К.Т. Шептаев о Верхотурском расстреле 1919 года
Копия №10329
В редакцию "Уральского рабочего*
Это произошло 35 лет назад…
Камеры бывших Николаевских арестантских рот, вблизи Ннжне-Туринского металлургического завода, были переполнены преимущественно "большевиками". Надо сказать, что к этой категории заключённых относили и настоящих большевиков - членов партии, и беспартийных, активно помогавших становлению Советской власти, и просто чем либо насоливших колчаковцам и их прихвостням.
Режим в тюрьме был суровый, оставшийся ох арестантских рот. Особенно соблюдали его оставшиеся в тюрьме "старые служаки”. Но и этот режим нас не изолировал от внешнего мира. Хотя газеты официально были в тюрьме запрещены, мы их регулярно получали. В этом нам помогали жёны. Посылая в камеры передачи, они рвали газеты на неровные части и в них завёртывали продукты. В камерах эти куски складывались, и получалась целая газета. Содействовал нам в этом и один из надзирателей Василий Носов.
Таким образом, будучи "строго изолированными”, мы постоянно следили за событиями и хорошо знали, что под напором Красной Армии колчаковцы стремительно отступают на восток.
Жизнь в тюрьме день ото дня становилась напряжённее. Ещё более посуровел режим. Было ясно, что с приближением Красной Армии колчаковцы с нами расправятся. Наиболее активные товарищи образовали в тюрьме группу самоосвобождения. Достали план внутренней сигнализации, дислокации внутренних и наружных постов, распределили между собою обязанности, избрали руководящую тройку.
Был разработан план самоосвобождения, где предусматривалась последовательность действий и исполнители.
Самоосвобождение должно было начаться в момент вечерней переклички [2] в той камере верхнего этажа, где находилась основная часть группы. Практически это должно было произойти так: обезвреживались в камере вошедшие производить перекличку, одновременно с этим у дежурного коридорного отбирались ключи, которыми отдельные товарищи открывали те камеры, в которых сидели наши люди. Освобождённые группами бежали в помещения внутренней и наружной охраны, где, пользуясь внезапностью нападения, захватывали оружие, портили сигнализацию и с условленного места из-за ограды брали на прицел хорошо отсюда видимую пирамиду винтовок в казарме роты Ижевского полка, нёсшей охрану тюрьмы. Следующие группы, открыв наружные ворота, захватывали уже под прикрытием вооружённых товарищей казарму и находившееся там оружие.
Начало самоосвобождения было назначено на вечер 11 июля 1919 г. А около 4 часов дня этого дня в тюрьму внезапно вошла вооруженная охрана. Из камер по списку были вызваны с вещами и выведены на тюремный двор 206 человек, в число которых попала целиком и наша группа самоосвобождения.
Явилось это действие охраны следствием предательства или просто началом эвакуации тюрьмы - я не знаю. Но наше самоосвобождение не состоялось. Через час, под густым конвоем, нас вывели на Верхотурский тракт. Командир роты штабс-капитан (фамилию его, как и фамилии многих своих товарищей время стёрло из памяти) нас предупредил:
- За каждого бежавшего в пути я стану расстреливать по десяти человек.
Эту угрозу он начал выполнять с первых часов нашего пути, лично убивая обессилевших. На волоке от Нижней Туры до Верхотурья (расстояние 65 километров) он дал нам всего три часа отдыха. Легко себе представить, сколько на этом пути оказалось обессилевших. [3]
Отвыкшие в тюрьме от ходьбе ноги страшно ныли. На подошвах образовались кровавые пузыри-мозоли. После небольшого отдыха в Верхотурской тюрьме нас снова построили, чтобы вести дальше, на Ирбит. Многие, жалуясь на мучительную боль в ногах, просили начальника конвоя либо оставить их в Верхотурье, либо оказать медицинскую помощь. В ответ на эти просьбы офицер снимал с плеч винтовку и заявлял:
- Оставить не могу, а помощь, если хочешь, окажу сейчас же этим вот "инструментом".
Разумеется, на такую помощь никто не согласился. Правда, наиболее слабых всё же разместили на четырёх подводах. Но уже на пятом километре пьяный фельдфебель стал избивать прикладом сидевших на подводах. Первым был убит старичок Василий Петрович из Бисерти, Красноуфимского района. Это убийство обессилевшего старика явилось как бы сигналом к массовому избиению всех сидящих на подводах.
Затем была остановлена вся партия и начался её расстрел. Люди повалились на дорогу кто поражённый пулей, кто из чувства самосохранения.
Отлично помню, как чётко в этот момент работала мысль. Первым возникло в мозгу - конвой вооружён берданками. Отсюда подучился логический вывод: когда выстрелят ближайшие - бежать, пока они перезаряжают. Густой лес в десяти шагах. Так и сделал. Слышал щёлканье затворов, слышал ещё выстрелы… Бежал… Выстрелы становились глуше и будто бы уходили вдаль. В лесу - темно. Видны силуэты бегущих счастливцев. Сошлись четверо. Шли лесом всю ночь. Утром повыше деревни Кривое Озеро перешли Туру… На шестой день скитаний по болотам и тайге, изъеденные комарами, встретились с разведкой Красной Армии…
Два раза за эти годы удалось побывать на братской могиле, где, по рассказам местных жителей, похоронено свыше 150 человек. [4]
Вечная память им, безымённым и, быть может, не знавшим, за что они погибли.
А мы, оставшиеся тогда в живых, не только строим коммунистическое общество, но и осязаем уже его.
Где то Виктор Лихачёв - один из организаторов групп самоосвобождения, Гольденберг - неунывающий весельчак. А что поделывают мои земляки - Василий Беломестных, потерявший в этой эпопее левую руку, Михаил Гунов, Егор Солонков и ещё десятки смелых и энергичных товарищей, имена которых за три с половиной десятилетия исчезли из памяти.
Все мы теперь уже старики. Но, по мере сил своих, честно и беззаветно служим светлому делу создания бесклассового общества на земле.
35 лет назад, мы - первые, неумелыми руками, хотя и под руководством опытных строителей, закладывали фундамент. Сегодня мы уже начинаем отделочные работы. Но как бы ни был радостен наш труд сегодня, мы не забиваем того, что было вчера и, смотря в наступающее завтра, по первому зову матери-Родины станем на те посты, где сможем привести наибольшую пользу.
К.Шептаев.
Клавдий Тимофеевич Шептаев. Член КПСС, сотрудник газеты "Промышленность строительных материалов".
Москва, Малаховка, ул. Л.Толстого, 26. [5]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.147.Л.2-5.
В редакцию "Уральского рабочего*
Это произошло 35 лет назад…
Камеры бывших Николаевских арестантских рот, вблизи Ннжне-Туринского металлургического завода, были переполнены преимущественно "большевиками". Надо сказать, что к этой категории заключённых относили и настоящих большевиков - членов партии, и беспартийных, активно помогавших становлению Советской власти, и просто чем либо насоливших колчаковцам и их прихвостням.
Режим в тюрьме был суровый, оставшийся ох арестантских рот. Особенно соблюдали его оставшиеся в тюрьме "старые служаки”. Но и этот режим нас не изолировал от внешнего мира. Хотя газеты официально были в тюрьме запрещены, мы их регулярно получали. В этом нам помогали жёны. Посылая в камеры передачи, они рвали газеты на неровные части и в них завёртывали продукты. В камерах эти куски складывались, и получалась целая газета. Содействовал нам в этом и один из надзирателей Василий Носов.
Таким образом, будучи "строго изолированными”, мы постоянно следили за событиями и хорошо знали, что под напором Красной Армии колчаковцы стремительно отступают на восток.
Жизнь в тюрьме день ото дня становилась напряжённее. Ещё более посуровел режим. Было ясно, что с приближением Красной Армии колчаковцы с нами расправятся. Наиболее активные товарищи образовали в тюрьме группу самоосвобождения. Достали план внутренней сигнализации, дислокации внутренних и наружных постов, распределили между собою обязанности, избрали руководящую тройку.
Был разработан план самоосвобождения, где предусматривалась последовательность действий и исполнители.
Самоосвобождение должно было начаться в момент вечерней переклички [2] в той камере верхнего этажа, где находилась основная часть группы. Практически это должно было произойти так: обезвреживались в камере вошедшие производить перекличку, одновременно с этим у дежурного коридорного отбирались ключи, которыми отдельные товарищи открывали те камеры, в которых сидели наши люди. Освобождённые группами бежали в помещения внутренней и наружной охраны, где, пользуясь внезапностью нападения, захватывали оружие, портили сигнализацию и с условленного места из-за ограды брали на прицел хорошо отсюда видимую пирамиду винтовок в казарме роты Ижевского полка, нёсшей охрану тюрьмы. Следующие группы, открыв наружные ворота, захватывали уже под прикрытием вооружённых товарищей казарму и находившееся там оружие.
Начало самоосвобождения было назначено на вечер 11 июля 1919 г. А около 4 часов дня этого дня в тюрьму внезапно вошла вооруженная охрана. Из камер по списку были вызваны с вещами и выведены на тюремный двор 206 человек, в число которых попала целиком и наша группа самоосвобождения.
Явилось это действие охраны следствием предательства или просто началом эвакуации тюрьмы - я не знаю. Но наше самоосвобождение не состоялось. Через час, под густым конвоем, нас вывели на Верхотурский тракт. Командир роты штабс-капитан (фамилию его, как и фамилии многих своих товарищей время стёрло из памяти) нас предупредил:
- За каждого бежавшего в пути я стану расстреливать по десяти человек.
Эту угрозу он начал выполнять с первых часов нашего пути, лично убивая обессилевших. На волоке от Нижней Туры до Верхотурья (расстояние 65 километров) он дал нам всего три часа отдыха. Легко себе представить, сколько на этом пути оказалось обессилевших. [3]
Отвыкшие в тюрьме от ходьбе ноги страшно ныли. На подошвах образовались кровавые пузыри-мозоли. После небольшого отдыха в Верхотурской тюрьме нас снова построили, чтобы вести дальше, на Ирбит. Многие, жалуясь на мучительную боль в ногах, просили начальника конвоя либо оставить их в Верхотурье, либо оказать медицинскую помощь. В ответ на эти просьбы офицер снимал с плеч винтовку и заявлял:
- Оставить не могу, а помощь, если хочешь, окажу сейчас же этим вот "инструментом".
Разумеется, на такую помощь никто не согласился. Правда, наиболее слабых всё же разместили на четырёх подводах. Но уже на пятом километре пьяный фельдфебель стал избивать прикладом сидевших на подводах. Первым был убит старичок Василий Петрович из Бисерти, Красноуфимского района. Это убийство обессилевшего старика явилось как бы сигналом к массовому избиению всех сидящих на подводах.
Затем была остановлена вся партия и начался её расстрел. Люди повалились на дорогу кто поражённый пулей, кто из чувства самосохранения.
Отлично помню, как чётко в этот момент работала мысль. Первым возникло в мозгу - конвой вооружён берданками. Отсюда подучился логический вывод: когда выстрелят ближайшие - бежать, пока они перезаряжают. Густой лес в десяти шагах. Так и сделал. Слышал щёлканье затворов, слышал ещё выстрелы… Бежал… Выстрелы становились глуше и будто бы уходили вдаль. В лесу - темно. Видны силуэты бегущих счастливцев. Сошлись четверо. Шли лесом всю ночь. Утром повыше деревни Кривое Озеро перешли Туру… На шестой день скитаний по болотам и тайге, изъеденные комарами, встретились с разведкой Красной Армии…
Два раза за эти годы удалось побывать на братской могиле, где, по рассказам местных жителей, похоронено свыше 150 человек. [4]
Вечная память им, безымённым и, быть может, не знавшим, за что они погибли.
А мы, оставшиеся тогда в живых, не только строим коммунистическое общество, но и осязаем уже его.
Где то Виктор Лихачёв - один из организаторов групп самоосвобождения, Гольденберг - неунывающий весельчак. А что поделывают мои земляки - Василий Беломестных, потерявший в этой эпопее левую руку, Михаил Гунов, Егор Солонков и ещё десятки смелых и энергичных товарищей, имена которых за три с половиной десятилетия исчезли из памяти.
Все мы теперь уже старики. Но, по мере сил своих, честно и беззаветно служим светлому делу создания бесклассового общества на земле.
35 лет назад, мы - первые, неумелыми руками, хотя и под руководством опытных строителей, закладывали фундамент. Сегодня мы уже начинаем отделочные работы. Но как бы ни был радостен наш труд сегодня, мы не забиваем того, что было вчера и, смотря в наступающее завтра, по первому зову матери-Родины станем на те посты, где сможем привести наибольшую пользу.
К.Шептаев.
Клавдий Тимофеевич Шептаев. Член КПСС, сотрудник газеты "Промышленность строительных материалов".
Москва, Малаховка, ул. Л.Толстого, 26. [5]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.147.Л.2-5.
