А на улице снег и фонари, но я не о том
Попробовал я однажды переплыть пруд. Плавать как следует ещё предстояло научиться, впрочем, я и сейчас не часто заплываю за буйки, но тогда плавал чуть ли не по-собачьи. Однако, захотелось, и поплыл. Назад возвращался по берегу, сил на обратный путь вплавь не осталось. Наверное, с тех пор я уверен, что если получается доплыть до какого-нибудь другого берега, то этот берег точно будет уже где-то совсем не здесь. С этой своей уверенностью наперевес пару ночей назад во сне (раз уж разговор снова зашёл о снах) я переплыл речку, не такую и большую, и вообще, я в этой маленькой речке с детства купался, видел её большой после прорыва плотины и дождей, разве только ещё больше во время весеннего половодья видеть не приходилось, да истории про то, как раньше в эту речку вон с того обрыва прыгали, так и остались историями, сейчас с этого обрыва прыгать можно только шею сломать ради. Во сне небольшая речка моя была куда больше настоящей, в воде росли деревья, к ним были привязаны лодки, а на сучьях сидели люди и болтали ногами - легкомысленнее границы я не видел среди тех немногих, что мне довелось пересечь; с другой стороны, есть же много других способов узнать, как они выглядят - эти границы, так вот ничего похожего. А на том берегу была другая страна и автобус в город, где наяву я совершенно негаданно побывал год назад, который стал для меня вторым белым городом, и вернуться куда я не оставляю надежды. Для счастья мне нужно совсем немного, и (вот странное условие!) это немногое должно не очень долго длиться, чтобы не дать к себе привыкнуть. Против этой формулы у меня много возражений, но она работает, вынужден признать. Немного и ненадолго. И вот ещё обещание повторить при случае. Потому что смех и обещание утолить моё любопытство - моё топливо, и хорошо бы чувствовать их одновременно. Я, видимо, долго на автобусе добирался до города, на него успела упасть ночь, я не уверен, что настоящий белый город такой яркий ночью, и что его трамваи так звенят - в настоящем мне довелось побывать только днём, только под ярким солнцем, от трамваев же я видел одни рельсы и струнный мост.
Из всякого, с одной стороны не самого важного, а с другой - как посмотреть, нашёл книжку, которая не только не раздражает своим языком и содержанием (такая у меня противная болезнь), но и рождает сны. Закончил уже однажды прочитанную серию, просто чтобы не останавливаться, и нашёл другую серию из трёх книг. Надоело болтаться и ждать, пока само упадёт, взялся за активный поиск. Я боюсь, сейчас в книгах мне нужна, прежде всего, убедительная картинка подходящей мне окружающей среды, и только во вторую очередь проблемы, которых касается автор, а тут, чаще, мне интересны контакты отдельных людей (или нелюдей) и целых народов/рас. Но сначала среда, внешний вид, имена, жесты, другие способы передать информацию. Слова, которыми всё это описано. Слова могут царапать, могут хмурить, но могут и улыбать во всё лицо - я для этого и начал всё это рассказывать только, чтобы отметить факт: некоторые словосплетения способны сделать меня счастливым. Кто бы только считал, какой это по счёту способ сделать меня счастливым. (Но способов не так много, честно говоря). И ещё обещание других таких словосплетений. Не помню, рассказывал ли, как читая «роман с послесловием «Вас пригласили» я, по-моему, упустил всё, чем была наполнена эта книга (как бы поизящнее это сказать было?), купаясь в её языке. История, кажется, не писалась, а выплеталась, а я думал, одна она такая, или я, по своему обыкновению, упустил их уже очень много? Наверное упустил. Но я о книжке, которая рождает сны. Позавчера, например, в конце начавшегося на три часа раньше дня меня хватило на пару страниц книги, а потом я заснул и еле проснулся выключить бук. Перед глазами плясали матрицы и их собственные векторы, уровни реальности просвечивали один через другой (это уже из другой оперы), и пусть для закомплексованного меня это предложение звучит ужасно некрасиво, однако без него я не смогу сказать, что я был по уши в чём-то любопытном, мне было не скучно. Это главное. Причина нескучности - не такое главное. Всё это объясняет отчасти, почему я не умею любить людей по-настоящему, и почему иной раз мои чувства к ним больше всего, что у меня есть. Смех и любопытство. И сны. И, например, птица на ухе. Да.