И Лейла Соколова оказывается единственным свидетелем со стороны обвинения, который согласен со мной поговорить. Ей тридцать один год, и в разговоре она производит впечатление человека спокойного. На допросы в суд Лейла приходила в хиджабе и вела себя крайне сдержанно. Лейла видела Элю Макарову один раз: «Девочка и девочка, психически не больна, педагогически вроде бы не запущена, внешне обычный ребенок семи лет». Соколова утверждает, что с самого начала говорила о том, что для полного обследования нужно ребенка провести несколько встреч, но «получилось так, что я ее видела всего один раз, и все результаты, которые я проводила, были уложены в рамки первичной диагностики. Я говорила следователю, что обследование должно быть развернутым, длительно проведено, что эти результаты - первичные. Не шла речь о том, чтобы давать заключение по однократному исследованию. Я поехала в больницу по просьбе следствия, при этом полагала, что обследование девочки будет продолжено после ее выхода из больницы, однако не получилось. Поскольку ребенок уехал из Москвы».
Я спрашиваю, что значат ее фраза о «косвенных признаках, указывающих на вовлечение в действия сексуального характера », - и Лейла тяжело вздыхает. Потом отвечает: «Если в заключении написано «косвенные признаки», то это значит, что специалист не может однозначно утверждать с первого раза, что именно он видит, и просит дать возможность увидеть ребенка повторно. Надо делать повторные встречи, и тогда эти признаки могут быть интерпретировано более точно ». И тогда я задаю ей один простой вопрос: «Лейла, зачем же вы написали это заключение, если до конца не были уверены в том, что видите?» Она еще раз вздыхает: «Я так крупно накалываюсь в первый раз, и отчасти здесь моя ответственность».
http://www.bg.ru/article/8944/?chapter=2
И Лейла Соколова оказывается единственным свидетелем со стороны обвинения, который согласен со мной поговорить. Ей тридцать один год, и в разговоре она производит впечатление человека спокойного. На допросы в суд Лейла приходила в хиджабе и вела себя крайне сдержанно. Лейла видела Элю Макарову один раз: «Девочка и девочка, психически не больна, педагогически вроде бы не запущена, внешне обычный ребенок семи лет». Соколова утверждает, что с самого начала говорила о том, что для полного обследования нужно ребенка провести несколько встреч, но «получилось так, что я ее видела всего один раз, и все результаты, которые я проводила, были уложены в рамки первичной диагностики. Я говорила следователю, что обследование должно быть развернутым, длительно проведено, что эти результаты - первичные. Не шла речь о том, чтобы давать заключение по однократному исследованию. Я поехала в больницу по просьбе следствия, при этом полагала, что обследование девочки будет продолжено после ее выхода из больницы, однако не получилось. Поскольку ребенок уехал из Москвы».
Я спрашиваю, что значат ее фраза о «косвенных признаках, указывающих на вовлечение в действия сексуального характера », - и Лейла тяжело вздыхает. Потом отвечает: «Если в заключении написано «косвенные признаки», то это значит, что специалист не может однозначно утверждать с первого раза, что именно он видит, и просит дать возможность увидеть ребенка повторно. Надо делать повторные встречи, и тогда эти признаки могут быть интерпретировано более точно ». И тогда я задаю ей один простой вопрос: «Лейла, зачем же вы написали это заключение, если до конца не были уверены в том, что видите?» Она еще раз вздыхает: «Я так крупно накалываюсь в первый раз, и отчасти здесь моя ответственность».
Reply
Leave a comment