Старые истории свежим взглядом: Есфирь и Пурим
Милый праздник Песах мы обсудили в прошлый раз. А сегодня хочется вспомнить старый добрый праздник Пурим - "один из самых веселых дней иудейского календаря".
Итак, слово Книге Эсфирь (официоз): "Главной героиней книги является Эсфирь - родственница и воспитанница еврея Мардохея, жившего в Сузах и однажды спасшего жизнь царю Артаксерксу. Когда перед царем встала проблема выбора новой жены, выбор его пал на Эсфирь. Один из придворных Артаксеркса, министр Аман, был крайне раздражен тем, что Мардохей отказывался склоняться перед ним. Сплетя сеть интриг, Аман добился согласия царя на уничтожение всего еврейского народа. Узнав об этом, Мардохей потребовал от Эсфири, чтобы та заступилась перед царем за свой народ. Вопреки строгому придворному этикету, нарушение которого грозило ей потерей своего положения и самой жизни, Эсфирь явилась к Артаксерксу без приглашения и убедила его посетить приготовленный ею пир, во время которого и обратилась к нему с просьбой о защите евреев. Узнав подоплеку интриг, Артаксеркс приказал повесить Амана на той же виселице, которую Аман приготовил было для Мардохея, а в отмену указа об истреблении евреев разослан был новый указ: о праве их противиться исполнению первого. В силу этого указа евреи с оружием в руках восстали на защиту своей жизни и уничтожили множество врагов, в том числе десятерых сыновей Амана. В ознаменование этого у евреев был установлен праздник Пурим." (Пурим - Википедия)
История запутанная и захватывающая.
Начнем с "плетения сети интриг". Следим за рукой…
Царь Артаксеркс женат на красавице Астинь. Дает пир на весь мир.
"В седьмой день, когда развеселилось сердце царя от вина, он сказал Мегуману, Бизфе, Харбоне, Бигфе и Авагфе, Зефару и Каркасу - семи евнухам, служившим пред лицем царя Артаксеркса, чтобы они привели царицу Астинь пред лице царя в венце царском для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее; потому что она была очень красива. Но царица Астинь не захотела прийти по приказанию царя, объявленному чрез евнухов. И разгневался царь сильно, и ярость его загорелась в нем". (Есф. 1:10-13)
Видимо, имеет место семейная размолвка. Астинь, возможно, не хочет бежать, как собачонка, по требованиям пьяного "в хлам" мужа, причем известно для чего: раздеваться (показывать красоту в одном венце) перед гостями. Или, учитывая нравы того времени, кто-то банально помешал ей прийти… Но пьяный царь, естественно, сразу взбеленился.
Тут же к нему подскакивают "доброжелатели" и начинают нашептывать:
"И сказал Мемухан пред лицем царя и князей: не пред царем одним виновна царица Астинь, а пред всеми князьями и пред всеми народами, которые по всем областям царя Артаксеркса; потому что поступок царицы дойдет до всех жен, и они будут пренебрегать мужьями своими и говорить: царь Артаксеркс велел привести царицу Астинь пред лице свое, а она не пошла. Теперь княгини Персидские и Мидийские, которые услышат о поступке царицы, будут то же говорить всем князьям царя; и пренебрежения и огорчения будет довольно. Если благоугодно царю, пусть выйдет от него царское постановление и впишется в законы Персидские и Мидийские и не отменяется, о том, что Астинь не будет входить пред лице царя Артаксеркса, а царское достоинство ее царь передаст другой, которая лучше ее. Когда услышат о сем постановлении царя, которое разойдется по всему царству его, как оно ни велико, тогда все жены будут почитать мужей своих, от большого до малого. И угодно было слово сие в глазах царя и князей; и сделал царь по слову Мемухана". (Есф. 1:16-21)
Пьяный, и в этом состоянии легко внушаемый, царь берет и отказывается от своей жены Астинь в пользу поиска "другой, которая лучше". А другая, между прочим, уже готова и обучена Мардохеем. Даже иудейское имя Гадасса заменили на древнеперсидское Есфирь. Но это, ясное дело, никакое не плетение сети интриг, а чистая случайность…
"И был он (Мардохей) воспитателем Гадассы, - она же Есфирь, - дочери дяди его, так как не было у нее ни отца, ни матери. Девица эта была красива станом и пригожа лицем. И по смерти отца ее и матери ее, Мардохей взял ее к себе вместо дочери. Когда объявлено было повеление царя и указ его, и когда собраны были многие девицы в престольный город Сузы под надзор Гегая, тогда взята была и Есфирь в царский дом под надзор Гегая, стража жен". (Есф. 2:7,8)
Понятно, что подготовленная "невинная скромница" Гадасса-Есфирь в постели показала царю небо в алмазах.
"И взята была Есфирь к царю Артаксерксу, в царский дом его <…>. И полюбил царь Есфирь более всех жен, и она приобрела его благоволение и благорасположение более всех девиц; и он возложил царский венец на голову ее и сделал ее царицею на место Астинь". (Есф. 2:16,17)
Далее Мардохей через своего секс-агента оговаривает двух приближенных царя, убирая часть его окружения и зарабатывая себе очки в глазах Артаксеркса. При этом Есфирь продолжает по его приказу врать о своей родословной. А в мире, где родословная - это первейшая ценность (благородный род, аристократия, отличается от других именно происхождением), такое поведение иначе как преступлением и назвать нельзя. Мардохей с Гадассой лгут и катают доносы… Причем Есфирь в первую очередь "выполняет слово" своего хозяина Мардохея, а на мужа ей плевать…
"Есфирь все еще не сказывала о родстве своем и о народе своем, как приказал ей Мардохей; а слово Мардохея Есфирь выполняла и теперь так же, как тогда, когда была у него на воспитании. В это время, как Мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Гавафа и Фарра, оберегавшие порог, озлобились, и замышляли наложить руку на царя Артаксеркса. Узнав о том, Мардохей сообщил царице Есфири, а Есфирь сказала царю от имени Мардохея. Дело было исследовано и найдено верным, и их обоих повесили на дереве. И было вписано о благодеянии Мардохея в книгу дневных записей у царя". (Есф. 2:20,23)
Кстати, о деле, которые было исследовано и найдено верным. В самом начале книги сказано, что "царь пытал этих двух евнухов, и, когда они сознались, были казнены". Думаю, после доноса их "взяли", в застенках пытали, а там они уже подписали признание, что "являются агентами всех разведок мира, троцкистами, льющими воду на дело контрреволюции". Ну их и "того"… Классика жанра…
В общем, понятно. Царь уже "попал".
А дальше Мардохей решает избавиться от главного конкурента.
Аман явно был выдающимся человеком. Не персом. В синодальном переводе значится македонянин. Т.е. соплеменником будущих правителей мира, греков Александра Македонского (которые придут уже совсем скоро по историческим меркам). "После сего возвеличил царь Артаксеркс Амана, сына Амадафа, Вугеянина, и вознес его, и поставил седалище его выше всех князей, которые у него; и все служащие при царе, которые были у царских ворот, кланялись и падали ниц пред Аманом, ибо ТАК ПРИКАЗАЛ ЦАРЬ. А Мардохей не кланялся и не падал ниц". (Есф. 3:1,2)
В общем, Аман - правая рука царя. Что очень круто для иноземца. А Мардохей совсем обнаглел. Ведь дело не в том, что он не оказывает личные почести. Проблема в том, что ЕМУ ПЛЕВАТЬ НА ПРИКАЗ ЦАРЯ… А почему плевать, мы уже прекрасно поняли…
Чуть позже Мардохей так станет объяснять свою заносчивость: "Ты знаешь всё; Ты знаешь, Господи, что не для обиды и не по гордости и не по тщеславию я делал это, что не поклонялся тщеславному Аману, ибо я охотно стал бы лобызать следы ног его для спасения Израиля; но я делал это ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НЕ ВОЗДАТЬ СЛАВЫ ЧЕЛОВЕКУ ВЫШЕ СЛАВЫ БОЖИЕЙ И НЕ ПОКЛОНЯТЬСЯ НИКОМУ, КРОМЕ ТЕБЯ, Господа моего, и я не стану делать этого по гордости". (Есф. 4:17)
Аман видит неладное. В империи персов живет иноземный народ. Который свои обычаи ставит выше любых законов Персии и ее царя. Евреев пленили и вывели из Палестины вавилоняне (иракцы), но потом персы (иранцы) разрушили их империю и, в общем-то, освободили иудеев. Евреи могли вернуться в Палестину (Ханаан), но не стали. Живут и ведут себя вызывающе. Им, мол, закон не писан. Точнее, готовы слушать они лишь "глас божий", который для них озвучивают священники-левиты в синагогах, т.е. фактически единственной легитимной властью они признают лишь свою иудейскую племенную иерархию, а все государственные начала народов, в чьих странах они живут, "имеет в виду крупным планом".
Дословно: "И сказал Аман царю Артаксерксу: есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего; и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их, и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую. Тогда снял царь перстень свой с руки своей и отдал его Аману, сыну Амадафа, Вугеянину, чтобы скрепить указ против Иудеев. И сказал царь Аману: отдаю тебе это серебро и народ; поступи с ним, как тебе угодно". (Есф. 3:8-11)
Про "истребить их" - это на совести сочинителя. Потому что потом много времени пройдет, указ Амана станет известен, иудеи опечалятся, но никакого истребления не будет. Думаю, там было не про истребление, а что-то вроде Нюрнбергских законов Гитлера или какой-нибудь черты оседлости, плюс явный дополнительный побор (налог) серебром. В общем, можно сказать, официально "ввели графу национальность", как-то ущемили в правах. И это, видимо, очень мешало устоявшимся гешефтам… Собственно, если бы было про истребить, евреи бы побежали, верно? А они просто "были в смятении": "Равно и во всякой области и месте, куда только доходило повеление царя и указ его, было большое сетование у Иудеев, и пост, и плач, и вопль". (Есф. 4:3)
В любом случае Мардохей решает действовать. Отправляет приказ своему агенту Гадассе-Есфирь повлиять на царя с целью "защитить свой народ". Из ее ответа всплывает нюанс: ее статус больше похож на любимую наложницу, чем на царицу, и за любое проявление инициативы по отношению к царю могут и казнить. Тем более, что в статусе "любимая" сама Есфирь начинает сомневаться: царь уже месяц ею пренебрегает. В общем, агенту стало страшно. Тогда Мардохей начинает ее банально запугивать и шантажировать: либо рискнешь и, возможно, останешься жива, либо мы тебя точно прикончим.
"Все служащие при царе и народы в областях царских знают, что всякому, и мужчине и женщине, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, один суд - смерть; только тот, к кому прострет царь свой золотой скипетр, останется жив. А я не звана к царю вот уже тридцать дней. И пересказали Мардохею слова Есфири. И сказал Мардохей в ответ Есфири: не думай, что ты одна спасешься в доме царском из всех Иудеев. Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придет для Иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского?" (Есф. 4:11-14)
В общем, делать нечего, Есфирь готовится к спецоперации. Просчитывает слабости объекта, прикидывает шансы. Артаксеркс, как мы уже знаем, горазд до выпивки, "под градусом" становится агрессивен и легко внушаем. Явно слаб до женского пола, и как следствие почти наверняка самолюбив и ревнив. А виртуозная в некоторых делах Гадасса у него явно на хорошем счету…
Есфирь готовит пир (т.е. обильное возлияние). Причем рассчитывает на несколько дней, чтобы уж наверняка. Расфуфырилась в пух и прах ("оделась по-царски") и заявилась без приглашения к царю. Как и было рассчитано, пронесло: царь подозвал ее к себе и не рассердился.
Есфирь "просто приглашает на пир" самого царя и Амана в придачу. На пиру уже можно оценить степень опьянения, охмурения и подкоблучия мужика: "И сказал царь Есфири ПРИ ПИТЬЕ ВИНА: какое желание твое? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? ХОТЯ БЫ ДО ПОЛУЦАРСТВА, она будет исполнена." (Есф. 5:6)
Но еще рано. Клиент "не созрел". Поэтому после первого возлияния она приглашает их снова на пир.
Ну а там уже пора. Царь опять пьяный, опять лезет к Есфирь со своей ахинеей про "до полуцарства"… И наша героиня наносит удар.
"И отвечала царица Есфирь и сказала: если я нашла благоволение в очах твоих, царь, и если царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей! Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя. И отвечал царь Артаксеркс и сказал царице Есфири: кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? И сказала Есфирь: враг и неприятель - этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею." (Есф. 7:3-6)
Тут тонкий момент. Обвиняют не только в погибели, что, скорее всего, неправда. Но намекают на казнокрадство. Обвиняют во всем Амана, хотя, если вспомнить, то приказ отдал сам же Артаксеркс! Но последний пьян в стельку, ничего не помнит и не соображает. Аман же моментально понимает, какая это "подстава".
Пьяный Артаксеркс взбеленился. А наша Есфирь прямо тут же разыгрывает из себя "жертву сексуальных домогательств", что вообще приводит пьяного царя в неистовство и умопомешательство от ярости.
"И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце; Аман же остался умолять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя. Когда царь возвратился из сада при дворце в дом пира, Аман был припавшим к ложу, на котором находилась Есфирь. И сказал царь: даже и насиловать царицу хочет в доме у меня! Слово вышло из уст царя, - и накрыли лице Аману." (Есф. 7:7-8)
В общем, Амана тут же, без долгих проволочек, повесили… "Со всем домом", т.е. убили и всю семью. Вот так развели царя-пьянчужку отрезать себе сначала правую руку. А потом… А потом обрушить горе и страшные бедствия на головы своего народа в интересах народа чужеземного… Тут мне вспоминается один наш демократический "царь" Борис, но не буду отвлекаться…
Государственный переворот подходит к кульминации. Мардохей немедленно становится на место Амана, и царь передает ему властные полномочия: "напишите и вы о Иудеях, что вам угодно, от имени царя и скрепите царским перстнем" (Есф. 8:8)
Ну Мардохей и написал. "И написал он от имени царя Артаксеркса, и скрепил царским перстнем, и послал письма чрез гонцов на конях, на дромадерах и мулах царских, о том, что царь позволяет ИУДЕЯМ, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и ПОГУБИТЬ ВСЕХ СИЛЬНЫХ В НАРОДЕ и в области, которые во вражде с ними, ДЕТЕЙ И ЖЕН, И ИМЕНИЕ ИХ РАЗГРАБИТЬ" (Есф. 8:10)
И еще: "оставьте Иудеев пользоваться СВОИМИ законами и СОДЕЙСТВУЙТЕ ИМ, чтобы восстававшим на них во время скорби они могли отмстить. <…> Всякий город или область вообще, которая не исполнит сего, нещадно опустошится мечом и огнем и сделается не только необитаемою для людей, но и для зверей и птиц навсегда отвратительною." (Есф. 8:12)
Так сказать, норма права (пусть иудеи убивают и грабят, кого хотят, особенно элиту персидского народ (всех сильных) с семьями, а чиновники обязаны им в этом еще и помогать) и санкция за нарушение (а кто не выполнит это предписание, всех сгноим и истребим).
Случайно, конечно, оказалось, что "Иудеи готовы были к тому дню мстить врагам своим". Да-да, все уже было готово для "мщения".
Понятно, у иудеев радость великая настала. Прям праздник. Еще бы…
А всем остальным резко стало не до смеха… "И многие из народов страны сделались Иудеями, потому что НАПАЛ НА НИХ СТРАХ ПРЕД ИУДЕЯМИ" (Есф. 8:17)
В день "Икс" началось побоище. В Ветхом Завете долго смакуется, где, как и сколько людей зверски убили, а потом подводится итог: "И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались <…> и УМЕРТВИЛИ из неприятелей своих СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ". (Есф. 9:16)
Завершение государственного переворота. Иудеи живут по своим правилам, при этом неприкасаемы и выше персидских законов, все народы империи дрожат в страхе и вынуждены покориться, чтобы на них не обрушилась "месть". Т.е. реальное рабство и насилие якобы в отместку за мифический антисемитизм. Ничего не напоминает?...
В честь этого знаменательного события и отмечается Пурим - "один из самых веселых дней иудейского календаря"…
75 тысяч жертв, учитывая тогдашнее население. Нормально, да? Вот радость-то!
Приведу комментарий Дугласа Рида к этому эпизоду: "Может быть даже и правда, что через 50 лет после завоевания евреев Вавилоном они помогли персам разрушить это царство; и что, в свою очередь, в течение последующих 50-ти лет освободители попали в такое подчинение к освобожденным ими иудеям, что царские сатрапы от Индии до Эфиопии, «страха ради иудейска», допустили погром и убийство 75 000 человек, и что указанные евреями «враги» были казнены смертью «проклятых Богом», т. е. повешены. В таком случае, персидские освободители евреев явно пострадали еще больше от рук освобожденных, чем их вавилонские завоеватели. <…> Празднование Пурима подтверждает основные черты истории Сиона, повторяющиеся непрерывно от древности до наших дней: использование нееврейских владык для уничтожения нееврейских народов и осуществления иудейской мести". (Дуглас Рид "Спор о Сионе")
Песах в честь геноцида египетского народа, Пурим в честь захвата и истребления народов Персии…
Милые праздники, не так ли?
Еще мамы готовят своим чадам вкусную выпечку в форме треугольников - "Уши Амана", названные так В ЧЕСТЬ ОТРЕЗАННЫХ УШЕЙ УБИТОГО ПЕРСИДСКОГО МИНИСТРА.
Давайте кормить детей борщом, но назовем его "Кровью Наполеона", а квашеную капусту наречем "Кишками Гитлера". Так сказать, приятного аппетита, детишки!
"Племенной бог Иегова сделал израильтян (фактически же одних только иудеев) своим «избранным народом», обещав, что если они будут выполнять его предписания и заповеди, они станут выше всех других народов и получат во владение «землю обетованную». Из этой теории, по предвидению или по необходимости, выросли затем теории «пленения» и «разрушения». Иегова якобы требовал, чтобы ему поклонялись в определенном месте, в определенной стране; следовательно, все его почитатели должны были жить только там.
Поскольку, однако, невозможно было, чтобы все они жили вместе, то во всех тех случаях, когда они проживали в других местах - добровольно или по принуждению - иудеи автоматически объявлялись «пленными» чужого народа с обязательством его «разрушить», «вырвать с корнем» или «уничтожить». Был ли этот народ их завоевателем или же дружественным хозяином, не имело значения: его судьба была предопределена, как уничтожение или рабство.
Еврейский писатель Морис Самуель писал: «Мы, евреи - разрушители, и навсегда останемся разрушителями… Чтобы ни делали другие народы для нашего блага, мы никогда не будем довольны»". (Дуглас Рид "Спор о Сионе")