Комиссар ГБ 3-го ранга Борис Берман - специалист по окончательному решению польского вопроса в БССР
Родился в еврейской семье (глава семьи был владельцем кирпичного завода).
Окончил 4-классное Читинское городское училище.
С мая 1918 года добровольцем в Красной Армии.
После прихода белогвардейцев перебрался в Манчжурию на железнодорожную станцию Цицикар, где работал по найму.
В 1919 году был мобилизован белой армией в войска охраны.
С 1919 года - в органах ВЧК, в составе одного из созданных чекистами партизанских отрядов, находившегося в оперативном подчинении у В. К. Блюхера, принимал участие в попытке организации революции в Маньчжурии, где и находился на нелегальной работе.
В декабре 1920 года вернулся в Читу, затем переехал в Семипалатинск. В 1921 году - технический секретарь агитпропа Семипалатинского губернского комитета РКП(б). С февраля 1921 года - сотрудник Иркутской губернской ЧК, председателем которой был его брат Матвей Давыдович Берман.
В 1922-1923 годах - служба в РККА: рядовой, политрук, инструктор политуправления армии.
Член РКП(б) с августа 1923 года.
С начала 1923 года - снова в органах ОГПУ.
1923-1924 гг. - уполномоченный первого отделения Экономического управления ОГПУ в Москве,
1924 г. - в распоряжении МК РКП(б). Затем работал в Сергиевском уездном комитете РКП(б),
1925-1926 гг. - в Экономическом управлении ОГПУ - помощник начальника 1-го отделения,
1926-1927 гг. - начальник 8-го отделения Экономического управления ОГПУ,
1927-1928 гг. - начальник 6-го отделения Экономического управления ОГПУ,
1928-1929 гг. - в полномочном представительстве ОГПУ по Средней Азии - и. о. начальника Контрразведывательного отдела,
1929-1930 гг. - начальник Контрразведывательного отдела и одновременно начальник Особого отдела,
1930-1931 гг. - помощник начальника Секретно-оперативного управления (СОУ) полномочного представительства ОГПУ и одновременно заместитель начальника Особого отдела СОУ ПП ОГПУ. Принимал участие в боевых операциях против басмачей.
В январе 1931 года переведён в Иностранный отдел Секретно-оперативного управления (ИНО) ОГПУ, направлен резидентом в Берлин, где действовал под прикрытием должности сотрудника полномочного представительства СССР в Германии.
Летом 1931 года резидентура Бермана сообщила о возможности прихода Адольфа Гитлера к власти.
В 1932 году им были переданы данные о секретных переговорах рейхсканцлера Ф. фон Папена с правительствами западных держав, направленные на свёртывание отношений с Советским Союзом объединение государств Европы для агрессии против СССР.
В 1933 года был направлен нелегальным резидентом в Рим.
С 1934 года на руководящих должностях в центральном аппарате ИНО ОГПУ: помощник начальника Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, второй заместитель начальника Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.
С 21 мая 1935 года - первый заместитель начальника Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР Абрама Слуцкого.
В 1936-1937 годах - заместитель начальника Секретно-политического (4-го) отдела ГУГБ НКВД СССР.
С марта 1937 года - нарком внутренних дел Белорусской ССР и начальник Особого отдела Белорусского военного округа.
Входил в Белорусскую республиканскую Особую тройку НКВД.
Этот период отмечен вхождением в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД СССР от 30.07.1937 № 00447[1] и активным участием в сталинских репрессиях[2]. По его инициативе подверглось репрессиям почти всё партийное и советское руководство Белоруссии, включая первого секретаря ЦК КП(б) Н. К. Гея, председателя ЦИК Белорусской ССР А. Г. Червякова, писателя Д. Жилуновича, а в ночь с 30 октября на 31 октября 1937 года было расстреляно несколько десятков виднейших белорусских поэтов, писателей и учёных.
Начал расследование в отношении Г. К. Жукова, но тот «отделался» лишь строгим выговором - спасло заступничество С. К. Тимошенко.
В мае 1938 года был отозван в Москву и утвержден начальником 3-го управления (транспорта и связи) НКВД СССР.
Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.
Арестован 24 сентября 1938 г. Приговорён ВКВС к высшей мере наказания, расстрелян на расстрельном полигоне «Коммунарка».
Помимо обвинений в шпионаже в пользу Германии, Италии и Китая ему были предъявлены и другие обвинения - в производстве необоснованных массовых арестов, санкционировании пыток и превышении власти.
Военная коллегия Верховного Суда СССР в 1956 году признала его не подлежащим реабилитации.
Берман проводил «польскую операцию» в Белруссии.
Она началась в августе 1937 года.
Сотрудник НКВД Иван Горбаленя рассказал следствию, что Берман приказал «арестовывать проживающих на территории Белоруссии граждан польской национальности независимо от наличия каких-либо компрометирующих материалов, считая их всех предателями».
В 1937-1938 году по указаниям Бермана было арестовано около 60 000 граждан,
«в результате чего в приграничных с Польшей деревнях аресту подверглось почти все мужское население».
В одной из деревень Туровского района (80 дворов) после арестов осталось трое мужчин; в колхозе «Красноармеец» Плещеницкого района из 29 мужчин были арестованы 23…
Чекист Александр Гепштейн на допросе в 1939 году давал показания:«В августе месяце согласно
приказу НКВД была начата широкая операция по польской агентуре…
Во второй половине октября 1937 года вернулся из Москвы Берман и заявил мне, что мы, оказывается, очень резко отстали от всех без исключения УНКВД Союза, что в Ленинграде разоблачено 2000 человек, на Украине 4000 человек и что поэтому нам необходимо резко перестроить всю работу. Берман предложил мне созвать совещание следователей, на котором он даст указания…
Берман выслушал доклад каждого следователя, и здесь на этом совещании, впервые и была дана установка о том, что арестованных можно бить, о том, что протоколы должны быть короткими, что по групповым делам надо включать арестованных в альбом каждого сразу по мере отработки, а не всей группой…
В Минске вскоре началось поголовное битье арестованных.
Это распространялось чрезвычайно быстро и широко во всех остальных отделах наркомата…»
Требование увеличения числа арестованных «шпионов» привело к полному безумию.
Гепштейн в своих показаниях признал, что «линия на арест в первую очередь поляков привела, в конце концов, к тому, что на местах при составлении справок на арест, часто на основании лишь того, что у человека польская фамилия или имя в установочных данных, за глаза писали «поляк», зная, что при этом Минск обязательно даст санкцию на арест».
После польской операции началась латышская.
Латышей арестовывали как участников националистической контрреволюционной организации.
Учитывая перевыполнение плана по польской операции и недовыполнение по латышской,
НКВД начал объявлять польских шпионов латышскими.
Но рвение не помогло Борису Берману.
Он был арестован, а на посту главы НКВД Беларуси в 1938 году его сменил Алексей Наседкин.
Перед отправкой в Минск его принял Сталин и попросил разобраться с «наследством» Бермана и передал жалобы на необоснованные репрессии.
Наседкин называл Бермана «сущим дьяволом, вырвавшимся из преисподней».
«По субботам, - рассказывал он позднее своему сокамернику, - Берман устраивал производственные совещания.
Вызывали на сцену по заготовленному списку шесть человек из числа следователей - три лучших и три худших.
Берман начинал так: «Вот один из лучших наших работников, Иванов Иван Николаевич.
За неделю товарищ Иванов закончил сто дел, из них сорок - на высшую меру, а шестьдесят - на общий срок в тысячу лет.
Поздравляю, товарищ Иванов. Спасибо!
Сталин о вас знает и помнит.
Вы представляетесь к награде орденом, а сейчас получите денежную премию в сумме пяти тысяч рублей! Вот деньги. Садитесь!»
Вдруг в мертвом безмолвии Берман громко называл фамилию… «Вот Михайлов Александр Степанович.
Смотрите на него товарищи!
За неделю он закончил три дела.
Ни одного расстрела, предлагаются сроки в пять и семь лет».
Гробовая тишина. Берман медленно подходит к несчастному.
«Вахта! Забрать его!» Следователя уводят…
«Выяснено, что этот человек завербован нашими врагами, поставившими себе целью сорвать работу органов, сорвать выполнение заданий товарища Сталина».
Наседкин продержался на посту главы НКВД в Беларуси еще меньше Бермана.
В декабре 1938 года он тоже был арестован, а в 1940 году приговорен к расстрелу за те же преступления, что и Берман - участие в антисоветском заговоре и шпионаж.
За ходом следствия по делу Бермана следил лично Сталин.
В его архиве хранится направленная ему Лаврентием Берия копия допроса Бермана.
Видно, что Сталин ее внимательно читал, на документе есть его пометки.
Весь допрос посвящен якобы состоявшемуся «в Германии в укромном местечке, где-то в районе Гарца» совещанию представителей иностранных разведок. Согласно сценарию НКВД, Берман был агентом немецкой разведки с 1933 года и «систематически передавал ее представителям секретные материалы о следственной и агентурной работе НКВД и состоянии Вооруженных сил СССР на западной границе».
Якобы от «офицера связи» германской разведки ему стало известно о том, что разведки разных стран (французы, англичане и немцы) на этом совещании закрыли глаза на разногласия, чтобы объединить усилия для активизации еще не разгромленных в СССР кадров и ресурсов.
Якобы на совещании лично присутствовал Герман Геринг.
Показания Бермана кажутся абсолютной ахинеей.
Иностранные разведки всяческими путями собирали в СССР через свою агентуру такие вопросы и передавали их в «лабораторию ГЕББЕЛЬСА», который и является пастором ТРОЦКОГО и каких-то крупных социал-демократов.
На этой основе в «лаборатории ГЕББЕЛЬС-ТРОЦКИЙ» возник вопрос о выпуске документа, который бы отвечал на «вопросы», пошел бы дальше этого, то есть был бы составлен документ - нечто вроде программы для таких людей в целях борьбы против СССР.
Пометки Сталина, явно всерьез обеспокоенного рассказом Бермана о происках заграничных разведок, позволяют судить о масштабах шпионажа в аппарате.
Он не только поверил рассказу о совещании, но и решил, что Берман врет и сам на нем присутствовал, а не слышал от «офицера связи».
Борис Берман была арестован 24 сентября 1938 года, а ровно через 3 месяца, 24 декабря 1938 года, арестовали его могущественного старшего брата - Матвея Бермана,
бывшего начальника ГУЛАГа ОГПУ-НКВД, а затем наркома связи.
Он был расстрелян 7 марта 1939 года, через две недели после того, как Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к смертной казни его брата.
В хрущевские годы, когда дела репрессированных пересматривались,
руководитель сталинского ГУЛАГа Матвей Берман, виновный в гибели тысяч узников, был реабилитирован, а Бориса Бермана сочли не подлежащим реабилитации.
Это решение 1956 года подтвердила в 2014 году и Военная коллегия Верховного суда РФ,
рассматривавшая запрос Александра Бусарова.
Впрочем, похоже, что современные российские чекисты не считают Бориса Бермана преступником.
На сайте ФСБ в 2001 году была размещена статья,
в которой он уважительно именуется «видным разведчиком».