Фрейд: толкование фактов
Стевенсон Л., Хаберман Д. Десять теорий о природе человека
Предисловие к русскому изданию
Я благодарен доктору Вадиму Васильеву за перевод этой книги на русский язык (предыдущие издания уже переведены на более чем десяток языков).
Россия - страна особой интеллектуальной и духовной истории; такой делают ее тысячелетие православного христианства, влияние европейского Просвещения, практическое применение марксизма на протяжении чуть ли не всего ХХ века, а ныне - зыбкая, но заманчивая смесь идей, общественных и духовных движений.
Сравнение и противопоставление христианства и марксизма в гл. 1, возможно, окажется особенно уместным именно для России (на Западе оно становится менее актуальным, и для следующего издания эта глава будет переработана). Я надеюсь, что это исследование множества проектов улучшения жизни или спасения человечества окажется полезным для многих российских читателей - студентов учебных заведений и широкой публики. Моя цель не в том, чтобы убедить людей в правильности той или иной точки зрения, а в том, чтобы побудить их к серьезным и самосто�
�тельным размышлениям об этих принципиально важных проблемах.
Лесли Стевенсон
ГЛАВА 8. Фрейд: бессознательная основа ментального
Обратимся теперь к фрейдовской теории. В ХХ веке Фрейд революционизировал наши представления о человеческой природе. В течение почти 50 лет он развивал и модифицировал свои теории, написав так много, что только специалисту может оказаться по силам переварить весь этот материал. Ни одно серьезное обсуждение человеческой природы не может игнорировать его идеи, но очень непросто представить их в одной короткой главе, даже если мы сосредоточимся на самом Фрейде, обходя стороной множество позднейших разработок в психоаналитической теори
и и практике. Я обрисую его жизнь и сочинения, расскажу о важнейших особенностях его теории, диагнозе, предписании, а затем сделаю несколько критических замечаний.
ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ
Зигмунд Фрейд родился в Моравии в 1856 г., но в 1860-м его семья переехала в Вену, где он жил и работал вплоть до последнего года жизни. Уже в школьные годы его занимала жизнь человека в целом, и, поступив на медицинский факультет университета в Вене, он не ограничивался медициной, посещая и другие курсы, в частности лекции влиятельного философа сознания Франца Брентано. Фрейд всерьез заинтересовался биологией и в течение шести лет проводил исследования в лаборатории великого физиолога Брюке, результатом которых стала серия статей по таким �
�пецифическим темам, как нервная система рыб. Он приобрел почти что скандальную репутацию, впервые предложив использовать кокаин в медицинских целях. Чтобы жениться на Марте Бернайс, ему нужна была работа, которая могла бы приносить более стабильные доходы, и поэтому ему пришлось стать врачом в Центральном госпитале Вены. В 1886 г. он открыл частную практику по «нервным заболеваниям»...
КРИТИЧЕСКОЕ ОБСУЖДЕНИЕ
Место психоанализа на интеллектуальной карте с самого начала стало предметом споров. Психоаналитики фрейдистской и неофрейдистской ориентации практикуют и в наши дни, появилось множество и нефрейдистских психотерапевтических теорий и методов. Многие академические психологи упрекали фрейдистские теории в ненаучности: они слишком неопределенны, чтобы их проверить, а те тезисы, которые допускают проверку, не находят явного подтверждения. Психоаналитическую терапию критиковали за то, что она основана на внушении, больше напоминая п
ромывание мозгов или колдовство, чем научную медицину. Некоторые критики указывали на похожую на культ ортодоксию, нередко навязываемую институтами психоанализа, и «инициацию», которую должны пройти все будущие психоаналитики, сами подвергаясь психоанализу.
Теорию и практику психоанализа даже уподобляли квазирелигиозной вере.
Очевидно, что фрейдовская теория располагает методом, позволяющим без труда в уничижительном ключе проанализировать мотивацию ее критиков. Всякое сомнение в ее истинности защитники Фрейда могут списать на бессознательное сопротивление. Так что если, как нередко утверждалось, фрейдовская теория тоже имеет встроенный метод нейтрализации любого свидетельства, которое, как кажется, фальсифицирует ее, то она и в самом деле являлась бы замкнутой системой, согласно дефиниции, данной в гл. 1. И поскольку вера в эту теорию является необходим
ым условием членства в психоаналитических сообществах, ее даже можно считать идеологией этих групп. Впрочем, до того как выносить приговор, мы должны более внимательно ознакомиться с обстоятельствами дела.
Прежде всего мы должны выделить два независимых момента: истинность фрейдовских теорий и эффективность лечения, основанного на них. Любые сомнения в психоаналитической теории естественным образом распространяются на соответствующую терапию. Но, учитывая широкую распространенность психоаналитического лечения, мы должны так или иначе оценить его успешность. В принципе это будет и проверкой теории, поскольку при истинности теоретических тезисов мы должны ожидать эффективности лечения. Хотя здесь не все так просто. Во-первых, поним�
�ние причин какого-то состояния не обязательно дает нам возможность изменить его (к примеру, последствия травматического детства, как бы хорошо они ни понимались терапевтом, могут не поддаваться устранению). Во-вторых, правильная теория может неудачно применяться в клинической практике. В-третьих, нет четкого определения критериев «излечения» от невротических заболеваний. Кто может вынести подобное суждение и на каком основании? Утверждается, что среди тех, кто перенес психоаналитическую терапию, излечение наступает в двух из трех случаев. Это может показаться довольно хорошим результатом, но его, разумеется, надо сравнить с данными, полученными в контрольных группах людей со сходными симптомами, которые вообще не подвергались лечению (или на которых оказывалось воздействие иными методами, к примеру, поведенческой терапией или другими, неаналитическими разновидностями психотерапии). Самостоятельное выздоровление при неврозах без лечения, по оценкам, тоже происходит примерно в двух их трех случаев, так что, судя по этим цифрам, явные доказательства какой-либо терапевтической эффективности отсутствуют.
В вопросе об истинности теорий ключевой является проблема их эмпирической верифицируемости. Фрейд выдвигал свои теории как научные гипотезы, основанные на данных наблюдения, и в гл. 1 мы видели, что верифицируемость наблюдением является необходимым условием научности. Однако для некоторых центральных тезисов фрейдовской теории не очевидно, можно ли их проверить, и как это сделать. Я проиллюстрирую это примерами, взятыми на разных уровнях фрейдовской теории.
Применяя общий тезис о психическом детерминизме, Фрейд приходит к ряду весьма конкретных утверждений, в частности, к тому, что все сновидения являются реализациями желаний, нередко в замаскированной форме. Но даже если мы допустим, что каждое сновидение должно иметь какую-то причину, из этого не следует, что причина или причины должны быть именно ментальными, а не физическими (к примеру, быть реакцией на то, что человек съел за ужином, или нейрофизиологической потребностью в неком «очистительном» процессе для информации в мозге). И даже
если эта причина ментальна, это еще не значит, что она бессознательна или имеет какое-то глубокое значение; не может ли быть так, что сновидение есть просто продолжение тривиальных переживаний прошедшего дня или вполне естественной озабоченности завтрашним? И можно ли тогда проверить общий тезис Фрейда, что причиной всякого сновидения является желание (часто бессознательное и нередко замаскированное)? Если удается предложить убедительную интерпретацию сна в терминах независимо от установленного желания человека, видевшего его, очень хорошо. Но что, если такую интерпретацию отыскать не получается? Убежденный фрейдист скажет, что замаскированное желание все равно должно быть, и оно просто еще не обнаружено. Но это исключит возможность демонстрации того, что сновидение не есть замаскированное удовлетворение желания, и будет грозить лишением данного тезиса подлинного эмпирического содержания, оставляя лишь убежденность, что мы всегда должны искать соответствующее желание. Фрейдовский тезис может получить поддержку лишь в том случае, если мы в состоянии найти независимое доказательство существования этого желания и дать корректную интерпретацию его маскировки. И очень непросто утверждать, что эта задача может быть решена для каждого конкретного сновидения (подобные сомнения возникают и в связи с допущением бессознательных причин ошибок, совершаемых в повседневной жизни, а также оговорок в речи).
Рассмотрим теперь фундаментальное допущение бессознательных ментальных состояний. Хорошо ли оно объясняет то, что мы знаем о людях? Мы не должны отбрасывать их просто потому, что они ненаблюдаемы, так как научные теории часто постулируют сущности, не воспринимаемые чувствами: атомы, электроны, магнитные поля, радиоволны и т. п. Но в этих случаях имеются ясные правила, связывающие теоретические сущности с наблюдаемыми феноменами; мы можем, к примеру, сделать вывод о наличии или отсутствии магнитного поля, исходя из видимого изменения п�
�ложения стрелки компаса или железных опилок.
Объясняя человеческие поступки и поведение в повседневных терминах, мы ссылаемся на убеждения, восприятия, ощущения, желания и намерения, то есть на состояния, которые нельзя наблюдать в буквальном смысле слова. Некоторые из фрейдовских теорий лишь незначительно отклоняются от подобных повседневных и в известном смысле бесспорных объяснений. Под влиянием гипнотического внушения люди могут вполне осознанно совершать необычные или «дурацкие» действия, которые перед этим предложил им сделать гипнотизер; если спросить их, почему они
делают эти абсурдные вещи, обнаруживается, что они словно бы не помнят об инструкциях гипнотизера, но пытаются найти довольно неубедительные «рациональные оправдания» своих действий. В этом случае объяснение поведения (и рациональных оправданий) этого человека в терминах бессознательных припоминаний инструкций гипнотизера выглядит вполне вероятным. К подобным объяснениям подталкивают и некоторые симптомы фрейдовских пациентов-истериков. Но как мы можем проверить, что такие объяснения, при всей их интуитивной правдоподобности, действительно истинны?
Иногда высказывалось предположение, что психоанализ - это скорее не набор научных гипотез, должных проходить эмпирическую проверку, а в первую очередь способ понимания людей, усмотрения смысла их поступков, ошибок, шуток, снов и невротических симптомов. Поскольку люди как сознательные и разумные существа резко отличаются от вещей, являющихся предметом исследования в физике и химии, то почему же мы должны критиковать психоанализ за его несоответствие критериям научности, взятым из наук о природе? Возможно, психоаналитическое объясн
ение сновидений ближе к интерпретации произведения искусства, какой-нибудь поэмы или картины, где можно отыскать немало оснований для различных интерпретаций, не исключающих друг друга. Многие фрейдовские концепции можно рассматривать как дополнение к обычным способам понимания людьми друг друга в терминах повседневных понятий - любви, ненависти, страха, тревоги, соперничества и т. п. И в опытном психоаналитике можно увидеть того, кто обрел глубокое интуитивное понимание пружин человеческой мотивации и овладел искусством интерпретации действий этих многоразличных сложных механизмов в конкретных ситуациях, независимо от теоретических взглядов, которых он придерживается.
Такой взгляд на психоанализ получил философское подкрепление в различении мотивов и причин. Научное объяснение в терминах причин нередко противопоставлялось объяснению человеческих действий в терминах мотивов - убеждений и желаний, придающих осмысленность действиям, совершенных человеком (см. гл. 9, где рассматриваются суждения Сартра на этот счет). Высказывалось даже предположение, что Фрейд не разобрался в специфике собственных теорий, трактуя их как научные открытия причин человеческого поведения. Впрочем, четкость этой дихот�
�мии была поставлена под сомнение теми, кто доказывал, что сознательные убеждения и желания могут проявляться в качестве как мотивов, так и причин, и, следовательно, бессознательные убеждения и желания тоже вполне могут играть эту двойную роль. Здесь мы сталкиваемся с глубокими философскими проблемами, касающимися вопроса о том, насколько методы научного исследования и объяснения применимы к убеждениям и поступкам человека, но у меня нет возможности вдаваться здесь в их обсуждение (я вернусь к ним в гл. 12).
Даже если мы согласимся, что бессознательные ментальные состояния могут объяснять гипноз и некоторые виды неврозов, успех в этих достаточно узких областях далеко еще не означает доказательства фрейдовских теорий в целом. Проблемы многих бессознательных состояний, о которых говорит Фрейд, связаны с неясностью критериев, позволяющих сделать вывод об их наличии или отсутствии у какой-либо конкретной личности (как при обсуждении сновидений). Если объявить, что коллекционирование марок является знаком бессознательной «анальной ретент
ивности», то как можно показать, что подобная бессознательная черта не присуща кому-то? Фрейд выдвинул очень общие теории, выходящие далеко за пределы наших повседневных объяснений, даваемых в терминах мотивации. В частности, он апеллировал к понятию вытеснения, предположительному процессу выталкивания ментальных идей в бессознательное и насильного удерживания их там. При этом он рискует оказаться перед необходимостью рассуждений о личностях внутри личности, внутренних «гомункулах» со своим знанием и целями. Какая именно инстанция производит вытеснение, и откуда она знает, какие вещи надо подбирать для него? Как мы увидим в гл. 9, Сартр высказывает убедительные критические замечания именно в этой связи.
Особенно же неясен статус фрейдовской теории инстинктов или влечений, о чем свидетельствуют колебания Фрейда в этом вопросе. Можно охарактеризовать в качестве инстинктивной любую форму поведения, усвоения которой не происходит при жизни индивида (хотя часто непростопоказать, что она не была усвоена тем или иным образом). Но добавляется ли что-нибудь при соотнесении инстинктивного поведения с некиминстинктом как его причиной? Если утверждается, что существует лишь определенное число основных инстинктов, как мы можем решить, какие и�
� них являются основными и как можно выделить и подсчитать их? Если предполагается, что за поведением, которое поначалу не признается сексуальным (художественное творчество или стремление к политической власти), стоит сексуальное влечение, как мы можем решить, кто здесь прав? Подобный вопрос возникает и в случае выдвижения инстинкта агрессии или «смерти» для объяснения депрессии или саморазрушающего поведения. Может ли какое-либо свидетельство подтвердить правильность именно фрейдовской теории инстинктов, а не, скажем, адлеровской концепции самоутверждения как основного инстинкта или юнгианской теории инстинктивной потребности в Боге? Здесь мы сталкиваемся как с концептуальными проблемами определения, так и с недостатком наглядных проверок предположенных ненаблюдаемых сущностей.
Фрейдовское объяснение инстинктов или влечений выглядит неоправданно редукционистским и физиологичным: «Чего же хотят эти инстинкты? Удовлетворения, то есть возникновения ситуаций, в которых произойдет насыщение телесных потребностей. Ослабление интенсивности потребности ощущается нашим органом сознания как нечто приятное, а ее повышение вскоре вызывает неудовольствие». Очевидно, что, говоря подобные вещи, он имел в виду сексуальность, возможно, прежде всего мужской оргазм - хотя его рассуждения о приятном удовлетворении телес�
�ых потребностей можно применить также к поглощению пищи и утолению жажды. Но может ли быть хоть сколько-нибудь правдоподобным заявление, что все человеческое поведение направляется, прямо или косвенно, подобными кратковременными телесными потребностями? Это ошибочно даже в отношении многих животных. Рассмотрим, к примеру, как относятся родители к своим детям. Некоторые животные тратят много сил на выкармливание и защиту своего потомства, и это поведение выглядит инстинктивным, но вызвано совершенно другим влечением, нежели то, какое проявляется при совокуплении. Люди тоже демонстрируют (пусть и несовершенно) родительское поведение, несомненно, имеющее инстинктивный, биологический характер. Задумаемся также о нашей потребности трудиться, стремлении решать какие-то непростые задачи, служащие некой осмысленной цели. Если наши пищевые и сексуальные желания получают полное удовлетворение и больше нечего делать, нами быстро овладевает скука. В гл. 11 мы увидим, как Лоренц модифицировал теории влечений или инстинктов.
Несколько проще проверить наблюдением диахронический подход к индивидуальному характеру и теорию стадий детского сексуального развития. Ряд фрейдовских тезисов в этой области, кажется, опирается на подтверждающие свидетельства; другие не имеют явных подтверждений, а третьи с большим трудом поддаются проверке. Существование характеров, названных Фрейдом оральными и анальными, было подтверждено открытием того обстоятельства, что некоторые черты характера (к примеру, экономность, педантизм и настойчивость - анальные черты) обычно
связаны между собой. Однако тезис о том, что эти типы характера возникают из определенных детских процедур, имеющих отношение к анальной области, не нашел надежного подтверждения. Но из-за практических трудностей в установлении корреляций между инфантильным опытом и характером взрослого человека эту теорию трудно полностью опровергнуть. Другие части психосексуальных теорий Фрейда создают концептуальные трудности для проверки. Как, к примеру, можно проверить, что дети получают именно эротическое удовольствие при сосании? Ясно, что утверждения Фрейда об инфантильной сексуальности требуют исключительной осторожности в их анализе, учитывая ныне широко известное изменение его позиции, когда вначале он принимал на веру рассказы своих пациентов о сексуальных злоупотреблениях в детстве, а затем решил, что подобные воспоминания могут быть по большей части продуктом фантазии.
Рассмотрение этих примеров дает представление о том, почему имеются серьезные сомнения относительно научности ряда ключевых теоретических положений Фрейда. Некоторые из них кажутся непроверяемыми из-за концептуальных неясностей, а среди тех, которые могут быть проверены, лишь некоторые получили эмпирическое подтверждение. Даже в наши дни невозможно вынести однозначный вердикт по поводу фрейдовских теорий в целом. Его творческий гений сказался в создании новых психологических теорий. Фрейд также обладал незаурядным литературным
дарованием, и кого-то может увлечь стилистический аспект его текстов. Но сколь бы влиятельными и убедительными ни были мысли и сочинения человека, мы никогда не должны отказываться от их критической оценки. Фрейд написал так много и о столь важных для человека вещах, что критический разбор сделанного им займет у нас еще много лет.
...неоднозначное исследование - Jeffey Masson, The Assault on Truth: Freud Suppression of the Seduction Theory (New
York: Farrar, Straus & Girous, 1987), в котором ставится под сомнение порядочность Фрейда.
Среди множества общих оценок работ Фрейда - В. A. Farrell, The Standing of Psycho-Analysis (Oxford: Oxford University Press, 1981) - ясный, сбалансированный обзор, и R. Webster, Why Freud Was Wrong: Sin, Science and Psychoanalysis (London: Harper/ Collins, 1995) - более агрессивный подход с позиции современных теорий.
Книга из б-киgumerа
Единственное, чего мне не хватает в этой книге, так это ссылок на работы Бахтина и Фромма. Правда, и у нас их мало, кто знает, да, и, тематика их шире философии сознания...
Для публликации в жжурнале я сократила текст этой замечательной главы.