Милосердие по привычке.
В «Свитке плача» пророка Ирмияу (4:2) есть ужасное: «Руки женщин милосердных варили детей своих». Казалось бы, нет более наглядного примера тому кошмару, который творился в осаждённом Иерусалиме, женщины, известные своей помощью ближним, своим состраданием, стоят у плиты и... невозможно выговорить, что они готовят на обед. Катастрофа.
Однако, так как слова пророка божьего перед нами, всмотримся в них пристальнее. А вдруг нечто более глубокое таится в этом чудовищном описании.
Первое, что бросается в глаза, почему написано «руки женщин»? разве руки - сами по себе?? Казалось бы, правильнее написать «милосердные женщины варили и т.д.».
Во-вторых, идет ли речь о том, что измученные голодом матери лишили жизни своих детей? Но ведь тогда именно этот факт был бы самым ужасным, а не то, что случилось потом!
Значит, дети умерли сами? Но тогда при чём здесь мера милосердия? когда на кону спасение жизни, нет и не может быть обвинения в немилосердном поведении по отношению к тому, кто не придаёт тело земле, а спасает свою жизнь вот таким, леденящим кровь, но вынужденным, образом.
О чём же повествует нам пророк?
Ответ на это и на вопросы выше мы находим в «Мидраш Эйха раба» (4:13). Мидраш обращает внимание на продолжение стиха, которое, к сожалению, не переводимо таким образом, чтобы можно было сохранить двузначность текста, на котором основан рассказ, приведенный ниже. Мидраш утверждает, что именно на этот случай намекает Ирмияу в данном стихе.
В осаждённом Иерусалиме жила женщина, и у неё был сын. Женщина и сын голодали, как и все. Каждый день она бродила по закоулкам города, выискивая зёрна, завалившиеся в расщелины домов, под камни, унесённые птицами на крыши. Найдя мало-мальски достаточное количество, она пекла лепёшку для своего мальчика. А крошки доедала за ним. О себе не думала, только бы силы оставались прокормить любимое чадо.
В один из дней она не могла разыскать зёрна. То есть, вообще. И на следующий день - тоже. Сынок жаловался на голод, страдал, матери оставалось только утешать его, надеясь на лучшее. На третий день мальчик почувствовал, что этот день без еды ему не прожить. Сказал об этом маме. Та ответила ему: не беспокойся, любимый мой, ступай в дом учения и постарайся, несмотря на муки голода, поучить Тору. А я, с божьей помощью, пойду, найду зёрнышки, и испеку тебе вкусную лепёшку!
Сын ушёл. Его мать пошла искать, и Бог помог ей: она нашла достаточно зёрен для хорошей лепёшки. Испекла лепёшку и вышла на улицу, чтобы голова не кружилась от сдобного запаха. И чтобы не соблазниться, наверное. Для сыночка еда, не для неё.
А на улице, в соседнем доме, плач, стоны, рыдания: сын у соседки умер. Содеяли немудрящие похороны, вернулась соседка домой сидеть траурные семь дней. Кто, по закону, первую трапезу должен скорбящему доставить? Не он сам, не родственники его. Соседи. «Такая заповедь идёт мне в руки!» - подумала наша мать, - «Кто исполняет заповеди, не пострадает; дал Бог эту лепёшку, даст и другую!» Взяла свежую лепёшку и отнесла соседке.
Мальчик вернулся из дома учения, на ногах не держится, глаза ввалились, еле дышит; вся надежда на мать, на ее удачу, на помощь свыше. Разводит мать руками, рассказывает, как дело было. Мальчик падает бездыханный, не смог пережить вести, что ждала его долгожданная пища, но своими руками мать отдала её другим.
...Руки этой женщины отдавали лепёшку, действовали по привычке, оставшейся еще с сытых времён. И голова её стала руками. Привычка осталась, а возможности обдумать - не было уже. Не думала голова от сильного голода. И сердце стало руками; заглохло сердце от бедствий, на которых уже не хватало душевных сил реагировать.
Мать погубила чадо своё из-за привычки. Хорошей привычки, богоугодной. Пока эта привычка уместна. Вот она, глубина трагедии! пресловутое «хотела, как лучше». Не подумала, что есть приоритеты, материнским сердцем не почуяла, что приносит в жертву жизнь сына ради параграфа, который ни за что не требует таких жертв! Привычка к добру тоже может стать причиной кошмара; вот, в чём трагедия, которая даже глубже, чем макабрические картины страшного голода и нужды!
Берегитесь исполнения закона по привычке! То, что порой кажется логичным и богоугодным, может оказаться страшным грехом! Когда вокруг разруха и голод по слову божьему, необходимо вдвойне быть осторожным. Чтобы не погубить человека ради исполнения маленького параграфа. По привычке. По скудоумию и бессердечности.
Однако, так как слова пророка божьего перед нами, всмотримся в них пристальнее. А вдруг нечто более глубокое таится в этом чудовищном описании.
Первое, что бросается в глаза, почему написано «руки женщин»? разве руки - сами по себе?? Казалось бы, правильнее написать «милосердные женщины варили и т.д.».
Во-вторых, идет ли речь о том, что измученные голодом матери лишили жизни своих детей? Но ведь тогда именно этот факт был бы самым ужасным, а не то, что случилось потом!
Значит, дети умерли сами? Но тогда при чём здесь мера милосердия? когда на кону спасение жизни, нет и не может быть обвинения в немилосердном поведении по отношению к тому, кто не придаёт тело земле, а спасает свою жизнь вот таким, леденящим кровь, но вынужденным, образом.
О чём же повествует нам пророк?
Ответ на это и на вопросы выше мы находим в «Мидраш Эйха раба» (4:13). Мидраш обращает внимание на продолжение стиха, которое, к сожалению, не переводимо таким образом, чтобы можно было сохранить двузначность текста, на котором основан рассказ, приведенный ниже. Мидраш утверждает, что именно на этот случай намекает Ирмияу в данном стихе.
В осаждённом Иерусалиме жила женщина, и у неё был сын. Женщина и сын голодали, как и все. Каждый день она бродила по закоулкам города, выискивая зёрна, завалившиеся в расщелины домов, под камни, унесённые птицами на крыши. Найдя мало-мальски достаточное количество, она пекла лепёшку для своего мальчика. А крошки доедала за ним. О себе не думала, только бы силы оставались прокормить любимое чадо.
В один из дней она не могла разыскать зёрна. То есть, вообще. И на следующий день - тоже. Сынок жаловался на голод, страдал, матери оставалось только утешать его, надеясь на лучшее. На третий день мальчик почувствовал, что этот день без еды ему не прожить. Сказал об этом маме. Та ответила ему: не беспокойся, любимый мой, ступай в дом учения и постарайся, несмотря на муки голода, поучить Тору. А я, с божьей помощью, пойду, найду зёрнышки, и испеку тебе вкусную лепёшку!
Сын ушёл. Его мать пошла искать, и Бог помог ей: она нашла достаточно зёрен для хорошей лепёшки. Испекла лепёшку и вышла на улицу, чтобы голова не кружилась от сдобного запаха. И чтобы не соблазниться, наверное. Для сыночка еда, не для неё.
А на улице, в соседнем доме, плач, стоны, рыдания: сын у соседки умер. Содеяли немудрящие похороны, вернулась соседка домой сидеть траурные семь дней. Кто, по закону, первую трапезу должен скорбящему доставить? Не он сам, не родственники его. Соседи. «Такая заповедь идёт мне в руки!» - подумала наша мать, - «Кто исполняет заповеди, не пострадает; дал Бог эту лепёшку, даст и другую!» Взяла свежую лепёшку и отнесла соседке.
Мальчик вернулся из дома учения, на ногах не держится, глаза ввалились, еле дышит; вся надежда на мать, на ее удачу, на помощь свыше. Разводит мать руками, рассказывает, как дело было. Мальчик падает бездыханный, не смог пережить вести, что ждала его долгожданная пища, но своими руками мать отдала её другим.
...Руки этой женщины отдавали лепёшку, действовали по привычке, оставшейся еще с сытых времён. И голова её стала руками. Привычка осталась, а возможности обдумать - не было уже. Не думала голова от сильного голода. И сердце стало руками; заглохло сердце от бедствий, на которых уже не хватало душевных сил реагировать.
Мать погубила чадо своё из-за привычки. Хорошей привычки, богоугодной. Пока эта привычка уместна. Вот она, глубина трагедии! пресловутое «хотела, как лучше». Не подумала, что есть приоритеты, материнским сердцем не почуяла, что приносит в жертву жизнь сына ради параграфа, который ни за что не требует таких жертв! Привычка к добру тоже может стать причиной кошмара; вот, в чём трагедия, которая даже глубже, чем макабрические картины страшного голода и нужды!
Берегитесь исполнения закона по привычке! То, что порой кажется логичным и богоугодным, может оказаться страшным грехом! Когда вокруг разруха и голод по слову божьему, необходимо вдвойне быть осторожным. Чтобы не погубить человека ради исполнения маленького параграфа. По привычке. По скудоумию и бессердечности.