Сочинение по прочитанному произведению
Думается, что байка. Но давайте гипотетически...Как в школе. Разберем произведение.
Вот эта история весь день то там, то здесь попадалась на глаза.
Ну, давайте возьмем копию исходника, например, у Радуловой.
В метро - за смертью. История Саяны Монгуш
Я ищу человека, спасшего мне жизнь. Я не знаю на каком он свете. Мы были случайными попутчиками в питерском метро.
"Канун выборов. Выходные. Тишина. Реклама неназойлива. Вот напротив стоит молодой человек, скорее даже подросток и держит яркую «единороссовскую» газету. Вычурность в том, что он разворачивает ее слишком явно «на публику», предвыборных газет нигде уже не раздают, поэтому таскающий с собой старый номер и читающий ее в метро может быть только одним - передвижной, живой рекламой, к которой неприменим закон. Читать все, что вздумается нам еще не запрещают. А вот так навязчиво обрабатывать если не слух, то глаз в местах массового скопления - подсовывая яркую партийную эмблему - вполне узаконенное нарушение закона. Но я люблю совсем другое чтение. На моих коленках «Дело» с Самуилом Лурье. Его «Обострение классовой борьбы» я не успеваю дочитать, потому что два массивных ботинка останавливаются передо мной и на плохом, но понятном английском звучит «фак», «блек» и прочее «вон из России».
Поднимаю глаза. Классический российский скинхед. Бритая голова, черная куртка, ботинки и взгляд. Нехороший такой взгляд. Ровесник моего старшего сына. Его маме должно быть, как и мне 42. Мы смотрели одни и те же фильмы, сдавали одинаковые экзамены, ездили в пионерские лагеря и пели там про дружбу у костра, примерно в одно время получали дипломы, выходили замуж и рожали своих первенцев. Теперь наши дети подросли. Мой сын учится в Китае. Чтобы не стать мишенью для «наших фашистов». Прицел в питерском метро 1 декабря вместо него свелся на мне. А я люблю этот город. Я приезжаю к нему иногда без всякого повода. И говорю ему на перроне всегда - здравствуй, и езжу бездумно в метро, не думая о том, что это опасно. Хотя об опасности легитимизированного фашизма в стране, знаю, может быть больше многих. Не только потому, что я - журналист. Не только потому, что видела, как привозили из Москвы гроб с телом забитой скинхедами тувинской студентки. Распухшая голова не помещалась в посмертное ложе, а тело с гуттаперчевой готовностью складывалось, как у тряпичной куклы, потому что были переломаны все кости. Первокурсница иняза успела только деликатно сообщить по телефону мужу сестры - коренному, безукоризненно голубоглазому, светлокожему москвичу только три слова: кажется, у меня проблемы… После этого телефон замолчал навсегда. Его не забрали. Как и деньги. Отняли только жизнь.
Увидев дополнение к словам в виде разворачивающейся для удара ноги, я вскочила, и, намотав на руку массивный и дорогущий черт, фотоаппарат (общественное имущество, выданное мне со скрипом, лишь потому, что я должна была сфотографировать духовного лидера буддистов Его Святейшество Далай-ламу в Индии) предостерегла: «Только попробуй, негодяй». Русская речь от «фак, блек» затормозила умственную деятельность решительного юноши, но ненависти не поубавила. Он включил другой режим, в котором впрочем, был тот же скудный лексикон. «Россия - для русских! Зиг Хайль!». Он еще поупражнялся в попытках лягнуть меня ногой, но на «Черной речке» вдруг вышел. Его последние экзерсисы в виде выставленного среднего пальца и матов я попыталась снять на аппарат, но он вместе с напарником трусливо стал скрывать лицо.
Колонку Лурье я так и не дочитала. Потому что на следующей станции в вагон ввалились уже 8 или 9 фашистов, и я услышала тот же трусливый голос: «Вот она!» Ребенок моей ровесницы указывал на меня. Он успел пересесть в соседний вагон и доложить по телефону обстановку и намеченных жертв. Зондеркоманда прибыла быстро, вероятнее всего, ожидая звонка в соседних вагонах. Там ничего интересного не было. Лупить пенсионеров со славянским лицом - команда еще не родилась, но когда перебьют всех, кто «не наши» очередь дойдет и до них. Потому что «отстой», потому что беззащитны, потому что просто мозолят глаза и бабушка в детстве нотациями «доставала». В память о ней и будут лупить. Все как в знаменитой абсурдистской пьесе «Носорог». Ненависть как цунами, раз рожденная не остановится на пол-пути, пока не слизнет все, что окажется в радиусе ее запала. Кстати, Россию чаще стали называть Абсурдистаном. Одно из слэнговых словечек нового времени.
Не хочу описывать, как сжимается в комочек, в эмбрион тот, кого наметили убить. Как мой сосед, оказавшийся с не очень русским лицом, вместо меня, успевшей выскользнуть из живого клубка ненависти с криком - помогите, не стойте, пожалуйста, вызовите милицию, пожалуйста спасите нас, нажмите стоп-кран, остановите - стал мишенью дружных ударов двадцати ног. Я разглядела его «неправильное» лицо только потом, на фотографиях, которые успела сделать, пока препиралась с первым фашистом - разведчиком. Сосед попал профилем во все снимки. Я не знаю, жив ли он. Куда они выволокли его избитое тело, на глазах у молчавшего и отводившего глаза вагона. Его пинали на протяжении всего перегона между двумя станциями. Эти пять или сколько их там минут, мне казались бесконечными, как в «Списке Шиндлера». Вы помните дерьмо, в которое погрузился ребенок, цеплявшийся за жизнь? Я была в этом дерьме. Оно переполняло вагон. И мне тоже было нечем дышать. Ни одна из симпатичных молодых женщин, с хорошими интеллигентными лицами, мужчин, с крепкими руками и плечами, никто из этого множества взиравших на расправу не ответил на просьбу нажать всего на две кнопки телефона. «02»
Меня спас не только сосед - то ли живой сейчас, то ли убитый на месте. Ввинтившись за чью-то спину, я видела одного из фашистов, сторожившего дверь. Он легко было бы меня обнаружил, если бы человек стоявший передо мной - и слышавший шепот - спасите меня, пожалуйста, не выдавайте - сдвинулся хотя бы на сантиметр. Человек простоял до конца «ветки», пока вагон совсем не обезлюдел. Он ничего не сказал мне. Просто стоял и прикрывал спиной. Хотя мог и отойти, как делали все, к кому я бросалась за помощью. Ты прячешься, а ряды, вместо того, чтобы сомкнуться, расступаются и эта убийственная «вежливость», когда с тобою никто не желает соприкасаться и спасительные стенки разваливаются на глазах при твоем приближении - самое страшное открытие, из тех, что я обнаружила в поведении человека разумного. В питерском метро. Среди белого дня. В день, не объявленный началом войны с инородцами.
Я не хочу вспоминать про милиционера с «Проспекта Просвещения», как бы не понимавшего значения слова «фашист» и позвонившего в линейное отделение на «Черную речку» только после того, как он ознакомился с двумя моими удостоверениями: международной карточкой журналиста и служебной, с гербом России и записью о месте работы с волшебным словом «Правительство». Никакого заявления он, понятное дело, принимать не мечтал. «Ничего не было». И я, украшенная следами рифленых ботинок на брюках и пальто перед ним была миражом.
«А вы не плачьте. Я всех их заснял. Это американцы специально дают деньги и заставляют молодежь так поступать» - сказал вдруг мужчина, вышедший следом за мной из вагона. «Если вы журналист, обязательно напишите про это». Мне показалось, что он, напротив, если и снимал все, то как контролер. Чтобы потом обсудить с “ребятами” проколы, “проработать” их.
Я ищу человека, спасшего мне жизнь - моего случайного соседа в вагоне метро, пытавшегося заступиться за женщину, несмотря на свое «конфликтогенное» южное происхождение. Я благодарна незнакомому питерцу, так же молча спасшему меня от расправы. Еще было радостно, от того, что люди, с которыми я дружу, оказались настоящими. Хотя, чтобы убедиться в этом, наверное, не обязательно садиться в вагон петербургского метро на линии «Черная речка» - «Проспект Просвещения» в день, когда фашистам разрешается проводить свой трусливый санчас."
"Это (на фото) вагон метро, в котором напали на Саяну. Спокойные лица пассажиров, на глазах у которых она отбивалась от десяти подонков в тяжелых ботинках. И профиль человека, который спас ей жизнь - они оставили ее, переключившись на него."
"А это ее письмо:
"Я жива - а жив ли мой спаситель - сейчас выясняем с помощью журналистов и правозащитников -приеду расскажу и покажу синяки - спас меня еще аппарат которым я отбивалась и пенсиоенр спрятавший за свою спину - я чуть не обмочилась от животного страха за жизнь - меня бы забили насмерть эти 10 ребят годных мне в сыновья, если бы не другая жертва - они пинают тебя кованными ботинками и кричат зиг зайль - россиЯ для русских - а ты ползаешь между ног пассажиров и умоляешь спасти и помочь и все отворачиваются - это страшнее всего - когда вокруг тебя образуется пустота - и все расступаются и некуда спрятаться - и никто не хочет вызвать милицию или нажать на стоп кран несмотря на твою мольбу и крики".
---
"P.S. Еще от Ани (подруга Саяны - прим.): "Если кто сомневается, что нападение имело место, наберите в Яндексе пару слов - вы это умеете, я уверена. Узнаете все подробности. Если кто не понял, что страшного на фотографиях - то это лица пассажиров, спокойные и смотрящие в пол. У них на глазах двое (пока) скинов оскорбляют и нападают на женщину. Когда их стало 10, Саяне было уже не до фотосъемки.
Самое главное: про человека, который за нее вступился, так ничего и не известно. Если у кого-то есть идеи, как можно его найти (если, будем надеяться, он жив) - поделитесь".
Вообще-то странная донельзя история. На даму напали. Кто-то за нее заступился и теперь она сама не знает, "на каком он свете".
Зато вот сфотографировать она успела. И выложить в интернет. И поговорить, выйдя из вагона "с коллегой". И обосрать коллегу малость. А потом еще красиво, граммотно и метафорично написать историю. Странно в общем это. Ну ладно, скушаем что есть и даже попробуем не подавиться.
Самое часто повторяющееся слово здесь "пассажиры"
Бесчувственные, трусливые, гавнистые донельзя.
Цитата: Если кто не понял, что страшного на фотографиях - то это лица пассажиров, спокойные и смотрящие в пол. У них на глазах двое (пока) скинов оскорбляют и нападают на женщину. Когда их стало 10, Саяне было уже не до фотосъемки.
А до этого Саяна умело упражнялась в фотоискусстве. Благо, и фотоаппарат оказался при себе.
Все ЖЖ-сообщество в шоке: вот пассажиры - гады!
Статья делает на пассажиров ударение не меньшее, чем на гадов-скинов.
Допустим.
А что должны были в данном случае сделать пассажиры? Вот я вижу какую-ту девочку там в красном... молодую женщину. Да, конечно, парни "плюнь-укатится" есть.
И рядочком пенсионеры.
Сидят себе и в потолок смотрят.
Не потому что они бесчувственны. Не потому что они бессердечны или "за фашистов". Они ЗНАЮТ, ЧТО ОНИ БЕССИЛЬНЫ. А у них тоже есть дети. Родители. И их жизнь. Они просто бессильны перед десятком долбоебов. Как бессильны перед пожаром, землетрясением, террактом. Не пассажиры- главная проблема истории. Так что нафига так мусолить бессердечность?
А с остальным всем полностью согласна: жить страшно в этом мире. Мне очень жаль Саяну и мужчину этого. Надеюсь, с ним все будет нормально. Даже если это неправда, то жаль как героев истории. К сожалению, у героев подобных историй до х.и больше прототипов.
Сочувствуем все, ессно.
Но. Честно говоря. Если бы, не да Бог, мой муж (папа, брат) ехал в этом вагоне и встал бы на защиту Саяны, полез бы в драку с толпой отморозков, я бы пиздец как им гордилась бы...Нося передачки в больницу, а то и цветы куда подальше. И мой ребенок, думаю, тоже, был бы охуенно счастлив, что его папа не трус какой-то там бессердечный.
Я думаю, что каждый сейчас про себя скажет тоже самое, хотя кто-то и вякнет: "да, пассажиры гавнистые и трусливые попались..да, не повезло с попутчиками. И ты, дура такая же". И сплюнет трижды: "Тьфу -тьфу, пронесло".
Так что давайте вот не будем закатывать глаза и удивляться. Это НАША жизнь. Вне зависимости байка конкретная история или нет. Давайте проявлять сами аккуратность. Например, у меня не возникнет мысли пройтись вечерком по турецким или там абабским переулочкам. В юбочке. С длинными светлыми волосами и декольте до коленей. Хотя опять же...я что, не человек и не имею права посмотреть достопримечательности в 30 градусную жару?
Хоть расфрендьте меня, хоть забросайте помидорами сейчас. Но я на самом деле считаю, что если полураздетая мамзель в подпитом состоянии ловит машину на обочине в три часа ночи, любой уважающий себя маньяк просто обязан ее изнасиловать. Да, не совсем удачная аналогия, но тоже жизнь. И те же крики: "Гад, маньяк, извращенец, гореть ему..." .
Да, такая у нас жизнь. Именно такая. И с эти надо как-то выживать. В данном конкретном случае, если бы это был случай, есть еще и наземный транспорт. Уж сколько этих историй в вагонах питерского метро было...