Внутренние диалоги // В этом - как его, Тил? - тессеракте, должен быть другой выход
(8 июня 2009 года)
Низкие и свежие запахи травы и озона льются на оконное стекло сквозь сетку на раме вместе с ветром и каплями дождя. В полумраке комнаты дрожащий рисунок из струй и капель выглядит дымчатым.
- Мне очень сложно здесь и так.
- В последние два года, да. Мне тоже.
Сёстры вдвоем сидят на диване, размышляя над ощущениями от последних дней. Одна обнимает подушку, лежащую у неё на коленях, другая вытянула ноги и откинулась на подлокотник, забравшись ступнёй под бедро сестры. Руки закинуты за шею, локти медленно то поднимаются, сжимая уши, то расходятся. Она слушает гул ветра в приоткрытых пластиковых рамах, массирует себе основание шеи, что-то про себя напевает. И почему-то выглядит спокойнее, чем её рассерженная сестра. Примерно на пару баллов по рихтеровской логарифмической шкале для землетрясений спокойнее.
- Не могу поверить, что у этой чертовой ситуации нет простого, примитивного решения. Какого-то. Простого. Меня это бесконечно бесит. Бесит. Бесит! - небольшой кулак из тонких, крепко сжатых пальцев бьёт в подушку. Через секунду кулак разжимается и пальцы гладят набивной рисунок, кончики ногтей медленно скребут плетёные жгуты.
- Есть, почему. Переезд, смерть, смена людей и личности. Они пока малореальны, хоть и очень просты. Но бесит, ты права.
Вторая опускает ноги с дивана, уходит на кухню и щелчком включает чайник. Шуршит в шкафу коробками и достаёт пару пакетиков, раскидывая их по чашкам. Закипевший чайник, снова щёлкнув, как-то сразу сдувается, перестав бурлить и шипеть, и девушка одним привычным движением разливает кипяток, забирает чашки с собой и возвращается в комнату, к подушкам, дивану и сестре, которая кажется ещё более мрачной. Ставит рядом с ней чашку пряного чая из старбакса, с имбирём и корицей. Заваренные специи смешиваются с уличной свежестью и напоминают о чаепитиях на верандах кафе из какого-то прошлого.
- Невозможно жить в мире, где овца рассыпается и исчезает, и всё это лишь из-за того, что одна абсурдная история съедает все овечьи ресурсы. Давай искать решение.
- Ну, а какое решение ты предлагаешь? Смотри, с одной стороны что. Выжженые степи внутренней Монголии. Незавершенный гештальт, из которого торчат нитки бахромой. Радиоактивная пустыня в эпицентре, со сплавленным в стекло грунтом. Эмбарго на чувства и зона отчуждения с какими-то нелепыми ростками. И свои леса-мутанты, которые выжили и не сдаются. При этом фонит так, что без свинцовых труселей или жилета не походишь.
С другой стороны не лучше. Напалмовые канистры абсурдного объёма, готовые к применению в любую секунду, и которые раз за разом снимают с бортов самолётов в последний момент. Что здесь делать? Бетонировать и строить города? Не выходит, пробовали же.
- Ок. Что нам нужно сделать тогда? Закрыть гештальт? Прошить бахрому оверлоком, ок. С радиоактивной пустыней пока жесть - моя любимая весенняя Внутренняя Монголия выгорела и я не понимаю, как её восстанавливать. Напалм можно кое-как утилизировать, у меня есть пара идей. Откуда напалм вообще, кстати?
- Да довольно просто всё. После того, как ничего не помогло с выжиганием эмоций, после того, как эмбарго не помогло заглушить голод, кое-кто решил, что пора делать что-то чудесное и безжалостное. Эмбарго пора снимать всё равно. Если снять как есть, то все возможные эмоции рванут через край - от любви до ненависти, с характерным привкусом длинных и сложных схем причинения несчастий. Получится ожившее кладбище. Для него и нужен напалм. Был нужен. Раз нужен - группа снабжения привезла с нескольких заводов. Специально для выжигания всего живого. Всё просто!
- Кое-кто сошёл с ума.
Она откладывает подушку, встаёт и подходит к балконной двери. За последний час дождь менял свою точку зрения на их окна, никак не останавливаясь на чем-то одном. Набрасывался вместе с штормовым ветром, молчаливо тёк вертикальными потоками в свете включившихся фонарей, отклонялся куда-то прочь, потом вернулся снова теплой стеной посреди сгустившегося одеяла из глухого тумана.
- Да, мы все так и подумали. Поэтому все тринадцать раз, когда наш герой порывался всё «закончить», - девушка показывает кавычки привычным жестом в воздухе обеими руками, - его вовремя останавливали ( последний заметили на рулёжке, и разгрузили транспортник уже на взлетной полосе). И мы здесь сидим с тобой не в последнюю очередь потому, что на четырнадцатый, шестнадцатый, двадцатый раз - но когда-то не уловят. Напалмовая шашка в электричке в час пик и правда неприятная штука. А здесь канистры, пусть и над лесами-мутантами. Раз другие средства кончились, раз мы с тобой последние, кто остался здесь призраком надежды, значит нам и расплетать эту страдальческую историю. Допивай чай и пойдем спать. С утра думается лучше. Даже совам.
(Раззамочено из группы myFriends и поправлено в мелочах 27.12.2009)
inner_dialogs