Буквы.
Кто закрытая книга? Кому не хватило страниц?
Чьим могучим плечом разрушается шрифт под обложкой,
и уходит? Совсем ли? Надолго ли? Вниз или ввысь?
Как увидеть, узреть... - узурпировать! эту дорожку?
Для того мне нужна, для того ее жадно ищу,
чтоб плотину построить на ней и вложить в нее душу.
Чтоб в бумажном дворце зашептались, задергались: "Чу!
Предводитель всех букв на дороге был кем-то задушен!"
И тогда вы останетесь? Будете рядом сидеть?
Вас любовно в слова соберу и в узоры построю.
Песни буду играть! С вами рядом клянусь я седеть!
А умрете-устанете - похороню как героев.
Ну давайте, идите сюда, здесь раскрыт переплет,
здесь уютно вам будет, светло, хорошо и привольно!..
Только знаю и чувствую точно: никто не придет
просто так, оттого лишь, что станет мне пусто и больно.
Вы бездушны, немы и свинцовые ваши сердца -
оттиск черных чернил типографских на желтой газетной бумаге.
Что ж... пойду-ка я сам, к вам пойду, не терять же лица?
И, лицом просветлев, в вашу гущу блаженную лягу.
Чьим могучим плечом разрушается шрифт под обложкой,
и уходит? Совсем ли? Надолго ли? Вниз или ввысь?
Как увидеть, узреть... - узурпировать! эту дорожку?
Для того мне нужна, для того ее жадно ищу,
чтоб плотину построить на ней и вложить в нее душу.
Чтоб в бумажном дворце зашептались, задергались: "Чу!
Предводитель всех букв на дороге был кем-то задушен!"
И тогда вы останетесь? Будете рядом сидеть?
Вас любовно в слова соберу и в узоры построю.
Песни буду играть! С вами рядом клянусь я седеть!
А умрете-устанете - похороню как героев.
Ну давайте, идите сюда, здесь раскрыт переплет,
здесь уютно вам будет, светло, хорошо и привольно!..
Только знаю и чувствую точно: никто не придет
просто так, оттого лишь, что станет мне пусто и больно.
Вы бездушны, немы и свинцовые ваши сердца -
оттиск черных чернил типографских на желтой газетной бумаге.
Что ж... пойду-ка я сам, к вам пойду, не терять же лица?
И, лицом просветлев, в вашу гущу блаженную лягу.