Сегодня февраль.
Сегодня февраль.
Он часто фотографирует её обнаженной, и всем показывает полученные снимки, в том числе и мне. Единственное что я заметил - так это то, что форма груди не изменилась. Она меня затянула глазами и неприступностью, а вот его кожей и грудью. И все смотрят, и все хвалят, но хвалят-то халтуру. Ах, глупцы.
Вдохновленный музой, Саша писал картины с осени для февраля. Оказалось что напрасно. Шум, очерки, декорации. Классная красная этикетка скрывала робость трёх, да власть одного. Тыкают пальцами, качают головами. Моё собственное старение скрашивают собственные картинки, они бесцветны, сложны и некоторые с тайным умыслом. Но обычно его никто не находит и не задаёт по ним вопросам. Ах, глупцы.
Он часто фотографирует её обнаженной, и всем показывает полученные снимки, в том числе и мне. Единственное что я заметил - так это то, что форма груди не изменилась. Она меня затянула глазами и неприступностью, а вот его кожей и грудью. И все смотрят, и все хвалят, но хвалят-то халтуру. Ах, глупцы.
Вдохновленный музой, Саша писал картины с осени для февраля. Оказалось что напрасно. Шум, очерки, декорации. Классная красная этикетка скрывала робость трёх, да власть одного. Тыкают пальцами, качают головами. Моё собственное старение скрашивают собственные картинки, они бесцветны, сложны и некоторые с тайным умыслом. Но обычно его никто не находит и не задаёт по ним вопросам. Ах, глупцы.