Усыновленные. Путь к себе
Статья из сборника: «Взаимодействие: дети, родители, специалисты, общество»//Сборник материалов: региональный опыт, интересные практики, рассказы приемных родителей. - М.: БФ «Здесь и сейчас», 2019 г.
29. Усыновленные. Путь к себе Трубицкая М.Г.
Автор:
Трубицкая Марина Гелиевна gelievna,
консультант горячей линии в БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам»,
старший преподаватель ВГУЭС,
создатель «Сообщества взрослых усыновленных», г. Владивосток.
Меня усыновили в 1980-м году в 5 лет, при этом моим приемным родителям удалось сохранить тайну усыновления. Я не знала об этом, пока мне не исполнился 21 год.
С этого момента у меня возникло множество вопросов, и на многие из них я до сих пор ищу ответы.
Так как все познается в сравнении, я пыталась оценить свой опыт, сопоставляя с тем, что об усыновлении говорили окружающие. Однако важнее для меня были мои собственные ощущения в попытке понять, что же произошло в моей жизни, почему в момент открытия тайны я чувствовала боль и одновременно счастье освобождения.
Один из первых вопросов, который у меня возник, - кто те люди, от которых я появилась на свет. Я, как и большинство детей, чувствовала любовь и привязанность к приемным родителям. При этом я ощущала, как мои намерения вступают в противоречие с установками общества, обращенными к усыновленным: «ты не должна никого искать», «не та мать, что родила», «сколько волка ни корми» - и прочие «мудрости». Но общество - это полбеды. Гораздо тяжелее, когда такие же установки есть у приемных родителей, и приходится выбирать пути поиска, которые не обидят родителей, переживающих страх потери и ревность. Страх потери совершенно напрасный! Приходится повторять снова и снова: если между усыновленным и приемными родителями есть любовь и близкие отношения, он никуда не денется, когда начнет искать информацию о своем происхождении.
Чуть меньше, чем поиски биологических родителей, осуждаются обществом попытки найти своих братьев и сестер. Вот я и говорила когда-то, что не особенно хочу знать, где моя мать, а ищу, прежде всего, младшего брата, о котором у меня сохранились воспоминания с возраста 3-х лет.
В своих поисках я столкнулась с тем, что из себя юридически представляет тайна усыновления в российских законах. И чем больше я разбиралась, тем ярче видела абсурдность происходящего. Теоретически, тайна должна защищать усыновленного и его семью от любопытства посторонних и от травматичного вмешательства в частную жизнь приемной семьи. Но получается, что тайна направлена против самих усыновленных.
Даже там, где фактически тайна уже раскрылась, и вполне взрослый и дееспособный человек пытается разобраться в своей жизни, получение им информации о собственном имени и именах кровных родителей законом ставится в зависимость от согласия усыновителей. Здесь налицо явный конфликт интересов. Тайна усыновления якобы «защищает семью», но семья состоит из разных людей с разными потребностями, иногда противоположными.
Усыновление не дает усыновителям право присвоить себе жизнь другого человека, по Семейному кодексу оно допускается только в интересах детей. Но никто не спрашивает маленького ребенка, хочет ли он лишиться своего первого имени, фамилии и настоящего дня рождения, лишиться права знать своих родителей, прописанного в том же Семейном кодексе и в Конвенции о правах ребенка. То, что такая ситуация не соответствует их интересам, не могут доказать даже уже выросшие приемные дети, пытающиеся узнать историю своей жизни. Кто-то из усыновителей категорически против раскрытия документов, ктото вводит усыновленных в заблуждение, утверждая, что им ничего не известно, а кто-то и рад бы поддержать в поисках, но за давностью лет потерял информацию, и тут вдруг препятствием становятся личные убеждения сотрудников ЗАГСов или опеки, утверждающих, что ничего узнавать не нужно.
Мои поиски брата, начатые в 1996-м году сразу после раскрытия тайны, привели к нашей встрече через три года. Найти брата я смогла, только прибегнув к нарушению существующих законов. Спасибо всем, кто нам помог. В детском доме я узнала свое первое имя - Маргарита, - поговорила с воспитателями, которые меня помнили. Документы, которые мне помогли бы, также хранились в ЗАГСе и в органах опеки.
Органам ЗАГС запрещено выдавать документы усыновленным без согласия усыновителей. Но почему это считается нормальным и естественным? Это не «защита личной информации отказавшейся матери», как некоторые говорят. Прежде всего, ее имя не скрывается от усыновителей. Напротив, усыновители обязаны ознакомиться с документами из личного дела ребенка еще до усыновления. В некоторых городах усыновители обязаны предъявлять решение суда об усыновлении для оформления льгот и пособий. То есть имена кровных родителей не тайна, например, для бухгалтерии детского сада, а для усыновленного, которого это касается гораздо больше, - тайна!
Также имена отказавшихся родителей не скрываются, если ребенка не усыновили, а взяли под опеку, или если он вырос в детском доме. У него остается его настоящее свидетельство о рождении, и никто не видит причин его скрывать. Получается, что больше всего в праве знать своих родителей ущемлены именно усыновленные, с «приоритетной формой семейного устройства».
Почему-то предполагается, что кровная мать хочет только одного - никогда не видеть ребенка, и нужно ей это обеспечить. Но ведь есть совершенно разные истории. Кто-то и правда не хочет ничего вспоминать, но есть те, которые жалеют об отказе и ищут ребенка годами.
Российской статистики нет, но могут быть показательны иностранные исследования. Например, по обширным исследованиям Института усыновления Дональдсона не было обнаружено какого-то проблемного для кровных родителей поведения усыновленных, получивших доступ к записям о своем рождении [1]. Другой показательный пример - статистика штата Пенсильвания, в котором кровные родители имеют право наложить запрет на предоставление информации о них. На 805 запросов от усыновленных пришлось всего 3 запрета от родителей.
Российские законы не различают ситуации, вследствие которых дети остались без родителей, даже если это был не отказ от ребенка, а лишение прав или смерть родителей. Не имеется возможности выяснить даже через посредничество, например, органов опеки, как стороны относятся к возможному контакту или предоставлению сведений.
Кроме родителей, нередко ищут друг друга братья и сестры. Они не виноваты в том, что произошло, но закон их почему-то тоже наказывает тайной. Процедура поиска законодательно не предусмотрена. В лучшем случае сработает «человеческий фактор», и опека поможет передать письмо приемным родителям брата или сестры. Но опекам, заваленным работой, гораздо проще отмахнуться от таких запросов, прикрываясь тайной. К тому же далеко не всегда у них есть возможность разыскать семьи, если прошло много лет.
Попытки разобраться в этой теме привели меня в 2003-м году на интернет-форумы по усыновлению, а в 2005-м - я сама стала приемной мамой четырехлетнего мальчика. Теперь он уже почти взрослый, и за эти годы я прошла свой путь, глядя на ситуацию приемного родительства с двух точек зрения. Я обратила внимание, что в обществе широко представлены взгляды приемных родителей, но очень слабо слышны голоса приемных детей. Я видела, что попытки усыновленных высказаться часто вызывают резкую отрицательную реакцию, увеличивающую необоснованные чувства вины и стыда.
В 2008-м году я создала в Живом журнале «Сообщество взрослых усыновленных» https://usynovlen.livejournal.com как площадку для безопасного общения выросших приемных детей. В нем собираются рассказы об усыновленных и тексты от первого лица, информация об исследованиях: психологических, генетических и медицинских - рекомендации психологов, опыт поиска информации о своем происхождении и борьбы за свои права в судах и в органах власти.
Никого не удивляет, когда люди интересуются историей своего рода, генеалогией, семейными документами, фотографиями предков, своей наследственностью. Но почему-то такие же устремления у приемных детей ограничиваются законом и многими порицаются. Печально, что предубеждения и стереотипы характерны и для тех, от кого зависит принятие юридических решений[2]. Люди, далекие от тонкостей психологии усыновления, препятствуют внесению в закон изменений, исправляющих ущемление в правах усыновленных детей[3].
В обращениях к законодателям усыновленные много лет добиваются внесения следующих изменений: «Просим внести в проект закона норму, позволяющую усыновленным лицам с 18 лет запрашивать в органах ЗАГС, органах опеки и попечительства, архивах информацию (справки, выписки, копии) об их усыновлении и кровных родителях/родственниках». Похожие законы давно приняты в Белоруси, Украине и в большинстве европейских стран, и от них нет никаких негативных последствий.
Каждый усыновленный способен сам решить, есть ли у него потребность больше знать о своем происхождении и что для него хуже, что перевешивает: тяжесть неизвестности или какие-то личные опасения. Многие пишут, что лучше точно знать негатив, чем мучиться мрачными фантазиями. Я узнала о своей семье многое из того, чем обычно пугают: про тюрьмы, алкоголь, суицид и убийства - но, с другой стороны, познакомилась и с добрыми, умными, заботящимися друг о друге родственниками, послушала о героях войны и замечательных далеких предках. И, в целом, опять подтвердила для себя, что лучше все знать.
Наши рассказы и обмен опытом в сообществе usynovlen дают возможность получить поддержку друг от друга и помогают «ощупать слона по частям»: понять различные аспекты усыновления, подготовиться, насколько это возможно, к разным вариантам развития событий. Пока очень не хватает рекомендаций о налаживании отношений с найденными родственниками. Кому-то из детей достаточно только получить информацию о своих родителях, узнать - на кого и в чем они похожи, понять, что когда-то произошло в их жизни. А кто-то хотел бы идти дальше и попытаться восстановить отношения с семьей. Законные возможности к этому ограничены, поэтому некоторые вынуждены обращаться к частным детективам или соглашаться на предложения ТВ-шоу, где в обмен на возможность найти семью сложные личные переживания становятся предметом развлечения для публики.
Я почти каждый день получаю письма от усыновленных. Многие спрашивают, как им узнать информацию о себе. При этом они хотят сделать это так, чтобы об этом не узнали приемные родители и не расстраивались зря. Многие присылают очень эмоциональные рассказы, но просят выложить их анонимно. Усыновление до сих пор для многих связано со стыдом и виной.
Осуждение мешает услышать правду о чувствах, получить достоверные исследования проблем и достичь взаимопонимания в семьях. Надеюсь, постепенно это уйдет в прошлое, и приемные дети будут получать больше поддержки и от приемных родителей, и от всего общества.
Использованные источники:
1. For the records: restoring a right to adult adoptees. Author: Madelyn Freundlich. Published: November 2007. https://www.adoptioninstitute.org/issue-areas/
2. Изменить закон о тайне от усыновленных, ответы усыновленным из Министерства образования и Министерства Юстиции. 2018. https://usynovlen.livejournal.com/116963.html
3. «Лучшая защита от проблем - отказ от брака» // Семейному законодательству готовят концепцию. 2014. https://usynovlen.livejournal.com/117575.html
Другие статьи сборника: http://www.detivokrug.org/biblioteka/40-knigi/1070-vzaimodeistvie-deti-roditeli-spetcialisty-obshchestvo