7 Ноября лично я отметил просмотром «Пламени Парижа»
Много тут вчера наспорили - прочесть всё не было сил, а главное - времени. Пятница у меня главный присутственный день в Высшей школе телевидения. А вчера после занятий со студентами и решения административно-хозяйственных проблем отправился в Большой театр на «Пламя Парижа» Асафьева в постановке Ратманского.
Весной из-за отсутствия в Москве пропустил премьеру. Вчера наверстал.
Вообще это было всего лишь 120-е представление этого балета в Большом с момента премьеры в 1933 году. А после возобновления (в 2008-м) - 9-й. То есть в нашей стране этот балет видели всего-то тысяч пятьдесят человек, из которых большая часть давно уже ушла в мир иной.
Большой очень остроумно поставил «Пламя Парижа» на 7 ноября. При повороте на Большую Дмитровку слышал, как на Театральной площади у памятника Карлу Марксу митинговали мои друзья коммунисты. Раздавался зычный глас Зюганова, потом послышались близкие сердцу и комсомольской юности революционные песни. Но все их я не услышал - был уже в буфете Большого и, получив из рук официанта, который всегда пользует меня в этом богоугодном заведении, бутылку «Вдовы Клико», я подготовился к приему революционного искусства.
Думаю, единственным пролетарием (умственного труда, разумеется) в партере был я. Ну еще, конечно, клакеры. И французы, с которыми я оказался на одном ряду. При проходе мимо них кого-либо «ихние французские мужики» не вставали, дабы пропустить очередного балетомана, а лишь неприлично растопыривали ноги. У нас в Москве - так не принято. Из чего я и сделал вывод, что это была делегация заводов РЕНО, прибывшая по случаю 91-й годовщины Нашей Революции в Россию.
Впрочем, когда в финале спектакля гильотина, исполненная в натуральную величину и весьма похоже на настоящую отсекла несколько французских голов (одну даже показали зрителям), я простил французов.
Спектакль, с одной стороны, понравился, с другой - разочаровал.
В первом действии не хватало динамики - ни в оркестре, ни на сцене. Было как-то вяло и скучновато.
Второе действие - почти замечательно.
Главная проблема балета - это, разумеется, не слишком выразительная музыка Асафьева (в этом смысле опять же второе действие с его двумя классическими гран па) было куда интереснее. Словом, Асафьев не Чайковский.
Балет поставлен Ратманским с использованием хореографии Вайнонена. То есть классически - с умением танцевать, а не пантомимировать, заставить одновременно двигаться и танцевать и кордебалет, и солистов.
Особенно хороши были Анастасия Меськова (Жанна) с неклассической для балета фигурой, но очень техничная и эмоциональная, Владислав Лантров (Филипп) и Нелли Кобахидзе (Мирей де Пуатье), крупноватая для балета, но очень техничная и энергичная. Это было ее первое выступление.
Либретто было несколько переделано Белинским и Ратманским - в финале они пропедалировали ужасы революции (напоминаю - Французской, хоть и Великой), заставив в последней сцене весь революционный парижский люд идти с дрекольем и ружьями прямо на зрителей. То есть не столько апофеоз революции, сколько апофеоз революционного террора. Но все равно выглядело симпатично.
Всем советую сходить. От второго действия будете в восторге, а первое (если после «Клико») вполне можно пересидеть.
В следующий раз собираюсь в Большой 15 ноября, на совершенно замечательный спектакль включающий, помимо прочего, мою любимую «Симфонию до мажор» Баланчивадзе. И, пожалуй, вместо «Клико» возьму «Моэт».
Весной из-за отсутствия в Москве пропустил премьеру. Вчера наверстал.
Вообще это было всего лишь 120-е представление этого балета в Большом с момента премьеры в 1933 году. А после возобновления (в 2008-м) - 9-й. То есть в нашей стране этот балет видели всего-то тысяч пятьдесят человек, из которых большая часть давно уже ушла в мир иной.
Большой очень остроумно поставил «Пламя Парижа» на 7 ноября. При повороте на Большую Дмитровку слышал, как на Театральной площади у памятника Карлу Марксу митинговали мои друзья коммунисты. Раздавался зычный глас Зюганова, потом послышались близкие сердцу и комсомольской юности революционные песни. Но все их я не услышал - был уже в буфете Большого и, получив из рук официанта, который всегда пользует меня в этом богоугодном заведении, бутылку «Вдовы Клико», я подготовился к приему революционного искусства.
Думаю, единственным пролетарием (умственного труда, разумеется) в партере был я. Ну еще, конечно, клакеры. И французы, с которыми я оказался на одном ряду. При проходе мимо них кого-либо «ихние французские мужики» не вставали, дабы пропустить очередного балетомана, а лишь неприлично растопыривали ноги. У нас в Москве - так не принято. Из чего я и сделал вывод, что это была делегация заводов РЕНО, прибывшая по случаю 91-й годовщины Нашей Революции в Россию.
Впрочем, когда в финале спектакля гильотина, исполненная в натуральную величину и весьма похоже на настоящую отсекла несколько французских голов (одну даже показали зрителям), я простил французов.
Спектакль, с одной стороны, понравился, с другой - разочаровал.
В первом действии не хватало динамики - ни в оркестре, ни на сцене. Было как-то вяло и скучновато.
Второе действие - почти замечательно.
Главная проблема балета - это, разумеется, не слишком выразительная музыка Асафьева (в этом смысле опять же второе действие с его двумя классическими гран па) было куда интереснее. Словом, Асафьев не Чайковский.
Балет поставлен Ратманским с использованием хореографии Вайнонена. То есть классически - с умением танцевать, а не пантомимировать, заставить одновременно двигаться и танцевать и кордебалет, и солистов.
Особенно хороши были Анастасия Меськова (Жанна) с неклассической для балета фигурой, но очень техничная и эмоциональная, Владислав Лантров (Филипп) и Нелли Кобахидзе (Мирей де Пуатье), крупноватая для балета, но очень техничная и энергичная. Это было ее первое выступление.
Либретто было несколько переделано Белинским и Ратманским - в финале они пропедалировали ужасы революции (напоминаю - Французской, хоть и Великой), заставив в последней сцене весь революционный парижский люд идти с дрекольем и ружьями прямо на зрителей. То есть не столько апофеоз революции, сколько апофеоз революционного террора. Но все равно выглядело симпатично.
Всем советую сходить. От второго действия будете в восторге, а первое (если после «Клико») вполне можно пересидеть.
В следующий раз собираюсь в Большой 15 ноября, на совершенно замечательный спектакль включающий, помимо прочего, мою любимую «Симфонию до мажор» Баланчивадзе. И, пожалуй, вместо «Клико» возьму «Моэт».