Они всё также молоды
Иду на концерт Гарика Сукачёва, а когда меня спросили, что же я люблю из его песен, с ходу еле вспомнила пару фраз из песен "без названий". Пришлось восстанавливать брешь в памяти с помощью всемирной почемучки. И откатились мои воспоминания аж к школьным годам, когда было у меня с десяток кассет, записанных-перезаписанных с радио, - это там я "сплетала сеть из пугливых нот" и поддавала жару, чтоб " ямщик поворачивал к чёрту". С тех пор и не слушала-то Гарика, а по большому счету никогда не слушала его специально.
Но всегда, когда звучат эти "Напои меня водой..." или "Знаю я есть края..." - бросаю всё и замираю, уносясь в те удивительные края, где "такая земля и такая трава, а лесов, как в местах тех, нигде, брат, в помине и нет".
А вот одну песню, вопреки всему жанру, считаю, что надо не слушать, а читать -
Она сидит в кресле с лоснящемся плюшем.
И вяжет для кошки, что сидит на диване
Носочки из шерсти, из розовой шерсти,
Из ласковой шерсти, чтоб кошке было тепло.
А на стене зеркало, а на нем открытки с артистами кино.
Они все также молоды. Посмотри как некрасив пучок ее волос,
Схваченный сзади гребенкой, костяной гребенкой,
Треснувшей гребенкой, купленной очень давно...
Семь белых слонов от большого до малого,
Стоят на старом комоде, на кружевах.
На подоконнике столетник, на подоконнике герань.
А ей уже 60, но ее капитан так и не приплыл, так и не приплыл...
Тот, кому она была предназначена погиб на войне.
И они не встретятся, и они не встретятся, и они не встретятся
Даже на небесах, даже на небесах...
И она вяжет носки из шерсти для кошки,
А кошка проснулась и играет с клубком
Кошка даже не знает, что эту старуху, что сгорбилась в кресле,
Что эту старуху, когда-то звали Ассоль
Но всегда, когда звучат эти "Напои меня водой..." или "Знаю я есть края..." - бросаю всё и замираю, уносясь в те удивительные края, где "такая земля и такая трава, а лесов, как в местах тех, нигде, брат, в помине и нет".
А вот одну песню, вопреки всему жанру, считаю, что надо не слушать, а читать -
Она сидит в кресле с лоснящемся плюшем.
И вяжет для кошки, что сидит на диване
Носочки из шерсти, из розовой шерсти,
Из ласковой шерсти, чтоб кошке было тепло.
А на стене зеркало, а на нем открытки с артистами кино.
Они все также молоды. Посмотри как некрасив пучок ее волос,
Схваченный сзади гребенкой, костяной гребенкой,
Треснувшей гребенкой, купленной очень давно...
Семь белых слонов от большого до малого,
Стоят на старом комоде, на кружевах.
На подоконнике столетник, на подоконнике герань.
А ей уже 60, но ее капитан так и не приплыл, так и не приплыл...
Тот, кому она была предназначена погиб на войне.
И они не встретятся, и они не встретятся, и они не встретятся
Даже на небесах, даже на небесах...
И она вяжет носки из шерсти для кошки,
А кошка проснулась и играет с клубком
Кошка даже не знает, что эту старуху, что сгорбилась в кресле,
Что эту старуху, когда-то звали Ассоль