Облака
Мы взрослеем, и мы привыкли к самим себе,
Имя новое - всё меняется, по реке
И по ветру идёт корабль с чужой земли.
Бог качает тебя на своей груди.
Бог роняет тебя как выдох, кладёт на снег,
Ты рисуешь мне ангела и рассвет,
Апельсин без завода кружится, раздели
Доли неба сочного светлого до земли,
Тучи пухнут, взмывают крашенным снизу вверх -
Это выглядит так безбашенно, как любовь.
И бывает, один из прошлого сделал то,
Что другие живыми не делают - не дано.
А представь себе из фантастики целый мир,
Пусть киношный он, как Элизиума кольцо,
Был же кто-то, который делал его, чтоб жить,
Думал, как позаботиться о других:
Как чужие потребности упоить,
Где поставить родник, чтобы людям пить,
Как построить им дом, где с комфортом жить…
А потом человек живёт вот в таком кольце…
Для него инженер был сильно похож на мать,
Безусловно дающую право жить
И условно дающую, что смогла.
Разве это не бог, не любовь, скажи?
Разве строить дано тем, кто просто жив?
Разве право берут, не сказав прости?
Разве право дают, не сказав люблю?
Имя новое - всё меняется, по реке
И по ветру идёт корабль с чужой земли.
Бог качает тебя на своей груди.
Бог роняет тебя как выдох, кладёт на снег,
Ты рисуешь мне ангела и рассвет,
Апельсин без завода кружится, раздели
Доли неба сочного светлого до земли,
Тучи пухнут, взмывают крашенным снизу вверх -
Это выглядит так безбашенно, как любовь.
И бывает, один из прошлого сделал то,
Что другие живыми не делают - не дано.
А представь себе из фантастики целый мир,
Пусть киношный он, как Элизиума кольцо,
Был же кто-то, который делал его, чтоб жить,
Думал, как позаботиться о других:
Как чужие потребности упоить,
Где поставить родник, чтобы людям пить,
Как построить им дом, где с комфортом жить…
А потом человек живёт вот в таком кольце…
Для него инженер был сильно похож на мать,
Безусловно дающую право жить
И условно дающую, что смогла.
Разве это не бог, не любовь, скажи?
Разве строить дано тем, кто просто жив?
Разве право берут, не сказав прости?
Разве право дают, не сказав люблю?