вместо бумажного дневника
Ну вот смотрите, папа сейчас вот тут, рядом, метрах в 500х у Сонка и поди уже спит или ложится спать, а я реву дома, потому что мне вдруг очень резко и больно "хочется к папе". Может быть, потому что столько капризов сегодня было детских вокруг, столько "нет я не люблю кальмаров, ем только креветки, а тут кальмары пахнут на креветки и я не могу их есть папа ну скажи им" и далее истерика (да, я тоже офигела, очень, очень сильно), и такое полное понимание и поддержка папы этих не-юных младенцев, моих племянников, что параллель, как-то, видимо, зацепилась за реальность и повисла, нервно подергиваясь под напряжением.
И я понимаю, что те 20-30 лет, которые наверняка еще есть в запасе у моего папы, вряд ли есть в запасе у меня; и в то же время никто не знает, никто; и почему нельзя наконец убить всех плохих и сделать счастливыми всех хороших, и почему нужно быть такими беспомощными и немощными, когда еще 20-30-50-70 лет впереди, а также, видимо, всегда?..
Но зато мы можем идти с Юлом и Львом и Дедушкой, и лазать через забор. Дедушке 71, но он мальчишка почище Льва, к примеру; это классно, очень классно, и это больно, очень-очень больно, и вряд ли кто-то когда-либо сможет это понять.
Потому что я никогда не была ребенком хотя бы даже в половину настолько, насколько наш дедушка сейчас, в 71. И Ося в свои поди 47. И эта острая, нежная, жертвенная любовь, никогда не сможет перекрыть эту ненависть.
И я понимаю, что те 20-30 лет, которые наверняка еще есть в запасе у моего папы, вряд ли есть в запасе у меня; и в то же время никто не знает, никто; и почему нельзя наконец убить всех плохих и сделать счастливыми всех хороших, и почему нужно быть такими беспомощными и немощными, когда еще 20-30-50-70 лет впереди, а также, видимо, всегда?..
Но зато мы можем идти с Юлом и Львом и Дедушкой, и лазать через забор. Дедушке 71, но он мальчишка почище Льва, к примеру; это классно, очень классно, и это больно, очень-очень больно, и вряд ли кто-то когда-либо сможет это понять.
Потому что я никогда не была ребенком хотя бы даже в половину настолько, насколько наш дедушка сейчас, в 71. И Ося в свои поди 47. И эта острая, нежная, жертвенная любовь, никогда не сможет перекрыть эту ненависть.