Пит-стоп
Получается так, что последние месяцы подавляющее большинство текстов в этом журнале пишется либо непосредственно перед отъездом в куда-то достаточно далеко, либо сразу по возвращении. Это словно специальный способ жить, одно из самых действенных, пожалуй, средств избежать страшного: той рутины, в которая засасывает, нашептывает, уговаривает, - и вот уже видишь только сиюминутное, способен освещать дорогу исключительно ближним светом. Фары дальнего, конечно, тоже есть - ими укомплектованы все, но почему-то быстро забываешь, что их тоже можно включать.
Три дня назад уехали мама и брат. Мы вернулись с вокзала пешком в квартиру, которая вдруг стала спокойной, тихой, стала в три раза просторнее и очень тоскливой. В едва освободившееся пространство остервенело ворвалась толпа дел, которая до этого нервно ждала в приемной, а тут услышала, что разрешили войти. Все разгребла и расставила. Осталось собрать вещи, взять походный ноутбук и уехать в пышущий жаром Ростов-на-Дону до середины августа.
Какая-то своевременная и важная поездка. Жизнь давно "стоит на быстрой перемотке", я с трудом вспоминаю хотя бы один более или менее спокойный месяц. Да и черт бы с ним, со спокойствием, но все пошло по кругу, выход из которого найти необходимо. Есть, например, книги, из которых узнаешь драгоценное. Потом они заканчивается, замолкают, и ценности тускнеют в памяти и покрываются слоем пыльной ежедневности. Когда понимаешь, что забыл, становится нестерпимо страшно: если ты умудрился забыть про эту жемчужину, то какой еще самоцвет ускользнул незамеченным? Есть время, когда знаешь, что все делаешь правильно, и есть - когда не можешь разглядеть целей. Это пресловутая рутина, которая рождается как раз тогда, когда движение продолжается исключительно в горизонтальной плоскости; она разбухает и крепнет, дыша едкими парами гонки. Когда тебя выбивает из привычных мест и тащит по городам и весям, думается явно лучше и удается вспомнить то верное, что ты наверняка знаешь, только вот повторять запамятовал.
P.S. Именно так хочется смотреть на эту жизнь: чуть щурясь на яркое солнце, с кронштадским муслиновым ветром, ерошащим волосы; теплоход вот-вот отправится из гавани между невообразимыми судами и почернелыми вековым фортами в Финский залив.
Три дня назад уехали мама и брат. Мы вернулись с вокзала пешком в квартиру, которая вдруг стала спокойной, тихой, стала в три раза просторнее и очень тоскливой. В едва освободившееся пространство остервенело ворвалась толпа дел, которая до этого нервно ждала в приемной, а тут услышала, что разрешили войти. Все разгребла и расставила. Осталось собрать вещи, взять походный ноутбук и уехать в пышущий жаром Ростов-на-Дону до середины августа.
Какая-то своевременная и важная поездка. Жизнь давно "стоит на быстрой перемотке", я с трудом вспоминаю хотя бы один более или менее спокойный месяц. Да и черт бы с ним, со спокойствием, но все пошло по кругу, выход из которого найти необходимо. Есть, например, книги, из которых узнаешь драгоценное. Потом они заканчивается, замолкают, и ценности тускнеют в памяти и покрываются слоем пыльной ежедневности. Когда понимаешь, что забыл, становится нестерпимо страшно: если ты умудрился забыть про эту жемчужину, то какой еще самоцвет ускользнул незамеченным? Есть время, когда знаешь, что все делаешь правильно, и есть - когда не можешь разглядеть целей. Это пресловутая рутина, которая рождается как раз тогда, когда движение продолжается исключительно в горизонтальной плоскости; она разбухает и крепнет, дыша едкими парами гонки. Когда тебя выбивает из привычных мест и тащит по городам и весям, думается явно лучше и удается вспомнить то верное, что ты наверняка знаешь, только вот повторять запамятовал.
P.S. Именно так хочется смотреть на эту жизнь: чуть щурясь на яркое солнце, с кронштадским муслиновым ветром, ерошащим волосы; теплоход вот-вот отправится из гавани между невообразимыми судами и почернелыми вековым фортами в Финский залив.