Архетипы русского правосознания и Конституция 1993 года
Двадцать лет назад в России была принята самая демократическая конституция в её истории. Путь, который мы за это время проделали от свободы, граничащей с анархией, до режима управляемой демократии, показывает, что успешность любой реформы государственного организма, прежде всего, зависят от парадигмы (картины мира) её инициаторов, от ценностных ориентиров их правосознания. Как известно, все попытки мирной модернизации России, начиная с «Эпохи великих реформ» Александра II и заканчивая принятием Конституции РФ в 1993 году, были связаны с формированием неких новых правовых институтов, которые должны гарантировать свободу её гражданам. Однако на практике их непоследовательность приводила к разочаровывающим результатам и, как следствие, к возрождению авторитаризма. Данная работа посвящена объяснению этой загадки отечественной истории на основе экспликации аксиологических оснований конституционализма и архетипов русского правосознания.
Прежде всего, определимся с понятиями. Некоторые зарубежные и отечественные ученые стремятся доказать, что россиянам не нужна демократия. Мол, русский человек никогда не знал, что это такое в своей истории, и поэтому демократия не представляет для него никакой ценности. Как это ни странно, но с такими взглядами на русскую историю согласны даже некоторые оппоненты режима «управляемой демократии». Таких подходов, например, придерживается В.Б.Пастухов. Он считает, что культура народа определяет облик власти, так же как геном человека определяет его внешний вид. «Русский культурный код с очень большой натяжкой можно назвать европейским, еще меньше он похож на азиатский. Поэтому, как не накладывай на русское государство европейский грим, из-под него всегда будут выступать евразийские скулы».
С нашей точки зрения, это слишком упрощенные или крайне заинтересованные позиции, характерные для правосознания российской элиты. Более того, для оправдания своего неограниченного господства ею в свое время была выработана идеологема «национальной русской идеи». И если следовать пониманию русской идеи, предложенной И.А. Ильиным, как совокупности понятий, выражающих историческое своеобразие и особое призвание русского народа, то можно с уверенностью сказать, что в тысячелетней российской истории было три серьезных попытки сконструировать и реализовать концепцию «русской национальной идеи»: это «Москва - третий Рим», триада «православие, самодержавие, народность» (доктрина «официальной народности») и «страна победившего социализма». Эти три самые известные попытки конструирования национальной русской идеи имели следующие архетипические черты. Во-первых, все они пытались осуществить предикацию достоинства личности через служение интересам власти. Во-вторых, свобода личности приносилась в жертву интересам тотальности (народа), оформленной в государство. В-третьих, интересы тотальности (народа) и государства отождествлялись на онтологическом уровне с интересами элиты и способом её властвования. В-четвертых, все они служили, прежде всего, задачам легитимизации господства конкретных личностей в глазах мирового сообщества, а внутри страны, с учетом вышеуказанных архетипических черт, ставка, как правило, делалась на насилие, осуществляемое в той или иной форме. Но самый главный их изъян заключается в том, что эти концепции национальной идеи не выражали базовые ценности русского народа - волю и правду. А ведь без этого ценностного фундамента любая «национальная русская идея» или Конституция становится фиговым листком, прикрывающим огромное корыстное Эго российской властвующей элиты.
Конечно, история государства Российского не изобилует примерами успешного функционирования демократических институтов. Но делать на этой основе глобальный вывод обо всем строе народной жизни есть явная логическая ошибка. Если следовать этой логике, то получается, что, с одной стороны, государство полностью отождествляется с народом, хотя на самом деле логически и исторически это явления разного порядка. Государство есть всего лишь совокупность институтов и специальных людей, реализующие функцию управления общими делами народа на определенной территории. А народ в этой связи есть не что иное, как материальная и духовная основа государства. В мире есть народы без государства, но история не знает государств без народа. И поскольку государство есть управляющее начало, только оно и может оказывать разлагающее влияние на народ. Обратный процесс, когда народ разлагает государственные институты, истории не известен. Следовательно, если государство и её элита деградируют, то такая власть самореформироваться уже не может. И здесь необходима творческая, конституирующая новую государственность, энергия народа.
С другой стороны, история любого народа не есть реализация во времени и пространстве некой его неизменной сущности. Человеческий род тем и отличается от животного мира, что не только приспосабливается к окружающей среде, но и активно её изменяет в соответствие со своими потребностями, ценностями и уровнем знаний. Поэтому, из того, что русский человек в прошлом не знал, что такое демократия, никак не следует, что она ему не нужна.
На самом деле, если мы будем рассматривать эту проблему с точки зрения фундаментальных русских ценностей - воли и правды, то мы получим совсем другие результаты. Воля и правда являются стрежнем русской народной души, что было с эмпирической достоверностью описано в лучших произведениях великой русской литературы. Даже само становление и развитие России как крупнейшей евразийской империи было непредвиденным следствием стремления русского народа реализовать эти свои онтологические ценности. Как отметил еще Н.А. Бердяев, практически мирное территориальное расширение нашего государства до середины XVIII в. происходило вследствие бегства русского населения от произвола помещиков и царских чиновников в центре на окраины и новые земли в поисках возможности жить на воле и по правде.
Основная проблема при сопоставлении этих базовых народных ценностей с демократическими ценностями состоит в том, что понятия «воля» и «правда» являются очень многозначными в русском языке. Так, в словаре В.И. Даля, воля определяется и как свобода, простор в поступках, и как отсутствие принуждения; и как неподвластность; и как власть или сила, право, хотение. [2, т.1, с.238] Аналогично обстоит дело и с понятием «правда». В.И. Даль приводит следующие определения: «Правда - это истина на деле, истина в образе, во благе; правосудие, справедливость; праведность, законность, безгрешие». [2, т. 3, с.378] В данном случае мы имеем дело с синкретическим единством объективных и субъективных характеристик бытия человека. Иначе говоря, основная задача при выработке философии российской конституции заключается в том, чтобы преодолеть амбивалентность обыденного понимания базовых ценностей русского народа и осуществить их рационализацию, которая должна определять практику государственного строительства. Представляется, что наиболее адекватной парадигмой для рационализации онтологических русских ценностей является конституционализм как определенная форма правосознания, которая выработала эффективную методологию реализации человеческого достоинства.
Прежде всего, определимся с понятиями. Некоторые зарубежные и отечественные ученые стремятся доказать, что россиянам не нужна демократия. Мол, русский человек никогда не знал, что это такое в своей истории, и поэтому демократия не представляет для него никакой ценности. Как это ни странно, но с такими взглядами на русскую историю согласны даже некоторые оппоненты режима «управляемой демократии». Таких подходов, например, придерживается В.Б.Пастухов. Он считает, что культура народа определяет облик власти, так же как геном человека определяет его внешний вид. «Русский культурный код с очень большой натяжкой можно назвать европейским, еще меньше он похож на азиатский. Поэтому, как не накладывай на русское государство европейский грим, из-под него всегда будут выступать евразийские скулы».
С нашей точки зрения, это слишком упрощенные или крайне заинтересованные позиции, характерные для правосознания российской элиты. Более того, для оправдания своего неограниченного господства ею в свое время была выработана идеологема «национальной русской идеи». И если следовать пониманию русской идеи, предложенной И.А. Ильиным, как совокупности понятий, выражающих историческое своеобразие и особое призвание русского народа, то можно с уверенностью сказать, что в тысячелетней российской истории было три серьезных попытки сконструировать и реализовать концепцию «русской национальной идеи»: это «Москва - третий Рим», триада «православие, самодержавие, народность» (доктрина «официальной народности») и «страна победившего социализма». Эти три самые известные попытки конструирования национальной русской идеи имели следующие архетипические черты. Во-первых, все они пытались осуществить предикацию достоинства личности через служение интересам власти. Во-вторых, свобода личности приносилась в жертву интересам тотальности (народа), оформленной в государство. В-третьих, интересы тотальности (народа) и государства отождествлялись на онтологическом уровне с интересами элиты и способом её властвования. В-четвертых, все они служили, прежде всего, задачам легитимизации господства конкретных личностей в глазах мирового сообщества, а внутри страны, с учетом вышеуказанных архетипических черт, ставка, как правило, делалась на насилие, осуществляемое в той или иной форме. Но самый главный их изъян заключается в том, что эти концепции национальной идеи не выражали базовые ценности русского народа - волю и правду. А ведь без этого ценностного фундамента любая «национальная русская идея» или Конституция становится фиговым листком, прикрывающим огромное корыстное Эго российской властвующей элиты.
Конечно, история государства Российского не изобилует примерами успешного функционирования демократических институтов. Но делать на этой основе глобальный вывод обо всем строе народной жизни есть явная логическая ошибка. Если следовать этой логике, то получается, что, с одной стороны, государство полностью отождествляется с народом, хотя на самом деле логически и исторически это явления разного порядка. Государство есть всего лишь совокупность институтов и специальных людей, реализующие функцию управления общими делами народа на определенной территории. А народ в этой связи есть не что иное, как материальная и духовная основа государства. В мире есть народы без государства, но история не знает государств без народа. И поскольку государство есть управляющее начало, только оно и может оказывать разлагающее влияние на народ. Обратный процесс, когда народ разлагает государственные институты, истории не известен. Следовательно, если государство и её элита деградируют, то такая власть самореформироваться уже не может. И здесь необходима творческая, конституирующая новую государственность, энергия народа.
С другой стороны, история любого народа не есть реализация во времени и пространстве некой его неизменной сущности. Человеческий род тем и отличается от животного мира, что не только приспосабливается к окружающей среде, но и активно её изменяет в соответствие со своими потребностями, ценностями и уровнем знаний. Поэтому, из того, что русский человек в прошлом не знал, что такое демократия, никак не следует, что она ему не нужна.
На самом деле, если мы будем рассматривать эту проблему с точки зрения фундаментальных русских ценностей - воли и правды, то мы получим совсем другие результаты. Воля и правда являются стрежнем русской народной души, что было с эмпирической достоверностью описано в лучших произведениях великой русской литературы. Даже само становление и развитие России как крупнейшей евразийской империи было непредвиденным следствием стремления русского народа реализовать эти свои онтологические ценности. Как отметил еще Н.А. Бердяев, практически мирное территориальное расширение нашего государства до середины XVIII в. происходило вследствие бегства русского населения от произвола помещиков и царских чиновников в центре на окраины и новые земли в поисках возможности жить на воле и по правде.
Основная проблема при сопоставлении этих базовых народных ценностей с демократическими ценностями состоит в том, что понятия «воля» и «правда» являются очень многозначными в русском языке. Так, в словаре В.И. Даля, воля определяется и как свобода, простор в поступках, и как отсутствие принуждения; и как неподвластность; и как власть или сила, право, хотение. [2, т.1, с.238] Аналогично обстоит дело и с понятием «правда». В.И. Даль приводит следующие определения: «Правда - это истина на деле, истина в образе, во благе; правосудие, справедливость; праведность, законность, безгрешие». [2, т. 3, с.378] В данном случае мы имеем дело с синкретическим единством объективных и субъективных характеристик бытия человека. Иначе говоря, основная задача при выработке философии российской конституции заключается в том, чтобы преодолеть амбивалентность обыденного понимания базовых ценностей русского народа и осуществить их рационализацию, которая должна определять практику государственного строительства. Представляется, что наиболее адекватной парадигмой для рационализации онтологических русских ценностей является конституционализм как определенная форма правосознания, которая выработала эффективную методологию реализации человеческого достоинства.