О лекции "КТО ВЫ, ГОСПОДИН ШЕКСПИР?", часть 2
Итак, начинаем разбирать аргументы против авторства Шекспира, приведённые в лекции "Кто вы, господин Шекспир?" (начало здесь)
1) Сама фамилия “Shakespeare” - «потрясающий копьём» - звучит искусственно, следовательно, это псевдоним.
Что тут можно сказать? Если бы Вильям Шекспир свалился с неба вместе со своей фамилией, и она была бы уникальной, то о чём-то дискутировать ещё можно было бы. Но он родился от своего отца Джона Шекспира - тот что, тоже пользовался псевдонимом, взяв его заранее - а вдруг пригодится? Это под псевдонимом Джон покупал недвижимость, под псевдонимом заседал в городском совете, под псевдонимом судился с должниками и кредиторами? В Стратфорде-на-Эйвоне жила ещё как минимум одна семья с такой фамилией (с псевдонимом?), в 1569 году маленькая девочка Джейн Шекспир утонула в пруду - тоже под псевдонимом? Вообще в Уорикшире (родном графстве нашего героя) эта фамилия была очень распространена, да и не только там, и даже полные тёзки были: из одного судебного документа того времени мы знаем о другом Вильяме Шекспире, из графства Бедфордшир. Все эти люди, что, тоже носили псевдонимы - ради того, чтобы однажды некий поэт, желавший остаться неизвестным, смог этим псевдонимом воспользоваться, ни у кого не вызвав подозрений? Ох, едва ли... Но в лекции ни слова не говорится о том, что Вильям Шекспир был далеко не единственным человеком с такой «искусственной» фамилией, и это оно - то самое умолчание, без которого конспирологам никуда.
2) Как сын перчаточника, который точно не знал греческого и плохо знал латынь, мог написать шекспировский канон? Гениальность гениальностью, но цитаты из древних требуют хотя бы какого-то предварительного знания!
Для начала разберёмся, что можно сказать по поводу латыни и греческого. Здесь нам нужно вспомнить стихотворение Бена Джонсона «Памяти моего дорогого друга, писателя, мастера Вильяма Шекспира, и о том, что он нам оставил»: в нём автор говорит о том, что Шекспир не только превзошёл своих выдающихся современников, но и мог бы сравниться с великими античными драматургами, несмотря даже на одно обстоятельство: “And though thou hadst small Latin and less Greek” (в переводе Владимира Рогова: «Пускай запас твоей латыни мал, а греческий ещё ты хуже знал»), и что достичь этого Шекспир смог благодаря природному дару и мастерству. То есть, речь как раз о том, что недостаточное (по субъективному мнению Джонсона, который никогда не прекращал заниматься самообразованием) знание латыни и греческого не смогло помешать Шекспиру вознестись в своём творчестве к вершинам (кстати, заметим, что о незнании греческого речи не идёт! - а Джонсон знал, о чём говорил, с Шекспиром он был в дружбе).
И всё-таки давайте посмотрим, как в шекспировской Англии обстояли дела с образованием. После того как Генрих Восьмой порвал с Римом и основал Англиканскую церковь, он озаботился тем, чтобы привить подданным новую религию, что называется, с младых ногтей. Для этого по всей Англии (во всяком случае, в большинстве городов) учреждались начальные школы, где и мальчиков, и девочек из самых разных социальных слоёв с пяти-шести лет обучали чтению. Материалом для чтения служили книги религиозного и воспитательного содержания. Такой тюдоровский всеобуч с религиозно-морализаторским уклоном. В результате в последующие десятилетия в городах довольно большой процент населения умел читать (писать, правда, умели немногие: в начальных школах письму обучали только тех мальчиков, которым предстояло продолжать образование). Сын Генриха, мальчик-король Эдуард Шестой пошёл дальше и занялся следующей ступенью образования: он стал реформировать старые грамматические школы и учреждать новые. В них мальчикам из самых обычных семей (уже только мальчикам), обученным чтению и письму, давалось прикладное гуманитарное образование. Они изучали латынь (и в школе обязаны были общаться только на ней, даже играя во время перерывов), а в старших классах и греческий, читали огромное количество текстов, из которых религиозные составляли меньшинство. Основное же чтение составляли классические произведения: басни Эзопа, поэзия Овидия, Горация, Вергилия, Гомера, записки Юлия Цезаря, труды риторов Цицерона и Квинтилиана, пьесы Теренция и Плавта, и так далее. Мальчики читали их, анализировали, переводили, заучивали наизусть, писали сочинения, отталкиваясь от этих образцов. С пятого класса начиналось изучение риторики и законов стихосложения, и теперь мальчики должны были наряду с обычными сочинениями писать ещё и стихи. По воскресеньям уроков не было, но в церкви во время воскресной службы мальчики должны были внимательно слушать проповедь, чтобы дома написать краткий пересказ на латыни (с пятого класса - стихотворный, в старших классах - уже не латинский, а греческий). После грамматической школы можно было пойти в университет: там упор делался уже на философию, богословие или медицину. А вся база, благодаря которой человек, обладавший литературным талантом, мог стать хорошим писателем, закладывалась ещё в грамматической школе. Такого образования хватило и «отцу английской истории» - историографу Джону Стоу (кстати, по профессии он был портным), и драматургу Томасу Киду (сыну лондонского писаря, автору сверхпопулярной «Испанской трагедии» и вероятному автору пьесы о принце Гамлете, лёгшей в основу великой трагедии Шекспира). А уже упомянутый мною поэт и драматург Бен Джонсон, выросший в семье каменщика и имевший за плечами неоконченную грамматическую школу и годы самообразования, по праву считался одним из самых начитанных и образованных людей в стране, и оба университета - Оксфорд и Кембридж - почли за честь пожаловать ему магистерские степени, хотя ни в одном из них он не учился ни дня!
В Стратфорде-на-Эйвоне была и начальная школа для мальчиков и девочек (это нам известно из одного судебного дела), и грамматическая школа (она, кстати, работает и по сей день). Антишекспировцы любят упирать на то, что нет никаких документальных свидетельств того, что Шекспир в эту школу ходил, - но здесь они пользуются своим любимым умолчанием. Дело в том, что списков учеников раньше восемнадцатого века не сохранилось вообще, а школьные годы нашего героя, как известно, пришлись на шестнадцатый. То есть, документальных свидетельств нет не только о Шекспире, но и ни об одном его современнике в принципе. Однако мы точно знаем, что школа работала: сохранились казначейские документы того времени, где среди прочего указано жалованье, которое выплачивалось учителям. Известны нам и имена учителей, работавших в грамматической школе в годы детства и юности Шекспира, известно и то, что все они были выпускниками Оксфорда. На то, что школа работала, указывают и биографии других стратфордцев: мы знаем, что ровесник Шекспира, сын торговца тканями Вильям Смит поступил в Оксфордский университет, а вслед за ним и его младший брат, - а для этого нужно было сначала получить школьное образование. Знаем, что сын дубильщика Ричард Филд, который был на два года старше Шекспира, уехав из Стратфорда, стал одним из самых успешных лондонских издателей, печатал прозу, поэзию, словари, самоучители, научные труды не только на английском, но и на других языках, включая латынь (кстати, это у своего земляка Филда Шекспир напечатал свою первую книгу - поэму «Венера и Адонис»). Для такой работы тоже нужно было хорошее образование! То есть, мы видим, что земляки и ровесники Шекспира в грамматической школе точно обучались. И он наверняка обучался тоже! Во-первых, это обусловлено социальным положением его семьи (его отец был не только перчаточником, он более двадцати лет заседал в городском совете, занимал в нём в разное время разные посты, включая должность главы города, - и за счёт этого имел право совершенно бесплатно отдавать своих сыновей в грамматическую школу). Во-вторых, следы школьной программы обнаруживаются в произведениях Шекспира (на эту тему есть невероятно интересная книга Томаса Болдуина “William Shakspere's Small Latine and Lesse Greeke” - в ней два тома по семьсот страниц, автор подробнейшим образом разбирает единую для всей страны школьную программу того времени и показывает, где и что у Шекспира проглядывает - от образов и цитат из изучавшейся литературы до риторических фигур, которые их учили использовать: том 1, том 2). В то же время, он не держал в руках книг, обязательных для университета, например, «Поэтики» Аристотеля, с XIII века входившей в программу всех европейских университетов (человек, знающий, что Аристотель говорил о Гомере как о поэте, жившем несколькими веками раньше, никогда в «Троиле и Крессиде» не вложил бы цитату из Аристотеля (с упоминанием его имени) в уста троянца Гектора). То есть, его образование исчерпывалось грамматической школой, но это, как мы могли убедиться, уже было немало.
Так что, как видим, у сына стратфордского перчаточника были все возможности изучить и латынь, и греческий - как и у сыновей прочих горожан. Не верю, что Екатерина Юрьевна не знала об этой грамматической школе, тем более, что она сама упоминала о своём визите в Стратфорд. Значит, утверждение о том, что Шекспиру негде было получить образование, необходимое для создания его произведений, - это, как ни печально, сознательная ложь.
3) Подписи Шекспира: согласимся, что к этому времени он перенёс инсульт, но всё равно это не почерк человека, который владеет пером.
Для начала давайте разберёмся, мог ли человек, «не владеющий пером», в принципе подписаться именем и фамилией. Как вообще подписывали документы в шекспировское время?
Люди, не умевшие ни читать, ни писать, вместо подписи ставили на документах какой-нибудь значок, чаще всего крестик (символизирующий Крест Господень) либо специально придуманный символ (все документы подписывались в присутствии свидетелей и нотариуса, который сразу заверял подписи, поэтому никто не смог бы поставить крестик за другого). Те, кто умел только читать, но не писать, тоже ставили знак, либо заучивали начертание первых букв своего имени и подписывались инициалами. И только те, кто умел и читать, и писать, в качестве подписи использовали свои имя и фамилию. Подробнее об этом можно почитать в книге Дэвида Кресси “Literacy and the Social Order: Reading and Writing in Tudor and Stuart England” и в статье Элеанор Хаббард “Reading, Writing, and Initialing: Female Literacy in Early Modern London”. Поэтому не приходится сомневаться в том, что человеку, оставившему известные нам шесть подписей, писать было не в новинку.
Что до почерка - да, видывали и получше: брат Вильяма Шекспира Гилберт подписывался куда красивее, хотя и был не писателем, а галантерейщиком. А всё потому что почерк и умение сочинять совсем не обязательно должны быть одинаково хороши. Автор одного из школьных учебников той поры (забавное совпадение: его звали Вильямом Кемпом, как и главного комика шекспировской труппы) особо подчёркивает, что, обучая мальчиков письму, нет необходимости заниматься с ними каллиграфией, которая ближе «к искусству рисования, чем к грамматике, и лучший грамматист не всегда бывает искуснейшим из каллиграфов». К слову, у великого Кристофера Марло почерк, судя по единственному дошедшему до нас автографу, тоже был не ахти, и даже имя своё он писал не через PH, как положено, а через F - “Christofer Marley” (хотя имя происходит из греческого языка, и неустойчивая ранненовоанглийская орфография тут оправданием служить не может) - но в том, что автором произведений Кристофера Марло был сын сапожника Кристофер Марло, никто не сомневается. И правильно!
Да что нам эти англичане, есть у нас и свои классики. Лев Толстой, как известно, писал так, что его почерк могла разобрать только жена. Означает ли это, что «Войну и мир» сочинил не Толстой, а какой-нибудь профессиональный писарь, умевший намного красивее выводить буквы? Не думаю, что Екатерина Гениева не слышала об ужасном почерке Льва Николаевича. Значит, это снова оно - умолчание.
Но есть и другие аргументы! Может быть, они окажутся убедительнее?
Продолжение:
Часть 3. Аргументы против авторства Шекспира: подозрительное совпадение дат рождения и смерти, подозрительное завещание, подозрительная эпитафия, подозрительное молчание поэтов-современников о Шекспире
Часть 4. Аргументы против авторства Шекспира: подозрительный портрет
Часть 5. Кто же Истинный Автор?
Часть 6. Аргументы в пользу "истинного авторства" и заключение
1) Сама фамилия “Shakespeare” - «потрясающий копьём» - звучит искусственно, следовательно, это псевдоним.
Что тут можно сказать? Если бы Вильям Шекспир свалился с неба вместе со своей фамилией, и она была бы уникальной, то о чём-то дискутировать ещё можно было бы. Но он родился от своего отца Джона Шекспира - тот что, тоже пользовался псевдонимом, взяв его заранее - а вдруг пригодится? Это под псевдонимом Джон покупал недвижимость, под псевдонимом заседал в городском совете, под псевдонимом судился с должниками и кредиторами? В Стратфорде-на-Эйвоне жила ещё как минимум одна семья с такой фамилией (с псевдонимом?), в 1569 году маленькая девочка Джейн Шекспир утонула в пруду - тоже под псевдонимом? Вообще в Уорикшире (родном графстве нашего героя) эта фамилия была очень распространена, да и не только там, и даже полные тёзки были: из одного судебного документа того времени мы знаем о другом Вильяме Шекспире, из графства Бедфордшир. Все эти люди, что, тоже носили псевдонимы - ради того, чтобы однажды некий поэт, желавший остаться неизвестным, смог этим псевдонимом воспользоваться, ни у кого не вызвав подозрений? Ох, едва ли... Но в лекции ни слова не говорится о том, что Вильям Шекспир был далеко не единственным человеком с такой «искусственной» фамилией, и это оно - то самое умолчание, без которого конспирологам никуда.
2) Как сын перчаточника, который точно не знал греческого и плохо знал латынь, мог написать шекспировский канон? Гениальность гениальностью, но цитаты из древних требуют хотя бы какого-то предварительного знания!
Для начала разберёмся, что можно сказать по поводу латыни и греческого. Здесь нам нужно вспомнить стихотворение Бена Джонсона «Памяти моего дорогого друга, писателя, мастера Вильяма Шекспира, и о том, что он нам оставил»: в нём автор говорит о том, что Шекспир не только превзошёл своих выдающихся современников, но и мог бы сравниться с великими античными драматургами, несмотря даже на одно обстоятельство: “And though thou hadst small Latin and less Greek” (в переводе Владимира Рогова: «Пускай запас твоей латыни мал, а греческий ещё ты хуже знал»), и что достичь этого Шекспир смог благодаря природному дару и мастерству. То есть, речь как раз о том, что недостаточное (по субъективному мнению Джонсона, который никогда не прекращал заниматься самообразованием) знание латыни и греческого не смогло помешать Шекспиру вознестись в своём творчестве к вершинам (кстати, заметим, что о незнании греческого речи не идёт! - а Джонсон знал, о чём говорил, с Шекспиром он был в дружбе).
И всё-таки давайте посмотрим, как в шекспировской Англии обстояли дела с образованием. После того как Генрих Восьмой порвал с Римом и основал Англиканскую церковь, он озаботился тем, чтобы привить подданным новую религию, что называется, с младых ногтей. Для этого по всей Англии (во всяком случае, в большинстве городов) учреждались начальные школы, где и мальчиков, и девочек из самых разных социальных слоёв с пяти-шести лет обучали чтению. Материалом для чтения служили книги религиозного и воспитательного содержания. Такой тюдоровский всеобуч с религиозно-морализаторским уклоном. В результате в последующие десятилетия в городах довольно большой процент населения умел читать (писать, правда, умели немногие: в начальных школах письму обучали только тех мальчиков, которым предстояло продолжать образование). Сын Генриха, мальчик-король Эдуард Шестой пошёл дальше и занялся следующей ступенью образования: он стал реформировать старые грамматические школы и учреждать новые. В них мальчикам из самых обычных семей (уже только мальчикам), обученным чтению и письму, давалось прикладное гуманитарное образование. Они изучали латынь (и в школе обязаны были общаться только на ней, даже играя во время перерывов), а в старших классах и греческий, читали огромное количество текстов, из которых религиозные составляли меньшинство. Основное же чтение составляли классические произведения: басни Эзопа, поэзия Овидия, Горация, Вергилия, Гомера, записки Юлия Цезаря, труды риторов Цицерона и Квинтилиана, пьесы Теренция и Плавта, и так далее. Мальчики читали их, анализировали, переводили, заучивали наизусть, писали сочинения, отталкиваясь от этих образцов. С пятого класса начиналось изучение риторики и законов стихосложения, и теперь мальчики должны были наряду с обычными сочинениями писать ещё и стихи. По воскресеньям уроков не было, но в церкви во время воскресной службы мальчики должны были внимательно слушать проповедь, чтобы дома написать краткий пересказ на латыни (с пятого класса - стихотворный, в старших классах - уже не латинский, а греческий). После грамматической школы можно было пойти в университет: там упор делался уже на философию, богословие или медицину. А вся база, благодаря которой человек, обладавший литературным талантом, мог стать хорошим писателем, закладывалась ещё в грамматической школе. Такого образования хватило и «отцу английской истории» - историографу Джону Стоу (кстати, по профессии он был портным), и драматургу Томасу Киду (сыну лондонского писаря, автору сверхпопулярной «Испанской трагедии» и вероятному автору пьесы о принце Гамлете, лёгшей в основу великой трагедии Шекспира). А уже упомянутый мною поэт и драматург Бен Джонсон, выросший в семье каменщика и имевший за плечами неоконченную грамматическую школу и годы самообразования, по праву считался одним из самых начитанных и образованных людей в стране, и оба университета - Оксфорд и Кембридж - почли за честь пожаловать ему магистерские степени, хотя ни в одном из них он не учился ни дня!
В Стратфорде-на-Эйвоне была и начальная школа для мальчиков и девочек (это нам известно из одного судебного дела), и грамматическая школа (она, кстати, работает и по сей день). Антишекспировцы любят упирать на то, что нет никаких документальных свидетельств того, что Шекспир в эту школу ходил, - но здесь они пользуются своим любимым умолчанием. Дело в том, что списков учеников раньше восемнадцатого века не сохранилось вообще, а школьные годы нашего героя, как известно, пришлись на шестнадцатый. То есть, документальных свидетельств нет не только о Шекспире, но и ни об одном его современнике в принципе. Однако мы точно знаем, что школа работала: сохранились казначейские документы того времени, где среди прочего указано жалованье, которое выплачивалось учителям. Известны нам и имена учителей, работавших в грамматической школе в годы детства и юности Шекспира, известно и то, что все они были выпускниками Оксфорда. На то, что школа работала, указывают и биографии других стратфордцев: мы знаем, что ровесник Шекспира, сын торговца тканями Вильям Смит поступил в Оксфордский университет, а вслед за ним и его младший брат, - а для этого нужно было сначала получить школьное образование. Знаем, что сын дубильщика Ричард Филд, который был на два года старше Шекспира, уехав из Стратфорда, стал одним из самых успешных лондонских издателей, печатал прозу, поэзию, словари, самоучители, научные труды не только на английском, но и на других языках, включая латынь (кстати, это у своего земляка Филда Шекспир напечатал свою первую книгу - поэму «Венера и Адонис»). Для такой работы тоже нужно было хорошее образование! То есть, мы видим, что земляки и ровесники Шекспира в грамматической школе точно обучались. И он наверняка обучался тоже! Во-первых, это обусловлено социальным положением его семьи (его отец был не только перчаточником, он более двадцати лет заседал в городском совете, занимал в нём в разное время разные посты, включая должность главы города, - и за счёт этого имел право совершенно бесплатно отдавать своих сыновей в грамматическую школу). Во-вторых, следы школьной программы обнаруживаются в произведениях Шекспира (на эту тему есть невероятно интересная книга Томаса Болдуина “William Shakspere's Small Latine and Lesse Greeke” - в ней два тома по семьсот страниц, автор подробнейшим образом разбирает единую для всей страны школьную программу того времени и показывает, где и что у Шекспира проглядывает - от образов и цитат из изучавшейся литературы до риторических фигур, которые их учили использовать: том 1, том 2). В то же время, он не держал в руках книг, обязательных для университета, например, «Поэтики» Аристотеля, с XIII века входившей в программу всех европейских университетов (человек, знающий, что Аристотель говорил о Гомере как о поэте, жившем несколькими веками раньше, никогда в «Троиле и Крессиде» не вложил бы цитату из Аристотеля (с упоминанием его имени) в уста троянца Гектора). То есть, его образование исчерпывалось грамматической школой, но это, как мы могли убедиться, уже было немало.
Так что, как видим, у сына стратфордского перчаточника были все возможности изучить и латынь, и греческий - как и у сыновей прочих горожан. Не верю, что Екатерина Юрьевна не знала об этой грамматической школе, тем более, что она сама упоминала о своём визите в Стратфорд. Значит, утверждение о том, что Шекспиру негде было получить образование, необходимое для создания его произведений, - это, как ни печально, сознательная ложь.
3) Подписи Шекспира: согласимся, что к этому времени он перенёс инсульт, но всё равно это не почерк человека, который владеет пером.
Для начала давайте разберёмся, мог ли человек, «не владеющий пером», в принципе подписаться именем и фамилией. Как вообще подписывали документы в шекспировское время?
Люди, не умевшие ни читать, ни писать, вместо подписи ставили на документах какой-нибудь значок, чаще всего крестик (символизирующий Крест Господень) либо специально придуманный символ (все документы подписывались в присутствии свидетелей и нотариуса, который сразу заверял подписи, поэтому никто не смог бы поставить крестик за другого). Те, кто умел только читать, но не писать, тоже ставили знак, либо заучивали начертание первых букв своего имени и подписывались инициалами. И только те, кто умел и читать, и писать, в качестве подписи использовали свои имя и фамилию. Подробнее об этом можно почитать в книге Дэвида Кресси “Literacy and the Social Order: Reading and Writing in Tudor and Stuart England” и в статье Элеанор Хаббард “Reading, Writing, and Initialing: Female Literacy in Early Modern London”. Поэтому не приходится сомневаться в том, что человеку, оставившему известные нам шесть подписей, писать было не в новинку.
Что до почерка - да, видывали и получше: брат Вильяма Шекспира Гилберт подписывался куда красивее, хотя и был не писателем, а галантерейщиком. А всё потому что почерк и умение сочинять совсем не обязательно должны быть одинаково хороши. Автор одного из школьных учебников той поры (забавное совпадение: его звали Вильямом Кемпом, как и главного комика шекспировской труппы) особо подчёркивает, что, обучая мальчиков письму, нет необходимости заниматься с ними каллиграфией, которая ближе «к искусству рисования, чем к грамматике, и лучший грамматист не всегда бывает искуснейшим из каллиграфов». К слову, у великого Кристофера Марло почерк, судя по единственному дошедшему до нас автографу, тоже был не ахти, и даже имя своё он писал не через PH, как положено, а через F - “Christofer Marley” (хотя имя происходит из греческого языка, и неустойчивая ранненовоанглийская орфография тут оправданием служить не может) - но в том, что автором произведений Кристофера Марло был сын сапожника Кристофер Марло, никто не сомневается. И правильно!
Да что нам эти англичане, есть у нас и свои классики. Лев Толстой, как известно, писал так, что его почерк могла разобрать только жена. Означает ли это, что «Войну и мир» сочинил не Толстой, а какой-нибудь профессиональный писарь, умевший намного красивее выводить буквы? Не думаю, что Екатерина Гениева не слышала об ужасном почерке Льва Николаевича. Значит, это снова оно - умолчание.
Но есть и другие аргументы! Может быть, они окажутся убедительнее?
Продолжение:
Часть 3. Аргументы против авторства Шекспира: подозрительное совпадение дат рождения и смерти, подозрительное завещание, подозрительная эпитафия, подозрительное молчание поэтов-современников о Шекспире
Часть 4. Аргументы против авторства Шекспира: подозрительный портрет
Часть 5. Кто же Истинный Автор?
Часть 6. Аргументы в пользу "истинного авторства" и заключение