Восстание Северина Наливайко: защита православной веры или сепаратистский мятеж? Часть II
Богоявленская церковь в Остроге
Внутриполитическая ситуация на землях бывшей Литовской Руси, в 1569 году волею её нобилитета, поддержанного местной шляхтой (это важно!), перешедших под руку польского короля, к началу 90-х годов XVI века крайне обострилась. И причиной этого обострения были … доходы от продажи в Европу украинской пшеницы. Точнее, необходимость, с точки зрения польских магнатов, их перераспределение.
Дело в том, что уже с конца XII в. - начала XIII века в Западной Европе начался процесс глобализации, выразившийся в резком росте внешней торговли. В результате, как указывал И.Валлерстайн, посвятивший этому феномену целую серию книг, в Европе начала формироваться глобальная рыночная экономика, которую он назвал «европейской мировой экономикой», лидерами которой стали Италия и Голландия, первая - в XIII-XV вв., а вторая в XVI-XVII вв. В то время эти две страны были основными центрами промышленности и торговли глобальной европейской экономики. Выиграли также Франция, Англия и Западная Германия - прежде всего, благодаря высокой плотности населения: во Франции она к 1550 году превышала 30 человек на квадратный километр, а в Италии и Голландии достигала 80 чел./кв. км. Именно в этих странах начался бурный рост промышленного производства - Польше же в этой новорожденной глобальной экономике отводилась роль аграрного придатка. Во-первых, ввиду наличия большого количества плодородных пахотных земель на юго-востоке, во-вторых - из-за чрезвычайно низкой плотности населения - даже в «старых» польских провинциях (Великая Польша и Мазовия) плотность населения в конце XVI в. составляла, по оценкам, 14-18 чел./кв.км., и чем дальше на Восток, тем она становилась ниже. По данным польских историков, в конце XVI в. плотность населения на Галичине (в воеводстве Русском с центром во Львове), после двухсотлетней польской колонизации (Галичина отошла Польше в 1344-1348 годах) составляла всего лишь 7-8 чел./кв. км., а на Волыни и Подолии - около 3 чел./кв. км. Плотность населения Брацлавского воеводства не превышала 2 человек на квадратный километр, а территории южнее Умани и за Днепром, южнее линии Черкассы-Полтава-Харьков - вообще назывались Диким полем - каковым, собственно говоря, они в конце XVI века и были. Польша в рамках возникшей глобальной экономики практически свернула развивавшиеся до того времени промышленные и ремесленные производства и стала специализироваться на производстве зерна, которое в XVI веке стала в больших объемах экспортировать в Западную Европу. Так, с конца XV в. по середину XVI в. объем экспорта зерна в Западную Европу из Гданьска, главного морского порта Польши, вырос в 6-10 раз
Эти два фактора - малонаселенность территории и обилие плодородных земель, помноженные на лавинообразный рост спроса на польскую пшеницу в Западной Европе - и стали тем фундаментом, на котором и строилось благополучие польских магнатов. Они же стали причиной всех тех политических потрясений, которые, в конечном итоге, и погубили Речь Посполитую…
Как известно, князья Острожские к середине XVI века владели едва ли не половиной Волыни, землями в Киевском, Подольском и Брацлавском воеводствах, и были некоронованными королями Литовской Руси - во всяком случае, в плане финансов. Получая доход со своей собственности, состоящей из более чем полумиллиона гектаров пахотных земель, 24 городов, 10 местечек и 670 сёл, деревень, застенков, хуторов - ежегодно они располагали суммой в 1.200.000 коп грошей литовских, что было сравнимо с бюджетом Великого княжества Литовского. И естественным желанием князя Василия Константина Острожского было - сохранить такое положение вещей на как можно более долгий срок.
С этой точки зрения, понятна и объяснима поддержка, оказанная князем идее перехода Литовской Руси (воеводств Волынского, Киевского, Брацлавского и Подольского) из-под власти Великого княжества Литовского под руку польского короля - в этом случае устранялись таможенные барьеры на пути волынской и брацлавской пшеницы в Сандомир и Казимеж Дольны, из которых караваны грузовых барок по Висле сплавляли «украинское золото» в Данциг, из которого, в свою очередь, пшеничная река текла в Амстердам и Лондон. Плюс русские магнаты избавлялись от обязанности кормить вечно нищую и голодную Вильню, постоянно требующую уплаты налогов и службы в посполитом рушении. В то время как в Польше шляхта никаких налогов не платила, а воевало, по большей части, наемное («квартяное») войско, содержание которого оплачивал король за счет четверти («кварты») доходов от королевских имений, посполитое же рушение объявлялось крайне редко и в самом крайнем случае.
Позиции сторонников объединения с Польшей усилились в результате ряда неудач в Ливонской войне (1558-1583). С началом Ливонской войны обнажилась внутренняя слабость ВКЛ., его неспособность к борьбе даже за собственное существование. Реформы 1564-1566 гг. в интересах литовско-русской шляхты уже ничего не могли изменить - Великое княжество Литовское естественным образом готовилось завершить своё существование - что ещё больше подстёгивало сторонников перехода под власть Кракова, все более решительно поднимающих голову на Литовской Руси. За переход под руку польского короля высказался и его Милость князь Василий Константин Острожский, а также все воеводские сеймики Литовской Руси - после чего осталось лишь письменно закрепить факт этого перехода. Что и было сделано в марте 1569 года, когда Сигизмунд II Август издал универсал о присоединении непосредственно к Короне Подляшья и Волыни, а в мае - Киевщины и Брацлавщины. Киевский воевода князь Василий Константин Острожский, волынский воевода князь Александр Чарторыйский, винницкий староста Богуш Корецкий присягнули на верность Короне, но в специальном заявлении оговорили лояльность королевской власти сохранением своих прав, земельных владений и защитой православной церкви. Вдобавок к этому, 1 июля 1569 г. была подписана Люблинская уния - формально конфедерация двух независимых государств, реально же - «союз коня и всадника»: ВКЛ становилась «бледной тенью» Польши, в реальности во многом утратив суверенитет - что, впрочем, тогда не казалось чем-то трагичным, поскольку в плане экономики магнаты Литовской Руси получали блестящие бонусы.
И вот тут-то у Василия Константина Острожского и начались настоящие проблемы…
По словам В.О. Ключевского «с этого момента в этих областях стала водворяться польская администрация на место туземной русской, действовавшей при литовских князьях. Польская шляхта начала приобретать земли в Юго-Западной Руси в водворяла здесь польское крепостное право. Дворянство Юго-Западной Руси, по примеру польских землевладельцев, поработив русское крестьянское население своих земель, постепенно отчуждалось от своего народа и ополячивалось, сближаясь с польской шляхтой и вместе с ее привилегиями усваивая ее нравы, язык и веру». В принципе, князю Василию Константину было бы на всё это наплевать - если бы не одно «но». А именно - начала стремительно понижаться капитализация его бренда, как сегодня называют этот процесс. Вчера ещё он был некоронованный королем Литовской Руси, его слово изрядно весило и в Вильне, и в Кракове, он был уважаем и почитаем везде, где слышали его имя - а кем он стал теперь? Одним из? Причем далеко не самым богатым и уж тем более - далеко не самым уважаемым из магнатерии Короны! Для князя Василия это было хуже смерти.
К тому же алчные польские магнаты, как саранча, обрушившиеся на новоприсоединенные земли, все чаще и чаще начинали подвергать сомнению права собственности Его Милости на то или иное поместье. А это был удар уже не по престижу - а по гораздо более важному месту, по кошельку!
Польские магнаты с прямого разрешения короля начали колонизировать плодороднейшие, но малонаселенные земли Киевщины и Брацлавщины - поскольку они располагали достаточными средствами, чтобы организовать здесь оборону и возродить хозяйство. В Киевском воеводстве на собственность волынских князей - Острожских, Збаражских, Корецких, Чарторыйских, Вишневецких - что называется, «положили глаз» польские магнаты Потоцкие, Конецпольские, Калиновские, Любомирские, Ланцкоронские, не говоря уж о целой череде мелких захватов, осуществляемых «понаехавшей» польской шляхтой. На Брацлавщине польская шляхта среди землевладельцев стала преобладать уже к 80-м годам XVI века!
Его Милость князь Василий Константин в этой ситуации решил разыграть идеологический гамбит - для того, чтобы закрепить за собой право на последнее слово в любых спорах, касающихся прав собственности, и в целом по внутриполитическим проблемам воеводств русских - он решил взять на щит православную веру, сделавшись её истовым защитником от агрессивного давления католического костела, становящегося изо дня в день все более активным на доселе сугубо православной территории. Князь Острожский активно строит церкви, учреждает в Остроге училище, затем устраивает две типографии, в Остроге и в Дермани, а в 1580 г. печатает Библию, что имело очень важное значение в истории просвещения и письменности для русских земель Польши - в общем, делает всё, чтобы прослыть главным и единственным ревнителем веры православной на польской Руси.
Но католические иерархи Польши не намерены отказываться от того, чтобы взять под контроль кассу православных церквей и монастырей - начинаются разговоры о необходимости восстановления «единства церкви», разумеется, под крылом Ватикана. Вновь гальванизируется идея Флорентийской унии, принятой в 1439 году и подписанной византийскими православными иерархами под давлением латинян - в напрасной надежде на поддержку католиков в деле защиты от турок. Защиты по итогу Константинополь не получил и через четырнадцать лет пал, а уния была забыта - но не всеми. Польский епископат решил выкопать её труп и навязать её догмы - в первую голову, главенство Ватикана - православным епархиям русских воеводств.