"Решила лучше умереть, чем дать ложные показания": письмо Сары Неймарк из лагеря. Июнь 1940 г.
28-го октября 1937 г. был арестован мой двоюродный дед по отцовской линии, Ефим Неймарк. На следующий день, 29 октября арестовали и его жену Сару.
Их единственный сын Володя, мой двоюродный дядя, расстался со своими родителями навсегда, когда ему было 10 лет.
31 марта 1938 года Ефим был расстрелян. Сара получила 8 лет как «член семьи изменника родины». Из лагеря она смогла передать на волю письмо младшему брату мужа, моему деду Павлу. 16 декабря 1940 года Сару сбивает машина прямо на зоне. Об этом, выйдя на свободу, написала Цилия Норкина, с которой они подружились в лагере: когда они шли колонной, Сару вызвал какой-то вертухай, а когда она вышла и пошла к нему, сзади на нее резко газанул грузовик. Сара погибла сразу, не мучаясь. Там никто не сомневался, что это было убийство.
Павел Неймарк погиб в 1942 г. под Сталинградом в штрафбате.
Июнь 40 г.
Павел! Пользуюсь возможностью, может быть, единственной в моей жизни написать тебе всю правду, какая бы она не была жуткой.
Ефим во время следствия подвергался тяжелым нечеловеческим физическим репрессиям, в результате чего он дал такие «письменные показания», каких от него добивались.Все его показания сплошная ложь и клевета на себя и на людей, которые под влиянием тех же репрессий, дали на Ефима ложные «показания». Ефим дал «показания», что он «шпион в пользу Японии и Германии, троцкист, мятежник, изменник родины» - в общем ужасы, от которых у меня волосы стали дыбом. Обо всем этом я узнала от людей, с которыми он перестукивался, сидя ряд месяцев в одиночке. Меня во время допроса тоже мучили и избивали, но я решила лучше умереть, чем дать ложные показания на себя и на других людей, так что мне не дали личного обвинения, а подвели под какую-то секретную статью, по которой жены изменников родины отвечают за мужей, и приговорили к 8 годам лагерей. Я бесконечно много раз писала о следствии Ефима, но, увы, по-видимому, это никого не интересует. Жив ли Ефим - не знаю. Думаю, что любя его, можно пожелать ему смерти - конца страданиям. Если он жив, то в строжайшей изоляции, заживо погребен где-нибудь, возможно, в Колыме или другом месте. Никакой надежды ни на его, ни на мое спасение - нет. Моя жизнь - это сплошной ад, я на положении совершенно бесправного раба. Без всякого основания и незаслуженно заклеймили клеймом контрреволюционера. На воле трудно себе представить, в какую пытку можно превратить жизнь ни в чем не повинного человека, каким являются Ефим и я. Может быть, пройдут десятилетия и истина восторжествует, но для нас это будет слишком поздно. Зачем я все это пишу? Я решила тебе все обрисовать, так как меня очень беспокоит судьба Вовы. Боюсь, что его ждут из-за родителей большие страдания. На днях меня снова куда-то угонят (именно угонят, как скотину), возможно в Заполярье, в область вечной мерзлоты, а может, в другое место, но мне это безразлично. Когда сообщу новый адрес, то напиши мне, что письмо тобой получено. Сара
Их единственный сын Володя, мой двоюродный дядя, расстался со своими родителями навсегда, когда ему было 10 лет.
31 марта 1938 года Ефим был расстрелян. Сара получила 8 лет как «член семьи изменника родины». Из лагеря она смогла передать на волю письмо младшему брату мужа, моему деду Павлу. 16 декабря 1940 года Сару сбивает машина прямо на зоне. Об этом, выйдя на свободу, написала Цилия Норкина, с которой они подружились в лагере: когда они шли колонной, Сару вызвал какой-то вертухай, а когда она вышла и пошла к нему, сзади на нее резко газанул грузовик. Сара погибла сразу, не мучаясь. Там никто не сомневался, что это было убийство.
Павел Неймарк погиб в 1942 г. под Сталинградом в штрафбате.
Июнь 40 г.
Павел! Пользуюсь возможностью, может быть, единственной в моей жизни написать тебе всю правду, какая бы она не была жуткой.
Ефим во время следствия подвергался тяжелым нечеловеческим физическим репрессиям, в результате чего он дал такие «письменные показания», каких от него добивались.Все его показания сплошная ложь и клевета на себя и на людей, которые под влиянием тех же репрессий, дали на Ефима ложные «показания». Ефим дал «показания», что он «шпион в пользу Японии и Германии, троцкист, мятежник, изменник родины» - в общем ужасы, от которых у меня волосы стали дыбом. Обо всем этом я узнала от людей, с которыми он перестукивался, сидя ряд месяцев в одиночке. Меня во время допроса тоже мучили и избивали, но я решила лучше умереть, чем дать ложные показания на себя и на других людей, так что мне не дали личного обвинения, а подвели под какую-то секретную статью, по которой жены изменников родины отвечают за мужей, и приговорили к 8 годам лагерей. Я бесконечно много раз писала о следствии Ефима, но, увы, по-видимому, это никого не интересует. Жив ли Ефим - не знаю. Думаю, что любя его, можно пожелать ему смерти - конца страданиям. Если он жив, то в строжайшей изоляции, заживо погребен где-нибудь, возможно, в Колыме или другом месте. Никакой надежды ни на его, ни на мое спасение - нет. Моя жизнь - это сплошной ад, я на положении совершенно бесправного раба. Без всякого основания и незаслуженно заклеймили клеймом контрреволюционера. На воле трудно себе представить, в какую пытку можно превратить жизнь ни в чем не повинного человека, каким являются Ефим и я. Может быть, пройдут десятилетия и истина восторжествует, но для нас это будет слишком поздно. Зачем я все это пишу? Я решила тебе все обрисовать, так как меня очень беспокоит судьба Вовы. Боюсь, что его ждут из-за родителей большие страдания. На днях меня снова куда-то угонят (именно угонят, как скотину), возможно в Заполярье, в область вечной мерзлоты, а может, в другое место, но мне это безразлично. Когда сообщу новый адрес, то напиши мне, что письмо тобой получено. Сара