(no subject)
Она говорит, что нужно их охаживать, окружать заботой, поглаживать, хвалить, благодарить, а когда они расслабятся, то уже делай с ними что хочешь. Она считает себя мудрой, и вынуждает откусить ломтик ее опыта. Я вижу, что она старая, измученная, несчастная и от всего этого ленивая-ленивая. Ей хочется только лежать на диване, смотреть телевизор и ни о чем не думать. Она говорит, что любит его, своего мужа, которого отхватила на первом курсе, самого перспективного и красивого. Которого прочно перевязала погодками, а потом мал мала меньше. А сейчас упрочила на старость внуками. И все там прочно-прочно, счастливо-счастливо. Ее метод, возможно, ей помог. Но нужно ведь иметь неслыханную наглость, чтобы близкого человека, даже если это мужчина, а они априори считаются с другой планеты, держать за дурачка или подопытного кролика.
Танцы с бубнами, видимо, очень нравятся мужьям, потому как подобные советы обильными тиражами льются в уши несчастной, которая пожаловалась на трудности перевода с женского на мужской. Мужчины - бедные творения, привыкают к танцам с бубнами, к тому, как готовят для них почву, чтобы они восприняли ту или иную новость, мысль. Женский мозг, словно мелкий цруушный агент, продумает пути освоения и манипулирования, и мужчина, как игрушка в руках ее красиво оформленных целей и задач.
Вот бунтарство - это лишнее. Если женщина вдруг прозреет и с размаху откажется от бубнов, танцев-шманцев, шаманской вакханалии, перестанет ходить лицисей вокруг кувшина, а просто скажет по-взрослому, по-человечески: "давай поговорим" или "обещай, что выслушаешь меня", вот тогда-то революционный ветер неожиданных перемен красным огоньком неприятия засигналит во взгляде, который не успеет скрыться от нее. И тогда, несчастный, словно лишенный трона король, впадет мужчина в панику, и произнесет какую-нибудь чушь, остром копьем вонзится слово его в самое сердце очистившейся от шаманского обличия женщины, не вынесет она этого, и в гневе вернет ему порцию слов побольше, побольнее и посильнее.
Тут должна произойти пауза. Или разрыв. Или взрыв масок. Или тихое "прости". Катарсис. Занавес.
От постановок женщины устают - это факт. Даже те, кто прочно счастлив и лежит в неосознанной черной депрессии у телевизора, просто они не хотят в этом себе признаться. Женщина, которая не играет в игры, в глазах мужчины, наверное, и не женщина даже, а вампир. Ну, да ладно. Бог со мной. И отправлю-ка себя в баню, подальше.
Танцы с бубнами, видимо, очень нравятся мужьям, потому как подобные советы обильными тиражами льются в уши несчастной, которая пожаловалась на трудности перевода с женского на мужской. Мужчины - бедные творения, привыкают к танцам с бубнами, к тому, как готовят для них почву, чтобы они восприняли ту или иную новость, мысль. Женский мозг, словно мелкий цруушный агент, продумает пути освоения и манипулирования, и мужчина, как игрушка в руках ее красиво оформленных целей и задач.
Вот бунтарство - это лишнее. Если женщина вдруг прозреет и с размаху откажется от бубнов, танцев-шманцев, шаманской вакханалии, перестанет ходить лицисей вокруг кувшина, а просто скажет по-взрослому, по-человечески: "давай поговорим" или "обещай, что выслушаешь меня", вот тогда-то революционный ветер неожиданных перемен красным огоньком неприятия засигналит во взгляде, который не успеет скрыться от нее. И тогда, несчастный, словно лишенный трона король, впадет мужчина в панику, и произнесет какую-нибудь чушь, остром копьем вонзится слово его в самое сердце очистившейся от шаманского обличия женщины, не вынесет она этого, и в гневе вернет ему порцию слов побольше, побольнее и посильнее.
Тут должна произойти пауза. Или разрыв. Или взрыв масок. Или тихое "прости". Катарсис. Занавес.
От постановок женщины устают - это факт. Даже те, кто прочно счастлив и лежит в неосознанной черной депрессии у телевизора, просто они не хотят в этом себе признаться. Женщина, которая не играет в игры, в глазах мужчины, наверное, и не женщина даже, а вампир. Ну, да ладно. Бог со мной. И отправлю-ка себя в баню, подальше.