Эксперимент как важнейший инструмент психотерапевтической работы над собой, часть 1
Реальность как таковая для нас недоступна, как утверждает современная нам философия, да и обыденное размышление легко это покажет.
Каждый из нас рисует свою собственную картину об этой реальности, как уж у него получается; и именно в этих нарисованных нами картинах, а не в реальности, мы делаем какие-то дела, влюбляемся, думаем, глотаем утренний кофе.
Любая и каждая из этих нарисованных нами картин искажает реальность; способов такового искажения современной наукой установлено к настоящему моменту изрядное количество - с одним из вариантов списка доступных для нас способов исказить реальность можно ознакомиться, например, вот тут: http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_cognitive_biases
И все мы искажаем реальность индивидуально: то есть каждый из нас обзавелся с ходом жизни собственным набором любимых способов поискажать.
Мудрейшие же среди нас мужи давно уже поняли: некоторые способы искажения реальности закономерно приводят к неприятным переживаниям.
Эти способы изучались, классифицировались, были, опять же, составлены разнообразные списки (так, Бек и компания описывают 6 искажений, с большой степенью вероятности приводящих к формированию у человека депрессии), но, каковы бы ни получались у разных исследователей эти списки, современная психотерапия руководствуется простым правилом: если искажение, какое бы оно ни было, заставляет человека переживать неприятные для него эмоции - лучше обзавестись взамен другим искажением, которое формирует приятную эмоцию.
И тут у читателя может возникнуть практический интерес: как это сделать?
И вот тут уже способов современная психотерапия предлагает - как на восточном базаре. И каждый продавец нахваливает свой товар.
Но я, вместе с Карлом Поппером, Бертраном Расселом, Аароном Беком и прочими мудрейшими либо просто почетными мужчинами, считаю, что лучшим способом это сделать является эксперимент: Бек в работе "Когнитивная терапия депрессии" пишет: "Экспериментальный метод, хотя и имеет свои изъяны, остается на сегодняшний день лучшим способом познания фактов".
Почему я вместе с мудрейшими так считаю?
Воспользуемся понятием меры, именно в философском понимании этого слова. Мера есть интервал количественных изменений, в границах которого основное качество остается прежним. Например, мы начнем уменьшать в размерах стул, и до некоторого предела он продолжит оставаться стулом, на котором можно сидеть. По превышении этого предела он станет не стулом, а, например, сувениром.
Соответственно, мы снижаем степень некоего патогенного когнитивного искажения - и после снижения до определенного предела оно и становится каким-то другим искажением, уже не патогенным.
Редуцирование же когнитивного искажения очевидно означает поиск факта, так как именно факт понимается как нечто, существующее независимо от нашего сознания.
А на факте построена наука, и поэтому наука обстоятельнейше разрабатывала какие только возможно инструменты для отыскивания этих фактов. И как известно, ничего лучше эксперимента для этого пока так и не придумали: именно эксперимент - король науки.
Тут, конечно, помахивают нам гневно указательным пальцем всякие там Фейерабенды. Но Фейерабендам мы спокойно противопоставим блестящий ум любимого моего Бертрана Расселла, который писал: "Я не сомневаюсь, что, хотя следует ожидать прогрессивных изменений в физике, современные учения, вероятно, более близки к истине, чем любая другая имеющаяся конкурирующая теория. Наука никогда не является абсолютно истинной, но она редко оказывается и абсолютно ложной, и в общем она имеет большие шансы оказаться истинной, нежели ненаучные теории. Следовательно, разумно принять ее хотя бы на время" ("Мое философское развитие").
И тут необходима еще одна ремарка: да, безусловно, точный эксперимент недостижим в обыденной жизни. Но дело тут в том, что это и не нужно: вполне достаточно приближений. Отцы-основатели когнитивной психологии с самого начала существования этой отрасли знания трактуют человека как "наивного ученого" - сама природа нашей психики такова, что мы постоянно оперируем в нашей жизни как ученые, просто делаем это неумело.
И как-то, слава богу, обходимся. Надо всего лишь отточить инструмент.
Вот и начнем оттачивать.
Вернемся к искажениям, которые мы генерируем.
Обычно мы веруем в имеющиеся у нас искажения как в Господа Бога нашего Иисуса Христа. Мы не считаем их искажениями. Мы считаем их самыми что ни на есть фактами. Например, девочка может быть абсолютно уверенной в том, что мальчика у нее нет потому что у нее толстая попа. Или потому что худая попа. Или потому что не тот изгиб у попы. Или потому что отсутствует у нее попа вообще - да мало ли что ей в голову придет. Она, еще раз, абсолютно в этом уверена и считает это фактом. А не глупой мыслью.
Первое, что ей имеет смысл сделать - это, как я обычно выражаюсь в таких случаях в работе с клиентами, сделать из этого факта гипотезу.
Не станем здесь углубляться в проблематику модальности суждений, во всякие там акцидентальные, проблематические формы суждения и так далее, это ни к чему здесь.
Достаточно попросту добавить слова "может быть": может быть, у меня нету мальчика потому что у меня толстая попа?
Таковая форма отношения к тому, что девочка считает фактом, подразумевает, что дело может обстоять и не так. А как-нибудь по-другому. Надо проверить.
А как проверить?
Вот для этого и имеет смысл прибегнуть к методологии эксперимента.
Заключается же эта методология в очень простом, в общем-то, действии, объяснение которого я начну цитатой из почтеннейшего Сергея Леонидовича Рубинштейна: "Сущность эксперимента в отличие от простого наблюдения определяется не искусственностью условий, в которых он производится, а наличием воздействия экспериментатора на подлежащий изучению процесс".
Продолжение следует
Каждый из нас рисует свою собственную картину об этой реальности, как уж у него получается; и именно в этих нарисованных нами картинах, а не в реальности, мы делаем какие-то дела, влюбляемся, думаем, глотаем утренний кофе.
Любая и каждая из этих нарисованных нами картин искажает реальность; способов такового искажения современной наукой установлено к настоящему моменту изрядное количество - с одним из вариантов списка доступных для нас способов исказить реальность можно ознакомиться, например, вот тут: http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_cognitive_biases
И все мы искажаем реальность индивидуально: то есть каждый из нас обзавелся с ходом жизни собственным набором любимых способов поискажать.
Мудрейшие же среди нас мужи давно уже поняли: некоторые способы искажения реальности закономерно приводят к неприятным переживаниям.
Эти способы изучались, классифицировались, были, опять же, составлены разнообразные списки (так, Бек и компания описывают 6 искажений, с большой степенью вероятности приводящих к формированию у человека депрессии), но, каковы бы ни получались у разных исследователей эти списки, современная психотерапия руководствуется простым правилом: если искажение, какое бы оно ни было, заставляет человека переживать неприятные для него эмоции - лучше обзавестись взамен другим искажением, которое формирует приятную эмоцию.
И тут у читателя может возникнуть практический интерес: как это сделать?
И вот тут уже способов современная психотерапия предлагает - как на восточном базаре. И каждый продавец нахваливает свой товар.
Но я, вместе с Карлом Поппером, Бертраном Расселом, Аароном Беком и прочими мудрейшими либо просто почетными мужчинами, считаю, что лучшим способом это сделать является эксперимент: Бек в работе "Когнитивная терапия депрессии" пишет: "Экспериментальный метод, хотя и имеет свои изъяны, остается на сегодняшний день лучшим способом познания фактов".
Почему я вместе с мудрейшими так считаю?
Воспользуемся понятием меры, именно в философском понимании этого слова. Мера есть интервал количественных изменений, в границах которого основное качество остается прежним. Например, мы начнем уменьшать в размерах стул, и до некоторого предела он продолжит оставаться стулом, на котором можно сидеть. По превышении этого предела он станет не стулом, а, например, сувениром.
Соответственно, мы снижаем степень некоего патогенного когнитивного искажения - и после снижения до определенного предела оно и становится каким-то другим искажением, уже не патогенным.
Редуцирование же когнитивного искажения очевидно означает поиск факта, так как именно факт понимается как нечто, существующее независимо от нашего сознания.
А на факте построена наука, и поэтому наука обстоятельнейше разрабатывала какие только возможно инструменты для отыскивания этих фактов. И как известно, ничего лучше эксперимента для этого пока так и не придумали: именно эксперимент - король науки.
Тут, конечно, помахивают нам гневно указательным пальцем всякие там Фейерабенды. Но Фейерабендам мы спокойно противопоставим блестящий ум любимого моего Бертрана Расселла, который писал: "Я не сомневаюсь, что, хотя следует ожидать прогрессивных изменений в физике, современные учения, вероятно, более близки к истине, чем любая другая имеющаяся конкурирующая теория. Наука никогда не является абсолютно истинной, но она редко оказывается и абсолютно ложной, и в общем она имеет большие шансы оказаться истинной, нежели ненаучные теории. Следовательно, разумно принять ее хотя бы на время" ("Мое философское развитие").
И тут необходима еще одна ремарка: да, безусловно, точный эксперимент недостижим в обыденной жизни. Но дело тут в том, что это и не нужно: вполне достаточно приближений. Отцы-основатели когнитивной психологии с самого начала существования этой отрасли знания трактуют человека как "наивного ученого" - сама природа нашей психики такова, что мы постоянно оперируем в нашей жизни как ученые, просто делаем это неумело.
И как-то, слава богу, обходимся. Надо всего лишь отточить инструмент.
Вот и начнем оттачивать.
Вернемся к искажениям, которые мы генерируем.
Обычно мы веруем в имеющиеся у нас искажения как в Господа Бога нашего Иисуса Христа. Мы не считаем их искажениями. Мы считаем их самыми что ни на есть фактами. Например, девочка может быть абсолютно уверенной в том, что мальчика у нее нет потому что у нее толстая попа. Или потому что худая попа. Или потому что не тот изгиб у попы. Или потому что отсутствует у нее попа вообще - да мало ли что ей в голову придет. Она, еще раз, абсолютно в этом уверена и считает это фактом. А не глупой мыслью.
Первое, что ей имеет смысл сделать - это, как я обычно выражаюсь в таких случаях в работе с клиентами, сделать из этого факта гипотезу.
Не станем здесь углубляться в проблематику модальности суждений, во всякие там акцидентальные, проблематические формы суждения и так далее, это ни к чему здесь.
Достаточно попросту добавить слова "может быть": может быть, у меня нету мальчика потому что у меня толстая попа?
Таковая форма отношения к тому, что девочка считает фактом, подразумевает, что дело может обстоять и не так. А как-нибудь по-другому. Надо проверить.
А как проверить?
Вот для этого и имеет смысл прибегнуть к методологии эксперимента.
Заключается же эта методология в очень простом, в общем-то, действии, объяснение которого я начну цитатой из почтеннейшего Сергея Леонидовича Рубинштейна: "Сущность эксперимента в отличие от простого наблюдения определяется не искусственностью условий, в которых он производится, а наличием воздействия экспериментатора на подлежащий изучению процесс".
Продолжение следует