ЧЕЛОВЕК С ПРОЗРАЧНЫМИ КОЖЕЙ И КОСТЯМИ
Я проводил отпуск в одиночестве. Единственным моим спутником в походе был не особо тяжёлый рюкзак с консервами-провиантами. Он же служил подушкой в тёплые июльские ночи. Намеренно: только пара комплектов сменной одежды, несколько банок консервов, постепенное истребление которых облегчало ношу и приближало финал путешествия. Я намеренно вышел на ночной захолустной станции, где нет вокзала и признаков жизни. Станция эта возникла в пути до прибытия до того пункта, в который я купил билет. Впрочем, никто меня в нём и не ждал. Расчёт был именно на то, что произошло. Впереди три недели отпуска, которых, как и всего остального в России, пришлось добиваться. Босс хотел дать две, но я настоял на трёх, припомнив, что четыре года не то что отпуска, а и просто выходных у меня практически не было. По счастью, такая часть тела, как совесть, оказалась у него на месте.
И вот я в поле. Отошёл от железной дороги, прилёг и додремал до того времени, когда солнечные лучи начали мешать спать. Далее мой путь был полностью лишён даже намёка на логику. Путешествие без цели. Направление случайное. В мобильнике поменял симку, дабы никто по работе не посмел тревожить во время моего констатативного движения наобум. По совести, и смартфон до последнего момента брать не хотелось, но мало ли: вдруг потребуется какая помощь? Да и навигатор, по которому можно будет сориентироваться, куда идти дальше, особенно когда придёт внезапный финал; в идеале - по окончании ажараханизижы... Или попросту осточертеет идти да внутри черепной коробки зазвучит зов в путь домой.
Однако шёл уже шестой день, консервов хватало ещё примерно на неделю, а домой не тянуло. Город большой, ставший родным и навек любимым, это хорошо, но слишком уж всё там за четыре последних года жизни приелось. А идти без цели и курса, смотря в навигаторе название населённых пунктов, было увлекательно. Многие деревни в том краю, в который меня унесло, были мёртвыми и полумёртвыми. Пребывание в них щекотало нервы похлеще, чем фильмы ужасов. Причём во втором случае покруче, чем в абсолютно пустых, покинутых деревнях-призраках.
Люди, оставшиеся в них, напоминали зависших между жизнью и смертью. Привидений. Было в них самих что-то ветхое и мёртвое, как в тех домах, которые окружали их жилища, и которые покинули былые обитатели. В собственных же обиталищах таких людей было страшно. Зачем я к ним заходил? Пополнить запасы воды. Некоторые приглашали с кажущейся неподдельной радушностью, некоторые насторожённо смотрели, и порой ничего не говоря, жестами показывали колодцы или приглашали в дом. Иногда предлагали что-нибудь съесть, но я отказывался. Атмосфера в этих домах была такова, что комок в горло не полез бы. Впрочем, на моё счастье, хозяева не упорствовали в своей настойчивости.
Шестой день начался с традиционного пробуждения в небольшой роще, за которой и было поле, которое казалось бескрайним и которое предстояло пересечь. Для начала присел, насрал, и успешно свершив такое великое дело, я двинул дальше, и не успел сделать и пяти шагов, как увидел на горизонте точку, двигавшуюся в мою сторону. Избегать случайных встреч в путешествии у меня планов не было. А поскольку на горизонте видно ничего не было, предстояло поинтересоваться, откуда идёт человек. В том, что это человек, а не, скажем, медведь, я почему-то не сомневался. И вот, примерно через полчаса мы встретились.
Время в таком путешествии тянулось для меня лишь первые полтора дня. Затем оно приняло некий смысл и даже обрело формы. Это было совершенно новое его ощущение, ради которого стоило двигаться. Не скажу, что я постиг что-либо новое в осмыслении своей, да и вообще глобальной, жизни. Я просто шёл, а что-то в подкорке перещёлкивалось и неслось, доставляя новые ощущения, словесным описанием которых я попробую заняться в другой раз и немного позднее.
Тем временем расстояние с чуваком сокращалось. То, что это мужик, уже было очевидно. Как и виделось, но пока неотчётливо, в нём нечто странное. И когда расстояние между нами сократилось до полусотни метров, странность его внешности заставила волосы (там, где они у меня были) встать дыбом.
Он напоминал инопланетянина. Кожа и кости его просвечивали. Он походил на экспонат музея естественных наук. Все внутренности его были прозрачны. И кожа, и просматривающиеся насквозь, едва заметные кости и мышцы. Сквозь них отчётливо проглядывал мозг. Руку он протянул без всякой задней мысли. Так, запросто.
- Кирилл, - представился этот странный странник.
- Митяй, - ответил ему я, и, стараясь скрыть свои противоречивые чувства, спросил, - Далече путь держишь?
Решение обратиться на "ты" пришло просто и естественно. Я ж не в офисе на переговорах, а он не незнакомый контрагент, с которым надо говорить по рамкам неведомо кем придуманных приличий.
- Веньки, брата кума попросила помочь. Корова принесла, а телок недужит. Надо пойти пошептать.
- А ты... ветеринар?
- Ни, знахерь. Правильным словам дед обучил, с тех пор меня и кликают, када нады.
Как-то быстро пропало тревожное ощущение. Чел оказался вполне открытым и простым. Таким нечего скрывать, вся жизнь состоит из совершенно несекретных радостей, которыми они делятся легко и непринуждённо, без лукавства и лицемерия. Движение костей и мышц, которыми сопровождалась речь, как-то уже не доставляли ни дискомфорта, ни тревоги, и даже не выглядели забавными. Стали естественными. И хотя мне было любопытно, а он смог бы ответить на вопрос о внешности так же легко, как и на любой иной, не было желания спрашивать об этом. Вдруг да сам скажет.
- Перекусить консервами хочешь? - Спрашиваю.
- А давай отобедаем! - согласился Кирилл.
Открыл банку фасоли в томате, протянул ему, вторую открыл для себя. Ложка была одна, поэтому отдал ему. Ну и в процессе обеда решил поспрашивать о всяком.
- А как вы связь меж собой держите? По телефону?
- Ни, телевонов у нас нету, вести ветром несёт.
- Голубиная почта?
- Та ниии... Говорю те - знахерь. На сто вёрст ведаю, где какие напасти у родни. Слышу.
- Телепатия?
- Чо?
- Ловишь мысли на расстоянии?
- Ну, как по радио, только приёмник тут, - постучал себя по кажущемуся хрустальным черепу такими же "хрустальными" пальцами, - и никто не слышит.
- Так это и есть телепатия.
- Не, Мудрогор такого не говорил, а он и есть сила!
- А кто такой Мудрогор?
- Дедов учитель. А дед слово в слово его дары передал.
- А откуда взялся Мудрогор?
- Оттуда же, где и живёт. У них жизнь дольше нашей. Мы по сту лет живаем, а они по тыщям!
- А где же такие живут.
- В Мурдахлпе.
- Это другая солнечная система?
- Ни, за несколькими звёздами.
- То есть инопланетяне?
- Ниии... Говорю тебе - жильцы зазвёздные.
Всё ж без инопланетян не обошлось...
- А тебе самому сколько лет?
- Семь десятков и четыре будет.
Только сейчас подумалось, что благодаря непривычной (для меня) внешности возраст его определить на глазок было бы сложно.
- А сам где живёшь?
- В Верзилках.
- Далеко до туда?
- Сакне сокне, ышшыламанивызиньроуыньшэляхынн... - зашептал Кирилл, после чего с минуту глубоко дышал, закрыв глаза, а затем уверенно произнёс: - Двадцать три версты!
- А далеко ещё идти тебе?
- Значит, сорок сем!
- И ты всегда так, налегке путешествуешь?
- А чего мне? Не вперьвой.
...И тут я, по закону подлости, просыпаюсь. А так хотелось задать ему ещё несколько вопросов...
Некоторые моменты сновидения я литературно приукрасил, но в целом не стал. И вообще решил сны фиксировать в текстах. Это - первый опыт.
И вот я в поле. Отошёл от железной дороги, прилёг и додремал до того времени, когда солнечные лучи начали мешать спать. Далее мой путь был полностью лишён даже намёка на логику. Путешествие без цели. Направление случайное. В мобильнике поменял симку, дабы никто по работе не посмел тревожить во время моего констатативного движения наобум. По совести, и смартфон до последнего момента брать не хотелось, но мало ли: вдруг потребуется какая помощь? Да и навигатор, по которому можно будет сориентироваться, куда идти дальше, особенно когда придёт внезапный финал; в идеале - по окончании ажараханизижы... Или попросту осточертеет идти да внутри черепной коробки зазвучит зов в путь домой.
Однако шёл уже шестой день, консервов хватало ещё примерно на неделю, а домой не тянуло. Город большой, ставший родным и навек любимым, это хорошо, но слишком уж всё там за четыре последних года жизни приелось. А идти без цели и курса, смотря в навигаторе название населённых пунктов, было увлекательно. Многие деревни в том краю, в который меня унесло, были мёртвыми и полумёртвыми. Пребывание в них щекотало нервы похлеще, чем фильмы ужасов. Причём во втором случае покруче, чем в абсолютно пустых, покинутых деревнях-призраках.
Люди, оставшиеся в них, напоминали зависших между жизнью и смертью. Привидений. Было в них самих что-то ветхое и мёртвое, как в тех домах, которые окружали их жилища, и которые покинули былые обитатели. В собственных же обиталищах таких людей было страшно. Зачем я к ним заходил? Пополнить запасы воды. Некоторые приглашали с кажущейся неподдельной радушностью, некоторые насторожённо смотрели, и порой ничего не говоря, жестами показывали колодцы или приглашали в дом. Иногда предлагали что-нибудь съесть, но я отказывался. Атмосфера в этих домах была такова, что комок в горло не полез бы. Впрочем, на моё счастье, хозяева не упорствовали в своей настойчивости.
Шестой день начался с традиционного пробуждения в небольшой роще, за которой и было поле, которое казалось бескрайним и которое предстояло пересечь. Для начала присел, насрал, и успешно свершив такое великое дело, я двинул дальше, и не успел сделать и пяти шагов, как увидел на горизонте точку, двигавшуюся в мою сторону. Избегать случайных встреч в путешествии у меня планов не было. А поскольку на горизонте видно ничего не было, предстояло поинтересоваться, откуда идёт человек. В том, что это человек, а не, скажем, медведь, я почему-то не сомневался. И вот, примерно через полчаса мы встретились.
Время в таком путешествии тянулось для меня лишь первые полтора дня. Затем оно приняло некий смысл и даже обрело формы. Это было совершенно новое его ощущение, ради которого стоило двигаться. Не скажу, что я постиг что-либо новое в осмыслении своей, да и вообще глобальной, жизни. Я просто шёл, а что-то в подкорке перещёлкивалось и неслось, доставляя новые ощущения, словесным описанием которых я попробую заняться в другой раз и немного позднее.
Тем временем расстояние с чуваком сокращалось. То, что это мужик, уже было очевидно. Как и виделось, но пока неотчётливо, в нём нечто странное. И когда расстояние между нами сократилось до полусотни метров, странность его внешности заставила волосы (там, где они у меня были) встать дыбом.
Он напоминал инопланетянина. Кожа и кости его просвечивали. Он походил на экспонат музея естественных наук. Все внутренности его были прозрачны. И кожа, и просматривающиеся насквозь, едва заметные кости и мышцы. Сквозь них отчётливо проглядывал мозг. Руку он протянул без всякой задней мысли. Так, запросто.
- Кирилл, - представился этот странный странник.
- Митяй, - ответил ему я, и, стараясь скрыть свои противоречивые чувства, спросил, - Далече путь держишь?
Решение обратиться на "ты" пришло просто и естественно. Я ж не в офисе на переговорах, а он не незнакомый контрагент, с которым надо говорить по рамкам неведомо кем придуманных приличий.
- Веньки, брата кума попросила помочь. Корова принесла, а телок недужит. Надо пойти пошептать.
- А ты... ветеринар?
- Ни, знахерь. Правильным словам дед обучил, с тех пор меня и кликают, када нады.
Как-то быстро пропало тревожное ощущение. Чел оказался вполне открытым и простым. Таким нечего скрывать, вся жизнь состоит из совершенно несекретных радостей, которыми они делятся легко и непринуждённо, без лукавства и лицемерия. Движение костей и мышц, которыми сопровождалась речь, как-то уже не доставляли ни дискомфорта, ни тревоги, и даже не выглядели забавными. Стали естественными. И хотя мне было любопытно, а он смог бы ответить на вопрос о внешности так же легко, как и на любой иной, не было желания спрашивать об этом. Вдруг да сам скажет.
- Перекусить консервами хочешь? - Спрашиваю.
- А давай отобедаем! - согласился Кирилл.
Открыл банку фасоли в томате, протянул ему, вторую открыл для себя. Ложка была одна, поэтому отдал ему. Ну и в процессе обеда решил поспрашивать о всяком.
- А как вы связь меж собой держите? По телефону?
- Ни, телевонов у нас нету, вести ветром несёт.
- Голубиная почта?
- Та ниии... Говорю те - знахерь. На сто вёрст ведаю, где какие напасти у родни. Слышу.
- Телепатия?
- Чо?
- Ловишь мысли на расстоянии?
- Ну, как по радио, только приёмник тут, - постучал себя по кажущемуся хрустальным черепу такими же "хрустальными" пальцами, - и никто не слышит.
- Так это и есть телепатия.
- Не, Мудрогор такого не говорил, а он и есть сила!
- А кто такой Мудрогор?
- Дедов учитель. А дед слово в слово его дары передал.
- А откуда взялся Мудрогор?
- Оттуда же, где и живёт. У них жизнь дольше нашей. Мы по сту лет живаем, а они по тыщям!
- А где же такие живут.
- В Мурдахлпе.
- Это другая солнечная система?
- Ни, за несколькими звёздами.
- То есть инопланетяне?
- Ниии... Говорю тебе - жильцы зазвёздные.
Всё ж без инопланетян не обошлось...
- А тебе самому сколько лет?
- Семь десятков и четыре будет.
Только сейчас подумалось, что благодаря непривычной (для меня) внешности возраст его определить на глазок было бы сложно.
- А сам где живёшь?
- В Верзилках.
- Далеко до туда?
- Сакне сокне, ышшыламанивызиньроуыньшэляхынн... - зашептал Кирилл, после чего с минуту глубоко дышал, закрыв глаза, а затем уверенно произнёс: - Двадцать три версты!
- А далеко ещё идти тебе?
- Значит, сорок сем!
- И ты всегда так, налегке путешествуешь?
- А чего мне? Не вперьвой.
...И тут я, по закону подлости, просыпаюсь. А так хотелось задать ему ещё несколько вопросов...
Некоторые моменты сновидения я литературно приукрасил, но в целом не стал. И вообще решил сны фиксировать в текстах. Это - первый опыт.