тем же движением занес руку для удара, и прямо на лету с диким воплем рубанул по заросшему щетиной загривку. А вслед удару рухнул сам всем весом на споткнувшегося зверя, тут же вскочил и ударил еще раз, хотя необходимости в этом уже не было: вздыбленная щетина опала, уши обвисли. Всеволод тронул тушу сапогом, и она заколыхалась, как студень - теперь уж точно все.
Всеволод выдохнул, убрал нож и спросил:
- Как ты догадался?
- Услышал свиной визг и подумал - у тебя и копья-то нет.
- У меня и меча-то не оказалось, как видишь.
- Ну, тут грех жаловаться, он и в ножнах хорошо послужил, если б не меч, не видать бы тебе своей ноги, княже.
- Если б не ты, мне бы вообще ничего не видать, княже, - Всеволод выделил голосом титул Давыда.
Он подобрал свой меч, выпавший из покореженных ножен, как раз тогда, когда на поляну вывалились первые люди, ринувшиеся на крик Давыда. Княжий сокольник, Добрило, любил потом рассказывать, если ему наливали чарочку: «Вижу, я, значит, стоит Великий князь Всеволод, в руке меч, а напротив - юный князь, Давыд муромский, а у него по клинку уже кровь стекает. Ну, думаю, не иначе как умом муромец рехнулся, на Великого князя меч поднял, сам же ему крест целовал о прошлом годе только! Ну, я-то что, у меня только нож был, но и того достаточно, коли со спины-то. Но там и кроме меня бояре с мечами были, Иван Гаврилыч и Олександр Попович, уж он-то и замахнуться успел. А тут Всеволод-то наш не стал Давыдку мечом бить, а широко эдак шагнул и обнял крепко. Тут только мы кабанчика-то зарубленного и заметили. Хорошо, везучий Давыд, а то как пить дать, порешили бы, а князь Всеволод нам бы спасибо не сказал за спасителя своего».
А тетерев и Пряник нашлись неподалеку, тетерев оказался взрослым петухом, таких редко удается взять балобану, у тетерева был вспорот живот и выпущены кишки. Лопатки оказались словно перерублены ударом сокола.
***
У Великого князя Всеволода тем летом было много других забот, кроме пиров и охоты. Год назад он вмешался в распрю Рязанских Глебовичей: Роман, Игорь и Владимир поссорились с младшими братьями, Всеволодом и Святославом. Да не просто поссорились, а собрались просто-таки убить, что немного слишком для обычной распри. Конечно, вообще враждовать с родными плохо, и кому это знать, как не Всеволоду, которого из дома выгнал единородный брат? Пришлось тогда несколько лет пожить с матерью у ее родичей за морем, в Царьграде и в Солуни, что, впрочем, пошло ему только на пользу.
Но одно дело вывести в поле две дружины, узнать, у кого же ребра крепче, и кому по праву полагается отчий стол, а потом целовать на том крест, и не переступать крестное целование, пока ребра не срастутся, а другое дело нарочно пытаться убить родную кровь.
Всеволод пытался их усовестить, да только сильнее разозлил. Тогда он отправил из Владимира небольшой отряд в триста копий к младшим Глебовичам на помощь, скорее даже в надежде, что все стороны постыдятся Великого князя. Эх, не тут-то было. Старшие Глебовичи осадили Пронск со Святославом и владимирским отрядом внутри, и вполне серьезно принялись штурмовать.
Пришлось послать более внушительную помощь, которую возглавил друг и свояк Ярослав Владимирович, а с ним Всеволод послал и братьев-муромцев, Павла и младшего, Давыда. Когда они подошли к Коломне, показалось, что Роман с братьями вернулся в разум, а, может, и совесть проснулась - они отступили и покорились.
Но что такое совесть, в этой семейке если кто и помнил, так только Всеволод Глебович - недаром тезка Великому князю. Только муромцы и Ярослав, вздохнув с облегчением, направились обратно во Владимир, как Роман с братьями не только снова обступили Пронск, но и уговорили Святослава перебежать на их сторону, предав брата. И он не замедлил не только сдать им город, не только выдать братниных воевод в плен, но не постыдился пленить и жену брата с детишками и отдать своих союзников - присланный ему на помощь из Владимира отряд Великого князя, который он сам же у него и выпросил, посылая жалобные грамоты.
Конечно, услышав, что Всеволод, Великий князь Владимирский собирается идти на них со всеми силами, Роман с братьями тут же воинов Великого князя с извинениями выпустили и запросили мира, но с такими мириться - себя не уважать. Так в распре и зазимовали. А к весне из Чернигова пришел епископ Порфирий просить за духовных чад беспутных Глебовичей - Рязань-то в Черниговской епархии, даром что давно держит руку Владимира. А с ним и наш епископ Лука Ростовский и Владимирский, он-то у нас блаженный, искренне думает, что словом Божьим можно унять взбесившихся Глебовичей. Впрочем, что на Луку валить, сам не умнее его оказался, подумал, раз они Порфирия прислали, видно и впрямь хотят мира. В знак дружбы с ним своего боярина, Гюргия, послал с грамотами и у Всеволода Глебовича пронских бояр выпросил, хоть тот все еще кипел. Лучше б его послушал, он-то лучше своих братцев знает…
Нет, ну а Порфирий-то каков? Пердурий проклятый! Лжец толстомордый! Вчера отрок от Гюргия притек, еле живой. Говорит, приняли их поначалу хорошо, да только говорить сразу не стали, отложили назавтра. И только Порфирий засуетился и пошел наставить своих духовных чад Романа и Игоря. Что уж он там Роману рассказал, неясно, но утром пришли и всех повязали - и Гюргия, и бояр пронских, всех в поруб бросили. А один из отроков с ними не ночевал, у него сестра в Рязани замужем, так он к ней ночевать отпросился, а когда он проспался после встречи с зятем, сестра ему рассказала, что боярин-то его в порубе, и дала коня.
Так что ничего не остается, как закончатся свадебные торжества, придется собрать силы и идти на вероломных Глебовичей, чтобы вспомнили, кому они крест целовали. Пусть молодой Давыд отвезет брату невесту, а Павел обвенчавшись, собирается в поход, или брата пошлет, Давыд у него ничего, хорошим князем вырос, вон, охотясь с соколами, кабана добыл.