Один День Льва Натановича
Студёный воздух, проникший сквозь приоткрытую дверь барака, ещё не успел достичь, лежащего на левом боку, Льва Натановича, как он инстинктивно поёжился под своей, в нескольких местах прокушенной овчарками, старенькой телогрейкой.
"Четырнадцать восемьдесят восемь - на выход!"....
..В караулке было тепло, но это живительное благо компенсировал тяжёлый, пропитанный табаком, смрад, лишь отдалённо напоминавший ту волшебную атмосферу прокуренной кухни, где они с товарищами собирались вечерами[Spoiler (click to open)]
для откровенных бесед о жизни, своей и страны, катившейся в пропасть под гнётом жестокой тирании..
"Щаранский?"
"Номер четырнадцать восемьдесят восемь" - отчеканил Лев Натанович, стараясь не показать интонацией всей меры презрения и ненависти к этому холёному бугаю лейтенанту Абрамову, любителю выбивать зубы тем кто, по его мнению, лишний раз открывал рот.
"Приказ получен" - Лейтенант обошёл заключённого, рассматривая его как гурман, выцеливающий с какого места начать поедать пирог, или жареного гуся. - "Велено препроводить тебя в Москву. Шаражку, видать, новую организовали, инженеров в штат подбирают..."
"Какой из меня инженер?" - Подумал Щаранский. Да, работал он после института инженером на ткацкой фабрике, но кому и зачем в военное время такой инженер понадобился? Это от понимания ускользало.
"Ладно" - Абрамов отошёл к столу - "К поезду тебя отконвоируют ночью, а рабочий день сегодня проведёшь в цеху, с остальными. Уведите!" - кликнул он конвоира, затем ууелся и проводил, не проронившего ни слова и не выказавшего никаких эмоций, номера 1488 тяжёлым взглядом...
В цеху, находившимся считай под открытым небом, Льва Натановича встретили вопросительные взгляды - нечасто уводили куда-то зека из барака, да ещё и до подъёма..
Работа бригады в которую входил зк 1488 заключалась в превичном распускании на доски сосновых стволов, поваленных, очищенных от веток и достваленных на территорию другими бригадами. Роспуск производился огромной дисковой пилой, насаженной на ось электромотора, запитанного на отдельный от общелагерного генератор. Процесс весьма травмоопасный, и только за те четыре года, из своих десяти, что успел отбыть тут Лев Натанович, было несколько несколько несчастных случаев, да одна попытка самоубийства, закончившаяся неудачей - Веня Алексеев бросился на выписывающий восьмёрку диск пилы но лишь потерял левую руку и ухо. Вене оказали превую помощь, а на следующий день увезли. О дальнейшей судьбе ленинградского студента ничего известно не было..
Зимнее солнце, ненадолго поднявшееся над рваным горизонтом тайги, как-будто добавляло тепла пильщикам, остановившим ненадолго работу и поедавшим горячую обеденную похлёбку. Лев Натанович и его товарищ Илья Борисович сидели на штабеле свеженапиленных досок и, отложив в сторону пустые уже, плошки негромко переговаривались. "Значит, отмучились, Лев Натанович.." - Илья Борисович упёрся застывшим взглядом в ящик с промасленной ветошью. Он был осужден на год раньше Щаранского и шансы свои на выживание расценивал очень невысоко. До ареста Илья Борисович служил преподавателем немецкого языка в Академии им.Фрунзе, а теперь изнурительный физический труд окончательно подорвал его, и без того сомнительное, интеллигентское здоровье.
Лев Натанович виновато свёл брови домиком, отчего шрам, пересекавший его лоб от переносицы наискосок, почти слился рисунком морщин - "Сам не пойму, Илья Борисович, кому понадобился такой горе-инженер.. Однако, война идёт к концу и мало ли что...." А в голове уже засела мысль о жене, Ирине Марковне - вдруг режим там, на новом месте, будет не так строг и возможно будет увидеться..
Ближе к ночи, зк № 1488 забросил в фургон с зарешёчеными окошками вещмешок, забрался сам и приготовился к долгому пути - сперва до железнодорожной станции, где проходящий утром поезд укатит его в сторону большой земли, затем через всю страну - к новой, конечно же более интересной, хотя и попрежнему подневольной, работе. Не думал он только об одном - о том что, изнанчально предположенное Лейтенантом Абрамовым, было в корне неверно, и ждёт его не другая работа, а бессонные ночи в подвалах Лубянки, где ему предъявят новые обвинения, выбитые из его друзей, родственников, знакомых, и где будут выбивать аналогичные показания из него самого...
Но пока ещё заключённый № 1488 Лев Натанович Щаранский катил в лагерной перевозке сквозь таёжную ночь, переполненный надеждами, осторожно воодушевлённый грядущими переменами к лучшему...
_________Москва 24 июня 2017 года
"Четырнадцать восемьдесят восемь - на выход!"....
..В караулке было тепло, но это живительное благо компенсировал тяжёлый, пропитанный табаком, смрад, лишь отдалённо напоминавший ту волшебную атмосферу прокуренной кухни, где они с товарищами собирались вечерами[Spoiler (click to open)]
для откровенных бесед о жизни, своей и страны, катившейся в пропасть под гнётом жестокой тирании..
"Щаранский?"
"Номер четырнадцать восемьдесят восемь" - отчеканил Лев Натанович, стараясь не показать интонацией всей меры презрения и ненависти к этому холёному бугаю лейтенанту Абрамову, любителю выбивать зубы тем кто, по его мнению, лишний раз открывал рот.
"Приказ получен" - Лейтенант обошёл заключённого, рассматривая его как гурман, выцеливающий с какого места начать поедать пирог, или жареного гуся. - "Велено препроводить тебя в Москву. Шаражку, видать, новую организовали, инженеров в штат подбирают..."
"Какой из меня инженер?" - Подумал Щаранский. Да, работал он после института инженером на ткацкой фабрике, но кому и зачем в военное время такой инженер понадобился? Это от понимания ускользало.
"Ладно" - Абрамов отошёл к столу - "К поезду тебя отконвоируют ночью, а рабочий день сегодня проведёшь в цеху, с остальными. Уведите!" - кликнул он конвоира, затем ууелся и проводил, не проронившего ни слова и не выказавшего никаких эмоций, номера 1488 тяжёлым взглядом...
В цеху, находившимся считай под открытым небом, Льва Натановича встретили вопросительные взгляды - нечасто уводили куда-то зека из барака, да ещё и до подъёма..
Работа бригады в которую входил зк 1488 заключалась в превичном распускании на доски сосновых стволов, поваленных, очищенных от веток и достваленных на территорию другими бригадами. Роспуск производился огромной дисковой пилой, насаженной на ось электромотора, запитанного на отдельный от общелагерного генератор. Процесс весьма травмоопасный, и только за те четыре года, из своих десяти, что успел отбыть тут Лев Натанович, было несколько несколько несчастных случаев, да одна попытка самоубийства, закончившаяся неудачей - Веня Алексеев бросился на выписывающий восьмёрку диск пилы но лишь потерял левую руку и ухо. Вене оказали превую помощь, а на следующий день увезли. О дальнейшей судьбе ленинградского студента ничего известно не было..
Зимнее солнце, ненадолго поднявшееся над рваным горизонтом тайги, как-будто добавляло тепла пильщикам, остановившим ненадолго работу и поедавшим горячую обеденную похлёбку. Лев Натанович и его товарищ Илья Борисович сидели на штабеле свеженапиленных досок и, отложив в сторону пустые уже, плошки негромко переговаривались. "Значит, отмучились, Лев Натанович.." - Илья Борисович упёрся застывшим взглядом в ящик с промасленной ветошью. Он был осужден на год раньше Щаранского и шансы свои на выживание расценивал очень невысоко. До ареста Илья Борисович служил преподавателем немецкого языка в Академии им.Фрунзе, а теперь изнурительный физический труд окончательно подорвал его, и без того сомнительное, интеллигентское здоровье.
Лев Натанович виновато свёл брови домиком, отчего шрам, пересекавший его лоб от переносицы наискосок, почти слился рисунком морщин - "Сам не пойму, Илья Борисович, кому понадобился такой горе-инженер.. Однако, война идёт к концу и мало ли что...." А в голове уже засела мысль о жене, Ирине Марковне - вдруг режим там, на новом месте, будет не так строг и возможно будет увидеться..
Ближе к ночи, зк № 1488 забросил в фургон с зарешёчеными окошками вещмешок, забрался сам и приготовился к долгому пути - сперва до железнодорожной станции, где проходящий утром поезд укатит его в сторону большой земли, затем через всю страну - к новой, конечно же более интересной, хотя и попрежнему подневольной, работе. Не думал он только об одном - о том что, изнанчально предположенное Лейтенантом Абрамовым, было в корне неверно, и ждёт его не другая работа, а бессонные ночи в подвалах Лубянки, где ему предъявят новые обвинения, выбитые из его друзей, родственников, знакомых, и где будут выбивать аналогичные показания из него самого...
Но пока ещё заключённый № 1488 Лев Натанович Щаранский катил в лагерной перевозке сквозь таёжную ночь, переполненный надеждами, осторожно воодушевлённый грядущими переменами к лучшему...
_________Москва 24 июня 2017 года