Feb 20, 2007 17:03
Начитавшись с утра советских газет в лице известного ресурса www.kavkazchat.com, я стал думать на тему взаимоотношений русского народа с окружающими его народами как в историческом аспекте, так и в культурном.
О чем думал - не скажу. Наверное, о том же, что в свое время думали все великие русские писатели: о дураках, дорогах и хохле-Гоголе.
Потом мысли мои были прерваны заботами и суетами бизнеса и пропитания.
По возвращении домой с очередного этапа переговоров, я в метро столкнулся с группой молодых людей, крепких в плечах, в камуфляжной форме, гитарами и беретах, напоминающих десантные: из таких, что по телевизору и в фильмах показывают.
Один из них при входе в вагон тут же закинул культю ноги на костыль друга, а двое других стали петь, подыгрывая себе на музыкальных инструментах.
Пропели что-то короткое и бравое, я не разобрал слов, только промелькнуло что-то про Чеченскую землю и растворилось в ритмичном перестуке колес.
Когда поезд окончательно набрал ход и петь стало уже бессмысленно, человек в камуфляже и с культей сбросил ее с костыля товарища и пошел с беретом по вагону.
Жалко ли мне их? однозначно, жалко. Молодые, здоровые парни, искалеченные войной, ни ими и не для них придуманной, но в которой они стали тем самым пушечным мясом, о котором в России так смачно говорят и которое так любят: полководцы - кромсать, писатели - возмущаться, а матери - оплакивать.
Я о другом. Не о мясе.
О долге, верности и чести.
У какого народа, с которым мы воевали и который мы так браво победили ценой многотонного пушечного мяса всех веков, герои войны выходят вот так клянчить милостыню и трясти культями?
Мы ненавидим чеченцев. Я, признаться, их ненавижу тоже, потому что в армии доводилось сталкиваться - это не люди. У них нет законов долга верности и чести в нашем понимании. Они могут украсть последнее, обидеть слабого и, что еще хуже, убежать от драки, когда их меньше.
Я ненавижу себя за эту ненависть, которая выдает мне в самом себе элементарную мужскую слабость перед сильными кулаками врага.
Но я никому не хочу отрезать голову, я не нападу первым, я не стану отбирать последнее и оставлять умирать с голоду.
И все-таки чеченский инвалид не пойдет просить милостыню и кидать тюбетейку к ногам своих женщин. Мне почему-то кажется, что не пойдет.
Я вообще никого, кроме русского, не могу представить себе вымаливающим милостыню у своих же. Пьяного, увечного, в соплях и волдырях, кто этими соплями и волдырями зарабатывает себе на жизнь.
Почему мы такие?