ИЗ ЗАПИСОК ТЕАТРАЛА
450
Года четыре спустя, когда мне было пятнадцать, я получил право праздновать свой День Рождения два вечера подряд. Первого апреля гостей не приглашали. Приходили те, кто помнил: родственники, - тогда их, слава Богу, было ещё много, - друзья родителей, без которых нельзя было представить ни одного события у нас дома. В общем, от двадцати, до тридцати гостей. К сожалению, это число было реально ограничено местом в квартире, сравнительно небольшой, да ещё оснвательно заставленной старой громоздкой мебелью.
Зная мамин размах, а особенно, во всем, что касалось приема гостей, я уверен, что мама вынесла бы из комнаты всё, что мешало, но, прежде всего, надо было элементарно иметь место, куда это вынести. Больше тридцати человек поместить на тридцати квадратных метрах, половину которых занимала мебель, было просто нельзя. Этого не могла даже наша мама. Правда, только реальная, физическая невозможность могла её остановить.
Пока моими приятелями были двоюродные братья и сестры и дети друзей семьи, всё великолепно получалось. Моих ровесников со мною, разумеется, усаживали за стол, угощали огромным количеством печеного, поили чаем... Нас, понятно, никто не торопил, но мы и сами не засживались за столом. Наевшись досыта до отвалу, мы отползали на кушетку и активно общались, а за столом, к всеобщему удовольствию, размещались «взрослые».
В так называемые подвижные игры мы не играли. Не очень любили попросту, да и негде было. Я вот подумал, что ни один из друзей моего детства никогда не увлекался спортом, если только не считать спортом шахматы. Мы разговаривали о марках, которые многие собирали, играли в карты или просто болтали, рассказывая друг другу совершенно неправдоподобные истории. Про одного из моих друзей, который весьма преуспел в этом, его мать говорила обычно, кокетливо опустив глаза: «Вы знаете, мой сын - такой фантазер...». Эта формулировка и много лет спустя развлекала моих родителей. И сегодня, если один из нас хочет намекнуть своим, что кому-то не стоит верить, он просто отмечает, что этот кто-то - большой фантазёр.
Но когда лет в пятнадцать, ко мне, по мнению моих родителей, пришла пора надежд и грусти нежной, мне было дано право на отдельный вечер для приема своих ровесников и, разумеется, ровесниц. На самом деле, пора это пришла несколько раньше, но тут, как и во многих иных случаях, главное не событие, совершающееся де факто, а его признание де юре. Получив такое признание, я использовал своё право на два вечера в течение пятидесяти лет, то есть до самого отъезда из Баку. Меня уже не лимитировала площадь или разница в возрасте моих гостей, но возникали другие, может быть, более важные соображения. Но обо всем в свое время.
А в одиннадцать лет самые лучшие минуты моего Дня Рождения начинались, когда мы, удовлетворенные желудочно, по обидной, но точной формулировке Стругацких, устраивались на кушетке, а взрослые, пьющие чай и ведущие свои, ну, совершенно неинтересные разговоры, оставляли нас в покое. Очевидно, наши разговоры тоже не вызывали у них интереса...
В назначенный день и час Елизавета Петровна привела к нам Колю. Собственно, о том, что она его привела, знал только я, да и то случайно, потому что, когда я открыл, Коле дверь, - а в этот день, по традиции, двери гостям открывал именно я, - я увидел спину быстро уходящей женщины и узнал её. Не знаю, сама ли она не захотела оставаться гостьей в малознакомом доме или Коля, мальчик амбициозный, не пожелал, чтобы знали, что его, «как маленького», привела мама, но зашел к нам он один.
За три года, что мы не виделись Коля вырос, но вырос, естественно, и я, и соотношение принципиально не изменилось: он по-прежнему был небольшим, вертким, с длинным носом и внимательными, умными глазами, а я тем же увальнем, с медлительными движениями и малоподвижным лицом.
Я с радостью и гордостью познакомил его со своими старыми приятелями, которым заранее прожужжал уши разговорами о Коле.. Не скажу, чтобы он вызвал у них симпатию, они встретили его настороженно и, пожалуй, чуть ревниво. Но и они, по-видимому, не привлекли его интереса: количеством прочитанного и сохраненого в памяти ни один из них с ним тягаться не мог, а мне удавалось держаться с Колей на равных лишь при немалом напряжении. На десятой минуте общения мы с ним увлеченно забрались в такие дебри, что мои приятели откровенно заскучали, и я, памятуя об обязанностях хозяина, - а с этим у нас дома было строго, - с некоторым огорчением, но и облегчением вернулся из эмпиреев на грешную землю, и мы, вооружившись бумагой и карандашами, принялись играть во что-то «умственное», но в равной мере доступное всем.
Конечно, Коля, шутя, обыгрывал всех остальных. Я, наверное, мог бы составить ему некоторую конкуренцию, но все мои гости тогда играли в одну игру, а я в две одновременно, и по неписанным правилам второй, я не должен был у себя дома выигрывать у своих гостей, чтобы не огорчать их. Особенно, если гостей было несколько... Для меня превосходство Коли над моими остальными сверстниками было настолько разительным, что они сразу же показались мне скучными и неинтересными.
Время пролетело незаметно, и к какому-то определенному часу Коля засобирался домой. Он очень вежливо попрощался с мамой, которую знал и раньше, и с папой, которому был представлен в начале вечера. А когда мама забеспокоилась, как Коля ночью один доберется домой, - светомаскировки никто не отменял и на улицах было темно, - он лаконично ответил: «За мной должны придти».
Мы с мамой проводили его до дверей. Мама хотела убедиться, что он не останется на улице один. У дверей его ждала Елизавета Петровна. Мама стала уговаривать её зайти, посидеть с нами. Она очень вежливо но твердо отклонила приглашение. Коля что-то тихо сказал ей, и она попросила маму в ближайшее воскресенье отпустить меня днем к ним, сказав, что Коля придет за мной. Я умоляюще посмотрел на маму, но этого, скорее всего, и не требовалось: у мамы были глаза, и она всё видела и понимала. Разрешение было немедленно дано, и мы с легким сердцем распрощались до воскресенья, а три долгих года, которые прошли между нашими встречами, сразу ссохлись и исчезли. Мы никогда не вспоминали о них.
А об этом воскресенье и о многих других я, с вашего разрешения, расскажу в другой раз.
This entry was originally posted at http://v-kolmanovsky.dreamwidth.org/340129.html. Please comment there using OpenID.