Билл Каннингем "Модное восхождение"
Я читаю сейчас книгу воспоминаний первого Нью-Йоркского стритстайл фотографа, Билла Каннингема. Больше всего меня в книге впечатлили детские и юношеские воспоминания фотографа. Очень грустно читать его истории о том, как семья всеми правдами и неправдами не замечала и не принимала его талантов. Но в то же время, удивительно, что несмотря и вопреки он стал тем, кем стал, не разучился прислушиваться к себе и своим желаниям, не перестал мечтать и восхищаться. Некоторые отрывки я скопировала для вас. Обязательно прочитайте книгу Билла Каннингема «Модное восхождение». Она не только о моде, она о том, как позволить себе быть собой.
"Мое первое воспоминание о моде - день, когда мама застала меня, четырехлетнего, дефилирующим по дому в лучшем платье сестры. Единственными проблесками в унылом пуританском существовании были Рождество, Пасха, парад на День благодарения, Хеллоуин, День святого Валентина и маскарад в день летнего солнцестояния в детском саду. Я жил ради этих особенных дней, когда можно было наконец воплотить все мои безумные затеи. Сильнее всего я отрывался на Рождество и начинал заворачивать подарки за несколько месяцев до праздника.
За время рождественских праздников я успевал нарядить елку раз пять, хотя стояла она всего неделю. Следующим поводом для счастья было пасхальное воскресенье. После службы я не помнил ни слова из того, что говорил священник, зато во всех подробностях мог описать костюм любой из двухсот присутствовавших в церкви дам.
Я всегда обожал переодевания и предпочитал играть с девчонками, ведь у тех были самые красивые костюмы роз, - и обычно я получал по первое число, если мать заставала меня за этим процессом.
Сколько бы раз мать ни ловила меня в нарядном платье из персикового атласа (а я надевал его чаще сестры), сколько бы мне ни доставалось за это, я уже тогда понимал, что моя судьба - делать женщин прекрасными.
Каждый месяц я сооружал новую декоративную композицию согласно времени года, а еще вечно подбивал соседских девчонок участвовать в драматических постановках, для которых сам делал все костюмы из креповой бумаги. Самая высокая корона всегда доставалась мне, как и самый длинный пурпурный шлейф, украшенный горностаевыми хвостами из отцовской бумаги для заметок.
К моменту, как мне исполнилось двенадцать, мои родные дошли до крайней степени отчаяния, пытаясь выбить из меня артистическую дурь. Наконец, они решили, что единственным моим спасением может стать техникум, где меня научат ручному труду. Я поступил в Высшую школу прикладных искусств и стал учиться на столяра. Мои столы с фигурными ножками производили фурор, но вызывали массу недовольства у людей, которым нужны были обычные столы с прямыми ножками. Но положив деревяшку на токарный станок, я уже не мог удержаться и вырезал самую причудливую форму, на которую только был способен мой инструмент. Занятия в техникуме были далеки от мира моды. Мы работали с листовым металлом, а самое веселье творилось в кузнице. Видели бы вы, что я вытворял с паяльником и наковальней! За что бы я ни брался, все выходило с изгибами и завитушками, - я изобрел стиль «ирландское барокко». Помимо занятий в мастерской, у нас была алгебра, в которой я не смыслил ни шиша, и история - вот тут я преуспел, но только в том, что касалось костюмов. Я не знал наизусть ни строчки из Шекспира, зато мог нарисовать костюм любого героя любой его пьесы.
Выжить в эти годы мне помогала работа в Jordan Marsh - крупнейшем городском универмаге. В Jordan Marsh я служил кладовщиком и днями напролет возил по универмагу тележки с товаром. У меня были любимые отделы: вечерние платья, меха, сумки.
Миссис Розалинд Харт, вторая по счету управляющая магазином, преподала мне один из важнейших уроков в моей жизни. Она научила меня наблюдать за женщинами, подмечать, как те одеты, какие аксессуары используют, - а потом мысленно разбирать этот образ на составляющие и заменять элементы более подходящими, создавая идеальный костюм. Наверное, именно так я развил в себе модное чутье.
Когда я приехал в Нью-Йорк, моя семья установила одно правило: по вечерам я должен был продолжать образование и ходить в Нью-Йоркский университет каждый день после работы. Но уже через несколько дней я начал прогуливать, так как по понедельникам мне нравилось ходить в оперу и наблюдать за богемными старушками. В другие дни я ходил на модные приемы и балы, где подмечал все стили, старые и новые, и смотрел, как платья ведут себя в движении, как выглядят драгоценности, как уложены волосы у гостей. Это и стало моим образованием. Я прогуливал все занятия, которые оплачивали родители, - хотя они так никогда об этом и не узнали. До сих пор мое любимое времяпровождение - наблюдать за людьми. Это лучшее в мире образование.
Это преступление, что родители не обращают внимания на естественные склонности своих детей и не подталкивают их к тому, что получается у них легко. Мои безумные идеи, видимо, напугали моих родителей до смерти, поэтому они противились моему выбору всеми силами. Тяга к творчеству у ребенка в американском обществе воспринимается как что-то дурное. Родители не должны стыдиться этого, не должны думать, что мужчина, интересующийся балетом, оперой, различными сферами дизайна, - «не мужик». Сколько семейных драм вызвал этот стереотип! В нашей стране было бы гораздо меньше психических заболеваний, если бы родители принимали своих детей такими, какими их создал Бог, не пытаясь навязать им более «приемлемую» судьбу.
Главное, что побудило меня начать свой бизнес, - мечта сделать мир счастливее, одевая женщин так, чтобы те вдохновляли самих себя и всех, кто их видел. Мне хотелось, чтобы мода несла счастье в мир."
© Stilouette, 2019
"Мое первое воспоминание о моде - день, когда мама застала меня, четырехлетнего, дефилирующим по дому в лучшем платье сестры. Единственными проблесками в унылом пуританском существовании были Рождество, Пасха, парад на День благодарения, Хеллоуин, День святого Валентина и маскарад в день летнего солнцестояния в детском саду. Я жил ради этих особенных дней, когда можно было наконец воплотить все мои безумные затеи. Сильнее всего я отрывался на Рождество и начинал заворачивать подарки за несколько месяцев до праздника.
За время рождественских праздников я успевал нарядить елку раз пять, хотя стояла она всего неделю. Следующим поводом для счастья было пасхальное воскресенье. После службы я не помнил ни слова из того, что говорил священник, зато во всех подробностях мог описать костюм любой из двухсот присутствовавших в церкви дам.
Я всегда обожал переодевания и предпочитал играть с девчонками, ведь у тех были самые красивые костюмы роз, - и обычно я получал по первое число, если мать заставала меня за этим процессом.
Сколько бы раз мать ни ловила меня в нарядном платье из персикового атласа (а я надевал его чаще сестры), сколько бы мне ни доставалось за это, я уже тогда понимал, что моя судьба - делать женщин прекрасными.
Каждый месяц я сооружал новую декоративную композицию согласно времени года, а еще вечно подбивал соседских девчонок участвовать в драматических постановках, для которых сам делал все костюмы из креповой бумаги. Самая высокая корона всегда доставалась мне, как и самый длинный пурпурный шлейф, украшенный горностаевыми хвостами из отцовской бумаги для заметок.
К моменту, как мне исполнилось двенадцать, мои родные дошли до крайней степени отчаяния, пытаясь выбить из меня артистическую дурь. Наконец, они решили, что единственным моим спасением может стать техникум, где меня научат ручному труду. Я поступил в Высшую школу прикладных искусств и стал учиться на столяра. Мои столы с фигурными ножками производили фурор, но вызывали массу недовольства у людей, которым нужны были обычные столы с прямыми ножками. Но положив деревяшку на токарный станок, я уже не мог удержаться и вырезал самую причудливую форму, на которую только был способен мой инструмент. Занятия в техникуме были далеки от мира моды. Мы работали с листовым металлом, а самое веселье творилось в кузнице. Видели бы вы, что я вытворял с паяльником и наковальней! За что бы я ни брался, все выходило с изгибами и завитушками, - я изобрел стиль «ирландское барокко». Помимо занятий в мастерской, у нас была алгебра, в которой я не смыслил ни шиша, и история - вот тут я преуспел, но только в том, что касалось костюмов. Я не знал наизусть ни строчки из Шекспира, зато мог нарисовать костюм любого героя любой его пьесы.
Выжить в эти годы мне помогала работа в Jordan Marsh - крупнейшем городском универмаге. В Jordan Marsh я служил кладовщиком и днями напролет возил по универмагу тележки с товаром. У меня были любимые отделы: вечерние платья, меха, сумки.
Миссис Розалинд Харт, вторая по счету управляющая магазином, преподала мне один из важнейших уроков в моей жизни. Она научила меня наблюдать за женщинами, подмечать, как те одеты, какие аксессуары используют, - а потом мысленно разбирать этот образ на составляющие и заменять элементы более подходящими, создавая идеальный костюм. Наверное, именно так я развил в себе модное чутье.
Когда я приехал в Нью-Йорк, моя семья установила одно правило: по вечерам я должен был продолжать образование и ходить в Нью-Йоркский университет каждый день после работы. Но уже через несколько дней я начал прогуливать, так как по понедельникам мне нравилось ходить в оперу и наблюдать за богемными старушками. В другие дни я ходил на модные приемы и балы, где подмечал все стили, старые и новые, и смотрел, как платья ведут себя в движении, как выглядят драгоценности, как уложены волосы у гостей. Это и стало моим образованием. Я прогуливал все занятия, которые оплачивали родители, - хотя они так никогда об этом и не узнали. До сих пор мое любимое времяпровождение - наблюдать за людьми. Это лучшее в мире образование.
Это преступление, что родители не обращают внимания на естественные склонности своих детей и не подталкивают их к тому, что получается у них легко. Мои безумные идеи, видимо, напугали моих родителей до смерти, поэтому они противились моему выбору всеми силами. Тяга к творчеству у ребенка в американском обществе воспринимается как что-то дурное. Родители не должны стыдиться этого, не должны думать, что мужчина, интересующийся балетом, оперой, различными сферами дизайна, - «не мужик». Сколько семейных драм вызвал этот стереотип! В нашей стране было бы гораздо меньше психических заболеваний, если бы родители принимали своих детей такими, какими их создал Бог, не пытаясь навязать им более «приемлемую» судьбу.
Главное, что побудило меня начать свой бизнес, - мечта сделать мир счастливее, одевая женщин так, чтобы те вдохновляли самих себя и всех, кто их видел. Мне хотелось, чтобы мода несла счастье в мир."
© Stilouette, 2019