Благовест-Инфо. Движение церковного обновления начала ХХ века и «обновленчество» 1920-х гг.
Движение церковного обновления начала ХХ века и «обновленчество» 1920-х гг. не имеют ничего общего, доказывает книга Юлии Балакшиной
2.12.2014 16:23
Москва, 2 декабря, Благовест-инфо. Презентация книги преподавателя кафедры Церковно-исторических дисциплин Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ) Юлии Балакшиной «Братство ревнителей церковного обновления (группа “32-х” петербургских священников), 1903-1907: Документальная история и культурный контекст» (Москва; Издательство СФИ) состоялась 1 декабря в Культурном центре «Покровские ворота». Фундаментальное исследование убедительно опровергает часто встречающееся утверждение о преемственности движения церковного обновления начала ХХ века и «обновленчества» 1920-х гг.
«Миф о группе «32-х» наконец развенчан. Юлия Балакшина показала: нет оснований говорить о том, что группа «32-х» была предтечей «обновленчества». Главная отличительная черта последних - беспредельный сервилизм, тогда как группа «32-х» выступала за максимальное освобождение Церкви от диктата государства», -- резюмировал один из главных итогов исследования известный историк Церкви, профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов. По его словам, утверждение обратного стало «глубоко укорененным мифом», кочующим из книги в книгу, из-за того, что до сих пор серьезного изучения «Братства ревнителей церковного обновления» не предпринималось. Книгу Ю. Балакшиной можно считать первым подобным исследованием.
Как рассказала автор, в монографии предпринята попытка осветить историю возникновения и развития группы «32-х» петербургских священников (в дальнейшем известной как «Союз церковного обновления» и «Братство ревнителей церковного обновления»). Она отметила особенности своего подхода к изучаемой теме: это «подход через личность, через человека» в широком культурно-историческом контексте. Поэтому при работе с многочисленными архивными документами Ю. Балакшина обращала внимание не только на фонды церковных учреждений, но и на личные письма, записки, дневники членов движения «32-х» -- Николая Петровича Аксакова, о. Григория Петрова, о. Николая Егорова и других. В приложении к монографии впервые опубликована переписка одного из лидеров группы «32-х» священника Константина Аггеева с профессором Киевской духовной академии Петром Кудрявцевым - важный источник для изучения церковной, общественной и культурной жизни России начала XX века. Эти письма хранились в Париже, они были переданы автору главным редактором «IMCA-press» профессором Никитой Струве. Как заметила Ю. Балакшина, этот личностный подход стал приносить «неожиданные плоды» - с ней связались потомки членов группы «32-х»; некоторые из них выступили на презентации со словами благодарности.
По словам автора книги, работа с документами убеждает, что представители «Союза церковного обновления» -- «люди жертвенного служения Богу и народу, люди глубокой христианской совести». Оказавшись в центре не только церковных коллизий эпохи, но и религиозно-философского ренессанса начала ХХ века, соединенные многочисленными личными связями с культурной элитой «серебряного века», они встали перед необходимостью отвечать на непраздные вопросы, которые накопились по отношению к Церкви: соединяются ли «небесные и земные идеалы», как соотносятся свобода и достоинство личности в светском и в церковном понимании, как сочетать личное спасение и общественную деятельность, как относиться к западной культуре и многие другие. Очевидно, что сегодня подобные вопросы актуальны ничуть не меньше, чем сто лет назад. Одно из главных программных положений «Союза церковного обновления», позже неслучайно сменившего название на «Братство ревнителей церковного обновления», -- независимость Церкви от государства, возрождение соборности как нового качества - «апостольской общинности», отметила Ю. Балакшина.
О.Георгий Митрофанов обратил внимание на то, что сами участники группы «32-х» являли «полноценную картину соборной деятельности Церкви»: митрополит Антоний (Вадковский) благословил их деятельность и духовно их окормлял, в движении трудились вместе клирики и миряне. Именно в таком составе, при активном участии мирян, надеялись участники группы, соберется Поместный Собор Русской Православной Церкви (что и произошло в 1917-1918 гг.).
Все выступавшие на вечере подчеркивали, что связывать «Союз церковного обновления» и «обновленчество» советского образца абсолютно неправомерно. Так, историк, завкафедрой СФИ Константин Обозный отметил: в книге Ю. Балакшиной четко показано, что у истоков этого движения стояло мировоззрение славянофила Ивана Петровича Аксакова, который поднял тему обновления церковной жизни. Славянофилов же невозможно заподозрить в «измене Церкви и обществу», считает К.Обозный. О.Георгий Митрофанов, напротив, видит в приверженности славянофильству слабую сторону «32-х», т.к., провозгласив свободу Церкви от государства, они ставили ее в зависимость от таких понятий как «Святая Русь», «русский народ» и т.д., что «может быть так же пагубно для церковной жизни, как и зависимость от самодержавия».
Перед понятием «обновленчество» в современной церковной жизни возник некий страх, этим ярлыком клеймят кого ни попадя, продолжил священник Илья Соловьев, кандидат исторических наук. Этот страх зиждется на непонимании сути «обновленчества», которое по сути своей является вовсе не реформаторским, не обновляющим, а реакционным, т.к. «пытается реставрировать систему государственно-церковных отношений, сломленных революцией и преодоленных Собором 1917-1918 гг., и ради этого предает своих собратьев». Однако сегодня «есть силы в Церкви», которым выгодно, считает о.Илья, связывать движение «32-х» с советским «обновленчеством», чтобы даже мысли об обновлении в церковной жизни имели отрицательные коннотации. Именно сегодня книга о движении «32-х» исключительно актуальна: то, о чем писали герои книги Ю. Балакшиной, «так же злободневно звучит», отметил о.Илья.
Группа «32-х» -- это один из последних «проектов» Синодального периода, а «обновленчество» -- первый советский религиозный проект, в основе которого - «сервилизм, которого еще не знало человечество», подчеркнул сущностную разницу игумен Иннокентий (Павлов). А священник Георгий Кочетков, ректор СФИ, отметил, что исследование Ю. Балакшиной, расставляя все точки над i в вопросе о несуществующей преемственности обновления начала ХХ века и «обновленцев», подводит черту и под четвертьвековым периодом современной церковной истории, когда в «обновленчестве» обвиняли его самого и его сподвижников. «Сейчас у людей уже язык не поворачивается назвать нас «обновленцами». Мы можем смело причислять себя к тем, кто вдохновляется наследием дореволюционной синодальной Церкви», -- сказал о. Георгий, подчеркнув, что участники «Союза церковного обновления» полагали в основание церковного возрождения соборность как «обретение свободы».
На презентации выступили также Елена Белякова-кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Церкви исторического факультета МГУ, Ольга Евдокимова-доктор филологических наук, профессор РГПУ им. А.И. Герцена, Александр Копировский -- ученый секретарь СФИ.
Юлия Зайцева
2.12.2014 16:23
Москва, 2 декабря, Благовест-инфо. Презентация книги преподавателя кафедры Церковно-исторических дисциплин Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ) Юлии Балакшиной «Братство ревнителей церковного обновления (группа “32-х” петербургских священников), 1903-1907: Документальная история и культурный контекст» (Москва; Издательство СФИ) состоялась 1 декабря в Культурном центре «Покровские ворота». Фундаментальное исследование убедительно опровергает часто встречающееся утверждение о преемственности движения церковного обновления начала ХХ века и «обновленчества» 1920-х гг.
«Миф о группе «32-х» наконец развенчан. Юлия Балакшина показала: нет оснований говорить о том, что группа «32-х» была предтечей «обновленчества». Главная отличительная черта последних - беспредельный сервилизм, тогда как группа «32-х» выступала за максимальное освобождение Церкви от диктата государства», -- резюмировал один из главных итогов исследования известный историк Церкви, профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов. По его словам, утверждение обратного стало «глубоко укорененным мифом», кочующим из книги в книгу, из-за того, что до сих пор серьезного изучения «Братства ревнителей церковного обновления» не предпринималось. Книгу Ю. Балакшиной можно считать первым подобным исследованием.
Как рассказала автор, в монографии предпринята попытка осветить историю возникновения и развития группы «32-х» петербургских священников (в дальнейшем известной как «Союз церковного обновления» и «Братство ревнителей церковного обновления»). Она отметила особенности своего подхода к изучаемой теме: это «подход через личность, через человека» в широком культурно-историческом контексте. Поэтому при работе с многочисленными архивными документами Ю. Балакшина обращала внимание не только на фонды церковных учреждений, но и на личные письма, записки, дневники членов движения «32-х» -- Николая Петровича Аксакова, о. Григория Петрова, о. Николая Егорова и других. В приложении к монографии впервые опубликована переписка одного из лидеров группы «32-х» священника Константина Аггеева с профессором Киевской духовной академии Петром Кудрявцевым - важный источник для изучения церковной, общественной и культурной жизни России начала XX века. Эти письма хранились в Париже, они были переданы автору главным редактором «IMCA-press» профессором Никитой Струве. Как заметила Ю. Балакшина, этот личностный подход стал приносить «неожиданные плоды» - с ней связались потомки членов группы «32-х»; некоторые из них выступили на презентации со словами благодарности.
По словам автора книги, работа с документами убеждает, что представители «Союза церковного обновления» -- «люди жертвенного служения Богу и народу, люди глубокой христианской совести». Оказавшись в центре не только церковных коллизий эпохи, но и религиозно-философского ренессанса начала ХХ века, соединенные многочисленными личными связями с культурной элитой «серебряного века», они встали перед необходимостью отвечать на непраздные вопросы, которые накопились по отношению к Церкви: соединяются ли «небесные и земные идеалы», как соотносятся свобода и достоинство личности в светском и в церковном понимании, как сочетать личное спасение и общественную деятельность, как относиться к западной культуре и многие другие. Очевидно, что сегодня подобные вопросы актуальны ничуть не меньше, чем сто лет назад. Одно из главных программных положений «Союза церковного обновления», позже неслучайно сменившего название на «Братство ревнителей церковного обновления», -- независимость Церкви от государства, возрождение соборности как нового качества - «апостольской общинности», отметила Ю. Балакшина.
О.Георгий Митрофанов обратил внимание на то, что сами участники группы «32-х» являли «полноценную картину соборной деятельности Церкви»: митрополит Антоний (Вадковский) благословил их деятельность и духовно их окормлял, в движении трудились вместе клирики и миряне. Именно в таком составе, при активном участии мирян, надеялись участники группы, соберется Поместный Собор Русской Православной Церкви (что и произошло в 1917-1918 гг.).
Все выступавшие на вечере подчеркивали, что связывать «Союз церковного обновления» и «обновленчество» советского образца абсолютно неправомерно. Так, историк, завкафедрой СФИ Константин Обозный отметил: в книге Ю. Балакшиной четко показано, что у истоков этого движения стояло мировоззрение славянофила Ивана Петровича Аксакова, который поднял тему обновления церковной жизни. Славянофилов же невозможно заподозрить в «измене Церкви и обществу», считает К.Обозный. О.Георгий Митрофанов, напротив, видит в приверженности славянофильству слабую сторону «32-х», т.к., провозгласив свободу Церкви от государства, они ставили ее в зависимость от таких понятий как «Святая Русь», «русский народ» и т.д., что «может быть так же пагубно для церковной жизни, как и зависимость от самодержавия».
Перед понятием «обновленчество» в современной церковной жизни возник некий страх, этим ярлыком клеймят кого ни попадя, продолжил священник Илья Соловьев, кандидат исторических наук. Этот страх зиждется на непонимании сути «обновленчества», которое по сути своей является вовсе не реформаторским, не обновляющим, а реакционным, т.к. «пытается реставрировать систему государственно-церковных отношений, сломленных революцией и преодоленных Собором 1917-1918 гг., и ради этого предает своих собратьев». Однако сегодня «есть силы в Церкви», которым выгодно, считает о.Илья, связывать движение «32-х» с советским «обновленчеством», чтобы даже мысли об обновлении в церковной жизни имели отрицательные коннотации. Именно сегодня книга о движении «32-х» исключительно актуальна: то, о чем писали герои книги Ю. Балакшиной, «так же злободневно звучит», отметил о.Илья.
Группа «32-х» -- это один из последних «проектов» Синодального периода, а «обновленчество» -- первый советский религиозный проект, в основе которого - «сервилизм, которого еще не знало человечество», подчеркнул сущностную разницу игумен Иннокентий (Павлов). А священник Георгий Кочетков, ректор СФИ, отметил, что исследование Ю. Балакшиной, расставляя все точки над i в вопросе о несуществующей преемственности обновления начала ХХ века и «обновленцев», подводит черту и под четвертьвековым периодом современной церковной истории, когда в «обновленчестве» обвиняли его самого и его сподвижников. «Сейчас у людей уже язык не поворачивается назвать нас «обновленцами». Мы можем смело причислять себя к тем, кто вдохновляется наследием дореволюционной синодальной Церкви», -- сказал о. Георгий, подчеркнув, что участники «Союза церковного обновления» полагали в основание церковного возрождения соборность как «обретение свободы».
На презентации выступили также Елена Белякова-кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Церкви исторического факультета МГУ, Ольга Евдокимова-доктор филологических наук, профессор РГПУ им. А.И. Герцена, Александр Копировский -- ученый секретарь СФИ.
Юлия Зайцева