(no subject)
Когда я вырасту и сделаюсь театральным критиком, возьму псевдоним "Стремительный". Потому что я всегда хожу на прогоны и пишу вдумчивые, обстоятельные рецензии буквально два-три месяца спустя, когда некоторые спектакли еще идут!
Вот лето пролетело, и ваш пострел поспел к окончанию майской программы.
Вустеры. Гимны шейкеров
http://thewoostergroup.org/blog/2014/05/29/early-shaker-spirituals-b-roll-2/
Вустерам примерно столько же лет, сколько и мне. Не знаю, понравился бы мне, первокласснице, Point Judith - их первый спектакль с Дафо и Кейт Волк начала 80-х, или мне же, подростковой, LSD со Стивом Бушеми, но я пришла к ним тогда же, когда Скотт Шеперд, в 99 на House/Lights, и с тех пор свой нью-йоркский кусок жизни я проживаю как по Вустерам, так и от Вустеров до Вустеров.
В отличие от окаменевшего в своих рожах с подсветкой из трех цветов Уилсона, Вустеры в постоянном дотошном поиске. Поэтому они все время возвращаются к старым спектаклям, пересматривая и перелопачивая их, рефлексируя о прошлом так же как мы, но способные вернуться и поменять это прошлое как боги. Если 15 лет назад на их сцене наравне с актерами играли минимум 4-5 экранов, показывающих отрывки репетиций, репортаж из-за кулис, умершего десять лет назад актера, проговаривающего одну из действующих ролей, и т.п., то в последнее время их спектакли все строже и сосредоточенней: после сорока камуфляж уже не так важен и интересен. Но что остается под ним? В этом смысле показательно, что режиссером этого самого минималистского и пуританского из всех спектаклей стала Кейт Волк - 58-летняя вустеровская актриса, которую раздевают догола в каждом втором спектакле.
На пустой сцене сидят четыре тетушки (бабушки?) в аккуратных ситцевых платьицах и скромных ботах, но с наушником. В наушнике играет пластинка "Ранние гимны шейкеров", которую тут же, на сцене, крутит молодой диджей. Мы слышим только легкое потрескивание иглы, и бабушки такими же надтреснутыми голосами поют "под" пластинку. Это "спиричуэлс для белых", с такой же незамысловатой, гипнотической структурой и радостным текстом, особенно умилительным в устах старушек:
"покружусь я, поверчусь я, покручусь я, потрясусь я"
"в круженье, в круженье вся радость и свет, в круженье, в круженье увижу рассвет".
Контраст текста и домашних тапочек с букольками разителен, и должен бы смешить. Но никто не смеется. Потому что эта передача-медиум наивного, но сильного, несгибаемого духа проста и искрення как никогда еще не бывало в театре (слова, наконец попавшие богу в уши). И полчаса они просто сидят и поют. А потом еще полчаса пляшут, крутятся и вертятся с красивыми мальчиками в 2-3 раза их младше. И столько в этом благолепия, умиления, любви и смирения, что и три месяца спустя воспоминание об этом трепете остается одним из самых драгоценных переживаний года.
Тем мерже предстал через неделю вахтанговский "Евгений Онегин": безвкусное, грязное, пошлое, бессмысленное и удивительно подобострастное варево: не по отношению к Пушкину, но подмахивающее какой-то жуткой, обло-стозевной каловой массе, каковой Римасу Туминасу представляется Россия. Подробно объяснять, почему именно это плохо - это себя не уважать, как говаривал мой пензенский дед.
И нейтральное, для балласта. "Деревенский велосипед" с Гретой Гервиг и Скоттом Шепердом в постановке Сэма Голда, у которого чем меньше сцена - тем лучше спектакль.
http://www.mcctheater.org/shows/13-14_season/thevillagebike/whoswho.html
Сцена в Lucille Lortel средних размеров, потому и спектакль для Голда - средний, что в мерках офф-Бродвея - очень распрекрасно. Голд обожает ставить молодых драматургинь, балансирующих на грани неизвестности и славы, и Пенелопа Скиннер - очередная его протеже. Как и большинству девичих дарований, сообщить ей миру пока особенно нечего, поэтому она говорит о девичьих же нуждах, традиционно представленных мужским половым членом. В роли члена, впрочем, Скотт Шеперд, и это спасает всю пьесу, спектакль, реабилитирует Сэма Голда, непонятно за какие заслуги полюбившего Мисс Скиннер, самое Мисс Скиннер, театр Lucille Lortel, и временные трудности мирового театра.
Вот лето пролетело, и ваш пострел поспел к окончанию майской программы.
Вустеры. Гимны шейкеров
http://thewoostergroup.org/blog/2014/05/29/early-shaker-spirituals-b-roll-2/
Вустерам примерно столько же лет, сколько и мне. Не знаю, понравился бы мне, первокласснице, Point Judith - их первый спектакль с Дафо и Кейт Волк начала 80-х, или мне же, подростковой, LSD со Стивом Бушеми, но я пришла к ним тогда же, когда Скотт Шеперд, в 99 на House/Lights, и с тех пор свой нью-йоркский кусок жизни я проживаю как по Вустерам, так и от Вустеров до Вустеров.
В отличие от окаменевшего в своих рожах с подсветкой из трех цветов Уилсона, Вустеры в постоянном дотошном поиске. Поэтому они все время возвращаются к старым спектаклям, пересматривая и перелопачивая их, рефлексируя о прошлом так же как мы, но способные вернуться и поменять это прошлое как боги. Если 15 лет назад на их сцене наравне с актерами играли минимум 4-5 экранов, показывающих отрывки репетиций, репортаж из-за кулис, умершего десять лет назад актера, проговаривающего одну из действующих ролей, и т.п., то в последнее время их спектакли все строже и сосредоточенней: после сорока камуфляж уже не так важен и интересен. Но что остается под ним? В этом смысле показательно, что режиссером этого самого минималистского и пуританского из всех спектаклей стала Кейт Волк - 58-летняя вустеровская актриса, которую раздевают догола в каждом втором спектакле.
На пустой сцене сидят четыре тетушки (бабушки?) в аккуратных ситцевых платьицах и скромных ботах, но с наушником. В наушнике играет пластинка "Ранние гимны шейкеров", которую тут же, на сцене, крутит молодой диджей. Мы слышим только легкое потрескивание иглы, и бабушки такими же надтреснутыми голосами поют "под" пластинку. Это "спиричуэлс для белых", с такой же незамысловатой, гипнотической структурой и радостным текстом, особенно умилительным в устах старушек:
"покружусь я, поверчусь я, покручусь я, потрясусь я"
"в круженье, в круженье вся радость и свет, в круженье, в круженье увижу рассвет".
Контраст текста и домашних тапочек с букольками разителен, и должен бы смешить. Но никто не смеется. Потому что эта передача-медиум наивного, но сильного, несгибаемого духа проста и искрення как никогда еще не бывало в театре (слова, наконец попавшие богу в уши). И полчаса они просто сидят и поют. А потом еще полчаса пляшут, крутятся и вертятся с красивыми мальчиками в 2-3 раза их младше. И столько в этом благолепия, умиления, любви и смирения, что и три месяца спустя воспоминание об этом трепете остается одним из самых драгоценных переживаний года.
Тем мерже предстал через неделю вахтанговский "Евгений Онегин": безвкусное, грязное, пошлое, бессмысленное и удивительно подобострастное варево: не по отношению к Пушкину, но подмахивающее какой-то жуткой, обло-стозевной каловой массе, каковой Римасу Туминасу представляется Россия. Подробно объяснять, почему именно это плохо - это себя не уважать, как говаривал мой пензенский дед.
И нейтральное, для балласта. "Деревенский велосипед" с Гретой Гервиг и Скоттом Шепердом в постановке Сэма Голда, у которого чем меньше сцена - тем лучше спектакль.
http://www.mcctheater.org/shows/13-14_season/thevillagebike/whoswho.html
Сцена в Lucille Lortel средних размеров, потому и спектакль для Голда - средний, что в мерках офф-Бродвея - очень распрекрасно. Голд обожает ставить молодых драматургинь, балансирующих на грани неизвестности и славы, и Пенелопа Скиннер - очередная его протеже. Как и большинству девичих дарований, сообщить ей миру пока особенно нечего, поэтому она говорит о девичьих же нуждах, традиционно представленных мужским половым членом. В роли члена, впрочем, Скотт Шеперд, и это спасает всю пьесу, спектакль, реабилитирует Сэма Голда, непонятно за какие заслуги полюбившего Мисс Скиннер, самое Мисс Скиннер, театр Lucille Lortel, и временные трудности мирового театра.