В.В. Архангельский. Воспоминания о подпольной работе в Уфе
Стенограмма выступления на вечере воспоминаний в Обществе Старых Большевиков (Москва)
9 марта 1935 г.
т. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Постараюсь говорить только то, о чём здесь не упоминалось.
Уфимская губерния была местом политической ссылки в течение долгих лет, вплоть до 1908 года, и одним из последних ссыльных в Уфе был известный всем нам т. Павлов М.А. Сначала он отбывал ссылку (по выходе из Николаевских рот Пермской губ.) в селе Иглино, Уфимск. у., а затем он исходатайствовал себе перевод в г. Уфу и поступил работать в Губернскую Земскую Управу без утверждения губернатора, и поэтому его жалование выписывалась на моё имя как за сверх-урочную работу, пока он не легализировался через год-два и был назначен в качестве пом. секретаря Управы.
В 1902-1904 г.г. в г. Белебее Уфимск.губ. отбывал ссылку Бонч-Исмоловский Анатолий Осипович, известный старый народник-революционер (умерший в Москве 23/IX-1930г.), вместе с ним отбывал ссылку его сын Иван (ныне беспартийный, а тогда он был меньшевик) и другие в числе 5 чел. Я буквально за несколько дней до смерти А.О. Бонч-Осмоловского получил от него короткую запись-воспоминание о Белебеевской ссылке.
Осенью 1904 г. по случаю рождения у царя наследника Алексея эти ссыльные были амнистированы и все уехали из Белебея.
Бонч-Осмоловский написал свои воспоминания уже будучи больным, и потому они очень кратки. В них он говорит, что в ссылке с ним был Постоловский Дмитрий Симонович - с.д., который вскоре был отправлен на Кавказ из-за слабого здоровья, кроме них с ним в ссылке были супруги Савиновы (которые хорошо поставили работу местной городской общественной библиотеки). В своей записи А.О.Бонч-Осмоловский пишет, между прочим, что в Белебей к нему приёзжал Гершуни Григорий Андреевич посоветоваться о проекте с.-р. программы и об убийстве уфимского губернатора Богдановича [25] за его расстрел Златоустовских рабочих, а также для организации побега Поливанова - шлиссельбуржца, отбывавшего ссылку в г. Акмолинске (Степной край).
Далее он пишет, что в это время в Белебее в кругу ссыльных вращался подросток Василий Викторович Архангельский, ныне живущий в Москве, и его сестра Раиса Викторовна Архангельская-Григорьева.
Я хочу этой справкой показать, что Белебеевская революционная организация, также как и Уфимская, зародилась из такой именно группы политических ссыльных, которая по своему политическому мировоззрению была очень разношёрстная: тут и с.-р., и народники, и с.-д., но был один большевик рабочий-ссыльный, фамилию которого я не могу вспомнить, а также и Бонч-Осмоловский не мог вспомнить.
Эта груша вела там определённую подпольную революционную работу. Город Белебей - захолустный город в 10 вёрст от ж.д. станции, где не было никакого пролетариата. Работа там шла главным образом среди интеллигенции, учительства и учащихся средних учебных заведений. Я учился в Городском 4-х классном училище. Нас ссыльные просвещали путём бесед и чтения нелегальной литературы, Бонч-Осмоловский занимался с моей сестрой Раисой Викторовной (большевичка [*вычеркнуто - а ныне беспартийная]), помогал ей изучать К.Маркса. Я между прочим прочитал тогда "Хитрую механику", нелегальные брошюры Льва Николаевича Толстого и т.п. Помогал своему старшему брату Анатолию Архангельскому размножать на гектографе собственного изготовления нелегальную литературу и распространять её.
Брат мой был с.р. и в октябре 1905 г. погиб на Мотовилихинском заводе Пермской губ. [26]
Бонч-Осмоливский много занимался столярным делом и имел хорошо оборудованную мастерскую, в которой мною была сделана из фанеры шкатулка с двойными стенками и дном для хранения нелегальной литературы и небольшого гектографа. Эту шкатулку я отправил своей сестре в Питер, где она долго служила делу большевистской пропаганды в Вас.-Остров. районе.
Вся наша семья приобщилась к революционному движению - с одной стороны благодаря старшей сестры-большевички, с другой стороны - старшему брату с-р. Помню, я тогда был ещё совсем подростком, читал жадно различную запрещённую литературу, но плохо разбирался во всех вопросах партийных разногласий.
Тов. Григорьев П.Н.в своих воспоминаниях о работе в Уфимской организации в 1903-1906 г.г. (7-й сборник Башистпарта "25 лет первой революции" Уфа 1930г. стр.88), между прочим пишет: "Пришлось выполнить и одно более крупное поручение - отвезти корзину с литературой в гор. Белебей. Поручение было выполнено удачно". Эта корзина с литературой была привезена на нашу квартиру, принимала её и скрывала моя сестра Раиса Викторовна Архангельская.
В Белебеевскую организацию РСДРП входили: Цитронблат А.Я. - студент Казан. университета (ныне врач в Москве), брат его Цитронблат Вениамин, Кирсанов Сергей (оба ученики город.училища), Полозова Е.М. (позднее носила фамилию мужей Корниловой и Денисовой, умерла в Уфе), Денисов Александр [Михайлович?], Дядякин Дмитрий Илларионович (ныне красный профессор в Ленинграде). Позднее вошли в эту организацию Михеев-Ленинский и Клюев.
С переездом нашей семьи из Белебея в Уфу мы связались с Уфимской организацией. [27]
В 1905 г.в Уфе мной была организована и доведена забастовка в двух городских 4-х классных училищах. Нимвицкий Б.Н. должен помнить, что мы с ним держали связь, я бывал у них в гимназия на сходках, выступая как представитель бастовавших учеников городского училища, а когда меня уволили за эту забастовку как организатора, гимназисты послали особую делегацию ко мне на квартиру с выражением сочувствия и соболезнования. В эту делегацию входили гимназисты - Соколов, Нимвицкий, с последним я с тех пор и веду знакомство и дружбу.
Сегодня никто не говорил о первой массовой октябрьской демонстрации в Уфе в 1905 году. Учащиеся 2-го городского 4 классного училища, которое помещалось на Центральной улице, здесь присоединились к демонстрации, проходившей по этой улице из Софронов.слободы по направленно к Ушаковскому парку, свернули на Пушкинскую, Телеграфную и Ильинскую улицам к зданию Губ.Зем. Управы, про которую говорили, что она являлась революционным гнездом, где к демонстрации уже присоединились земские служащие, и мы двинулись к дому губернатора. Когда мы шли мимо Театрального садика, на нас напали у засады вооружённые солдаты под командой офицера. Они выскочили из садика с ружьями на перевес прямо на нас. Произошла страшная паника, послышались крики, демонстрация рассыпалась, бросились спасаться в соседние дворы.
Была поздняя осень, стояла хотя и тёплая солнечная погода, но улицы были грязные. В грязи валялись галоши, фуражки, зонтики и палки. Я, как и многие другие, успел быстро скрыться в одном из ближайших домов в парадном крыльце.
Когда же я вышел, то уже было спокойно, солдаты были отведены в садик, а пришедшие в себя после испуга демонстранты, навалясь на низкую изгородь садика, ругались и возмущались поведением офицера; солдатам же раз"ясняли весь смысл происходящих событий. [28]
Тогда это производило очень сильное впечатление, народ был возбуждён и потребовал, чтобы на место происшествия явился сам губернатор Цехановецкий, который быстро прибыл к нам и обещал наказать виновного офицера, за что губернатору устроили авации.
Описания этого эпизода я не встречал нигде в литературе, изданной Башистпартом.
Ещё один эпизод сохранился в моей памяти - это 9-е декабря 1905 года. Происходила всеобщая забастовка и забастовали железно-дорожники, приказчики, земские служащие, гимназисты и ученики городских училищ. На 9 декабря был назначен очередной митинг в сборочном цехе Уфимск. жел.дорожн. мастерских, куда отправился и я.
Мой путь лежал через Базарную площадь по Александровской ул. Близь магазина Платонова (против Мал.Казанской ул.) собралась толпа базарных торговцев, вооружённых палка ми, настроенных враждебно против забастовщиков. Они собирались избить пришедших в магазин Платонова железнодорожных рабочих-делегатов, требовавших от приказчиков закрытия магазина и присоединения к всеобщей забастовке (пришли "снимать с работы", как тогда выражались). Эти торговцы грозились рабочим делегатам расправой, кричали им: "Покажем им забастовку!"
Вскоре появился полицейский, который быстро вызвал отряд казаков (4-5 чел. пьяных и злых). Казаки окружили этот магазин, в результате чего я оказался вместе с толпой торговцев, оттеснённых казаками от магазина. Причём казаки, оцепляя магазин, потребовали немедленно очистить площадь.
Я отбежал с дороги на тротуар, чем обратил на себя внимание казаков (тогда одевался я, как все железнодорожники: шапка, башлык, тёплая на вате куртка) и, приняв, очевидно, меня за одного рабочего из делегатов, выбежавших из магазина, они бросились в погоню за мной. [29]
Я скрылся в татарской чайной, забежав со двора в тёмные сени, где были двойная уборная, оказавшаяся для меня хорошим убежищем. Вспомнив, что со мной револьвер и патроны, я спрятал всё это в углу, под грязной примёрзшей тряпкой, а сам посматривал в окно на двор и видел только ноги верховых казаков, окруживших чайную и производивших розыск меня, а я решил не сдаваться. Меня не нашли. Когда в доме стихло и казаки удалились, я решил выйти из засады, а когда я вышел на улицу, то за мной выбежал татарин-служитель чайной и потребовал вернуться. Я остановился и заявил ему решительно, что тут произошло недоразумение, и я ни в чём не виновен.
Не знаю почему, но я произвёл на него соответствующее впечатление, и он от меня отстал, а я отправился к себе домой и рассказал, что произошло со мной, и страшно взволновал своих родных этим случаем.
Так я и не попал на митинг, где произошло вооружённое столкновение наших дружинников с войсками. Но я был невольным спасителем рабочих делегатов, которые, благодаря мне, спаслись от казаков. На следующий день я посылал в чайную (место моего убежища) своего младшего брата Владимира, который разыскал мой револьвер и принёс его обратно.
В 1906 г. я уже вступил в ряды нашей партии и принимал непосредственное участие в работе, будучи помощником секретаря партийного комитета, сначала у Л.И. Бойковой. Конспирировать свою подпольную партийную работу мне помогло то обстоятельство, что тов. Бойкова тогда жила уроками, и я ходил к ней под видом готовящегося экстерном за гимназию. После она передала секретарство Брагину А.М. ("Максимич") - сегодня никто не вспомнил о нём. Он был секретарём Уфимского комитета 1906-1907 г.г., но входил ли он в состав комитета - не знаю. [30]
Затем занимался транспортировкой нелегальной литературы и газеты "Уфимский Рабочий", получая её от т. Черневского, служ. Губ.Зем.Упр. Он жил один в отдельном домике против земской больницы. Его спальная комната была завалена свежеотпечатанным номером этой газеты. Литературу я запихивал себе под рубашку, брюки скреплял ремнями и через весь город нёс к себе на квартиру. На следующее утро я должен был отправляться на вокзал к почтовому поезду и ехать на г. Златоуст с выгрузкой части литературы на станции Миньяр и Вязовая.
Помню, мне давали тогда очень ограниченное количество денег, и я, как настоящий революционер, старался как можно дешевле всё это провести. Своих денег у меня в то время не было, потому что я был исключён из училища, родители мои были недостаточно состоятельны, так что те деньги, которые я получал, я страшно экономил и в большинстве случаев шёл пешком от Мал.Казанской ул. до вокзала (а это порядочное расстояние), при чём нёс на себе тяжёлую корзинку с литературой, в которой поверх литературы клал разные дорожные вещи и продукты. Перед остановкой поезда на указанных станциях заранее я вынимал из корзинки определённую пачку литературы, предназначенной для того или иного завода, и откладывал в сторону её, а корзину обычно ставил на самую верхнюю полку вагона, сам же садился подальше на нижней полке во избежание провала: "Корзина не моя, и я ничего не знаю".
На ст. Миньяр литературу нёс в зал 1 класса и засовывал её под диван (как было условлено), а вслед за мной приходит телеграфист и забирал. Зал 1 класса на такой маленькой станции всегда пустовал, пассажиров в нём не было. Этого телеграфиста случайно встретил уже в Москве в 1923г., он теперь б/партийный. [31]
Следующая моя остановка была на ст. Вязовая, откуда идёт ветка на Катав-Ивановский завод. На ст. Вязовой был заезжий заводский двор, куда заносил следующую пачку литературы, сдавал по условленному паролю заведующему, фамилии которого сейчас не помню, возвращаюсь обратно в поезд и еду в Златоуст, конечный пункт моего транспорта.
В Златоусте сдавал литературу по условленному паролю в одну фотографию. Один рейс с литературой в Златоуст был проделан тов. "Лизой" (КИН Александра Петровна). Тов. Лиза (Кин А.П.) в Уфу приехала в сентябре 1906 г. из Перми, после тюремного заключения была она недолгое время в Златоусте, сменив там тов. "Потапа" (Скворцова Александра), но после провала в Златоусте снова вернулась на работу в Уфу, которую покинула совсем весной 1907 г., уехав в Самару. В настоящее время она живёт в Москве в Доме ветеранов Революции им. Ильича, состоит членом ВОСБ (Свердлов зем-ко).
Весной 1907 г. вследствие своего от"езда на работу в деревню на голодную кампанию дело транспортировки нелегальной литературы я передал другому товарищу, который провалился на первом же рейсе.
Мне хотелось бы ещё остановиться на кампании по выборам в 2-ю Государственную Думу в 1906 г., когда наша организация провела своего кандидата тов. Серебрякова В.Л., который проходил как выборщик от Катав-Ивановского завода. Мы устроили ему торжественные проводы на вокзале в Уфе, произносились революционные речи. При от"езде тов. Серебряков раздавал нам свои фотографии-открытки. У меня сохранилась эта фото-карточка, которую я передал в Музей Революции.
На выборах в 3-ю Госуд. Думу в 1907 г.по Уфимской губ. наша организация провела также своего кандидата тов. Косоротова В.Е. [32]
Из профессионалов-революционеров, присланных из центра в Уфимскую организацию РСДРП с 1906-1907 г.г. помню следующих товарищей: Воеводин-Романенко с женой, Волин Александр, "Потап" (Скворцов А.), Ефим, Лука, а также один меньшевик "Пётр" или "Петруха" (Пуревич), который был единственным меньшевиком в большевистской организации и служил предметом шуток и насмешек, но он в своей работе, как ни странно, проводил большевистские установки. Собирались на квартире акушерки А.Ф. Брусевич, Давлеткильдеевец (татарская семья), Блусевич, и на конспиративной квартире у портнихи Токаревой Степаниды Александровны на Гоголевской ул. д.33.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У нас будет ещё продолжение этого собрания, тогда мы осветим ещё целый ряд вопросов. На следующее собрание у меня уже записалось несколько товарищей. Когда у нас будет следующее собрание - мы известим, а сейчас просьба составить список литературы, относящейся к этому периоду истории партии и революции, имеющейся на руках товарищей и передать его сюда.
Архангельский [33]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.54.Л.25-33.
Архангельский Василий Викторович. 1905 год
9 марта 1935 г.
т. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Постараюсь говорить только то, о чём здесь не упоминалось.
Уфимская губерния была местом политической ссылки в течение долгих лет, вплоть до 1908 года, и одним из последних ссыльных в Уфе был известный всем нам т. Павлов М.А. Сначала он отбывал ссылку (по выходе из Николаевских рот Пермской губ.) в селе Иглино, Уфимск. у., а затем он исходатайствовал себе перевод в г. Уфу и поступил работать в Губернскую Земскую Управу без утверждения губернатора, и поэтому его жалование выписывалась на моё имя как за сверх-урочную работу, пока он не легализировался через год-два и был назначен в качестве пом. секретаря Управы.
В 1902-1904 г.г. в г. Белебее Уфимск.губ. отбывал ссылку Бонч-Исмоловский Анатолий Осипович, известный старый народник-революционер (умерший в Москве 23/IX-1930г.), вместе с ним отбывал ссылку его сын Иван (ныне беспартийный, а тогда он был меньшевик) и другие в числе 5 чел. Я буквально за несколько дней до смерти А.О. Бонч-Осмоловского получил от него короткую запись-воспоминание о Белебеевской ссылке.
Осенью 1904 г. по случаю рождения у царя наследника Алексея эти ссыльные были амнистированы и все уехали из Белебея.
Бонч-Осмоловский написал свои воспоминания уже будучи больным, и потому они очень кратки. В них он говорит, что в ссылке с ним был Постоловский Дмитрий Симонович - с.д., который вскоре был отправлен на Кавказ из-за слабого здоровья, кроме них с ним в ссылке были супруги Савиновы (которые хорошо поставили работу местной городской общественной библиотеки). В своей записи А.О.Бонч-Осмоловский пишет, между прочим, что в Белебей к нему приёзжал Гершуни Григорий Андреевич посоветоваться о проекте с.-р. программы и об убийстве уфимского губернатора Богдановича [25] за его расстрел Златоустовских рабочих, а также для организации побега Поливанова - шлиссельбуржца, отбывавшего ссылку в г. Акмолинске (Степной край).
Далее он пишет, что в это время в Белебее в кругу ссыльных вращался подросток Василий Викторович Архангельский, ныне живущий в Москве, и его сестра Раиса Викторовна Архангельская-Григорьева.
Я хочу этой справкой показать, что Белебеевская революционная организация, также как и Уфимская, зародилась из такой именно группы политических ссыльных, которая по своему политическому мировоззрению была очень разношёрстная: тут и с.-р., и народники, и с.-д., но был один большевик рабочий-ссыльный, фамилию которого я не могу вспомнить, а также и Бонч-Осмоловский не мог вспомнить.
Эта груша вела там определённую подпольную революционную работу. Город Белебей - захолустный город в 10 вёрст от ж.д. станции, где не было никакого пролетариата. Работа там шла главным образом среди интеллигенции, учительства и учащихся средних учебных заведений. Я учился в Городском 4-х классном училище. Нас ссыльные просвещали путём бесед и чтения нелегальной литературы, Бонч-Осмоловский занимался с моей сестрой Раисой Викторовной (большевичка [*вычеркнуто - а ныне беспартийная]), помогал ей изучать К.Маркса. Я между прочим прочитал тогда "Хитрую механику", нелегальные брошюры Льва Николаевича Толстого и т.п. Помогал своему старшему брату Анатолию Архангельскому размножать на гектографе собственного изготовления нелегальную литературу и распространять её.
Брат мой был с.р. и в октябре 1905 г. погиб на Мотовилихинском заводе Пермской губ. [26]
Бонч-Осмоливский много занимался столярным делом и имел хорошо оборудованную мастерскую, в которой мною была сделана из фанеры шкатулка с двойными стенками и дном для хранения нелегальной литературы и небольшого гектографа. Эту шкатулку я отправил своей сестре в Питер, где она долго служила делу большевистской пропаганды в Вас.-Остров. районе.
Вся наша семья приобщилась к революционному движению - с одной стороны благодаря старшей сестры-большевички, с другой стороны - старшему брату с-р. Помню, я тогда был ещё совсем подростком, читал жадно различную запрещённую литературу, но плохо разбирался во всех вопросах партийных разногласий.
Тов. Григорьев П.Н.в своих воспоминаниях о работе в Уфимской организации в 1903-1906 г.г. (7-й сборник Башистпарта "25 лет первой революции" Уфа 1930г. стр.88), между прочим пишет: "Пришлось выполнить и одно более крупное поручение - отвезти корзину с литературой в гор. Белебей. Поручение было выполнено удачно". Эта корзина с литературой была привезена на нашу квартиру, принимала её и скрывала моя сестра Раиса Викторовна Архангельская.
В Белебеевскую организацию РСДРП входили: Цитронблат А.Я. - студент Казан. университета (ныне врач в Москве), брат его Цитронблат Вениамин, Кирсанов Сергей (оба ученики город.училища), Полозова Е.М. (позднее носила фамилию мужей Корниловой и Денисовой, умерла в Уфе), Денисов Александр [Михайлович?], Дядякин Дмитрий Илларионович (ныне красный профессор в Ленинграде). Позднее вошли в эту организацию Михеев-Ленинский и Клюев.
С переездом нашей семьи из Белебея в Уфу мы связались с Уфимской организацией. [27]
В 1905 г.в Уфе мной была организована и доведена забастовка в двух городских 4-х классных училищах. Нимвицкий Б.Н. должен помнить, что мы с ним держали связь, я бывал у них в гимназия на сходках, выступая как представитель бастовавших учеников городского училища, а когда меня уволили за эту забастовку как организатора, гимназисты послали особую делегацию ко мне на квартиру с выражением сочувствия и соболезнования. В эту делегацию входили гимназисты - Соколов, Нимвицкий, с последним я с тех пор и веду знакомство и дружбу.
Сегодня никто не говорил о первой массовой октябрьской демонстрации в Уфе в 1905 году. Учащиеся 2-го городского 4 классного училища, которое помещалось на Центральной улице, здесь присоединились к демонстрации, проходившей по этой улице из Софронов.слободы по направленно к Ушаковскому парку, свернули на Пушкинскую, Телеграфную и Ильинскую улицам к зданию Губ.Зем. Управы, про которую говорили, что она являлась революционным гнездом, где к демонстрации уже присоединились земские служащие, и мы двинулись к дому губернатора. Когда мы шли мимо Театрального садика, на нас напали у засады вооружённые солдаты под командой офицера. Они выскочили из садика с ружьями на перевес прямо на нас. Произошла страшная паника, послышались крики, демонстрация рассыпалась, бросились спасаться в соседние дворы.
Была поздняя осень, стояла хотя и тёплая солнечная погода, но улицы были грязные. В грязи валялись галоши, фуражки, зонтики и палки. Я, как и многие другие, успел быстро скрыться в одном из ближайших домов в парадном крыльце.
Когда же я вышел, то уже было спокойно, солдаты были отведены в садик, а пришедшие в себя после испуга демонстранты, навалясь на низкую изгородь садика, ругались и возмущались поведением офицера; солдатам же раз"ясняли весь смысл происходящих событий. [28]
Тогда это производило очень сильное впечатление, народ был возбуждён и потребовал, чтобы на место происшествия явился сам губернатор Цехановецкий, который быстро прибыл к нам и обещал наказать виновного офицера, за что губернатору устроили авации.
Описания этого эпизода я не встречал нигде в литературе, изданной Башистпартом.
Ещё один эпизод сохранился в моей памяти - это 9-е декабря 1905 года. Происходила всеобщая забастовка и забастовали железно-дорожники, приказчики, земские служащие, гимназисты и ученики городских училищ. На 9 декабря был назначен очередной митинг в сборочном цехе Уфимск. жел.дорожн. мастерских, куда отправился и я.
Мой путь лежал через Базарную площадь по Александровской ул. Близь магазина Платонова (против Мал.Казанской ул.) собралась толпа базарных торговцев, вооружённых палка ми, настроенных враждебно против забастовщиков. Они собирались избить пришедших в магазин Платонова железнодорожных рабочих-делегатов, требовавших от приказчиков закрытия магазина и присоединения к всеобщей забастовке (пришли "снимать с работы", как тогда выражались). Эти торговцы грозились рабочим делегатам расправой, кричали им: "Покажем им забастовку!"
Вскоре появился полицейский, который быстро вызвал отряд казаков (4-5 чел. пьяных и злых). Казаки окружили этот магазин, в результате чего я оказался вместе с толпой торговцев, оттеснённых казаками от магазина. Причём казаки, оцепляя магазин, потребовали немедленно очистить площадь.
Я отбежал с дороги на тротуар, чем обратил на себя внимание казаков (тогда одевался я, как все железнодорожники: шапка, башлык, тёплая на вате куртка) и, приняв, очевидно, меня за одного рабочего из делегатов, выбежавших из магазина, они бросились в погоню за мной. [29]
Я скрылся в татарской чайной, забежав со двора в тёмные сени, где были двойная уборная, оказавшаяся для меня хорошим убежищем. Вспомнив, что со мной револьвер и патроны, я спрятал всё это в углу, под грязной примёрзшей тряпкой, а сам посматривал в окно на двор и видел только ноги верховых казаков, окруживших чайную и производивших розыск меня, а я решил не сдаваться. Меня не нашли. Когда в доме стихло и казаки удалились, я решил выйти из засады, а когда я вышел на улицу, то за мной выбежал татарин-служитель чайной и потребовал вернуться. Я остановился и заявил ему решительно, что тут произошло недоразумение, и я ни в чём не виновен.
Не знаю почему, но я произвёл на него соответствующее впечатление, и он от меня отстал, а я отправился к себе домой и рассказал, что произошло со мной, и страшно взволновал своих родных этим случаем.
Так я и не попал на митинг, где произошло вооружённое столкновение наших дружинников с войсками. Но я был невольным спасителем рабочих делегатов, которые, благодаря мне, спаслись от казаков. На следующий день я посылал в чайную (место моего убежища) своего младшего брата Владимира, который разыскал мой револьвер и принёс его обратно.
В 1906 г. я уже вступил в ряды нашей партии и принимал непосредственное участие в работе, будучи помощником секретаря партийного комитета, сначала у Л.И. Бойковой. Конспирировать свою подпольную партийную работу мне помогло то обстоятельство, что тов. Бойкова тогда жила уроками, и я ходил к ней под видом готовящегося экстерном за гимназию. После она передала секретарство Брагину А.М. ("Максимич") - сегодня никто не вспомнил о нём. Он был секретарём Уфимского комитета 1906-1907 г.г., но входил ли он в состав комитета - не знаю. [30]
Затем занимался транспортировкой нелегальной литературы и газеты "Уфимский Рабочий", получая её от т. Черневского, служ. Губ.Зем.Упр. Он жил один в отдельном домике против земской больницы. Его спальная комната была завалена свежеотпечатанным номером этой газеты. Литературу я запихивал себе под рубашку, брюки скреплял ремнями и через весь город нёс к себе на квартиру. На следующее утро я должен был отправляться на вокзал к почтовому поезду и ехать на г. Златоуст с выгрузкой части литературы на станции Миньяр и Вязовая.
Помню, мне давали тогда очень ограниченное количество денег, и я, как настоящий революционер, старался как можно дешевле всё это провести. Своих денег у меня в то время не было, потому что я был исключён из училища, родители мои были недостаточно состоятельны, так что те деньги, которые я получал, я страшно экономил и в большинстве случаев шёл пешком от Мал.Казанской ул. до вокзала (а это порядочное расстояние), при чём нёс на себе тяжёлую корзинку с литературой, в которой поверх литературы клал разные дорожные вещи и продукты. Перед остановкой поезда на указанных станциях заранее я вынимал из корзинки определённую пачку литературы, предназначенной для того или иного завода, и откладывал в сторону её, а корзину обычно ставил на самую верхнюю полку вагона, сам же садился подальше на нижней полке во избежание провала: "Корзина не моя, и я ничего не знаю".
На ст. Миньяр литературу нёс в зал 1 класса и засовывал её под диван (как было условлено), а вслед за мной приходит телеграфист и забирал. Зал 1 класса на такой маленькой станции всегда пустовал, пассажиров в нём не было. Этого телеграфиста случайно встретил уже в Москве в 1923г., он теперь б/партийный. [31]
Следующая моя остановка была на ст. Вязовая, откуда идёт ветка на Катав-Ивановский завод. На ст. Вязовой был заезжий заводский двор, куда заносил следующую пачку литературы, сдавал по условленному паролю заведующему, фамилии которого сейчас не помню, возвращаюсь обратно в поезд и еду в Златоуст, конечный пункт моего транспорта.
В Златоусте сдавал литературу по условленному паролю в одну фотографию. Один рейс с литературой в Златоуст был проделан тов. "Лизой" (КИН Александра Петровна). Тов. Лиза (Кин А.П.) в Уфу приехала в сентябре 1906 г. из Перми, после тюремного заключения была она недолгое время в Златоусте, сменив там тов. "Потапа" (Скворцова Александра), но после провала в Златоусте снова вернулась на работу в Уфу, которую покинула совсем весной 1907 г., уехав в Самару. В настоящее время она живёт в Москве в Доме ветеранов Революции им. Ильича, состоит членом ВОСБ (Свердлов зем-ко).
Весной 1907 г. вследствие своего от"езда на работу в деревню на голодную кампанию дело транспортировки нелегальной литературы я передал другому товарищу, который провалился на первом же рейсе.
Мне хотелось бы ещё остановиться на кампании по выборам в 2-ю Государственную Думу в 1906 г., когда наша организация провела своего кандидата тов. Серебрякова В.Л., который проходил как выборщик от Катав-Ивановского завода. Мы устроили ему торжественные проводы на вокзале в Уфе, произносились революционные речи. При от"езде тов. Серебряков раздавал нам свои фотографии-открытки. У меня сохранилась эта фото-карточка, которую я передал в Музей Революции.
На выборах в 3-ю Госуд. Думу в 1907 г.по Уфимской губ. наша организация провела также своего кандидата тов. Косоротова В.Е. [32]
Из профессионалов-революционеров, присланных из центра в Уфимскую организацию РСДРП с 1906-1907 г.г. помню следующих товарищей: Воеводин-Романенко с женой, Волин Александр, "Потап" (Скворцов А.), Ефим, Лука, а также один меньшевик "Пётр" или "Петруха" (Пуревич), который был единственным меньшевиком в большевистской организации и служил предметом шуток и насмешек, но он в своей работе, как ни странно, проводил большевистские установки. Собирались на квартире акушерки А.Ф. Брусевич, Давлеткильдеевец (татарская семья), Блусевич, и на конспиративной квартире у портнихи Токаревой Степаниды Александровны на Гоголевской ул. д.33.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У нас будет ещё продолжение этого собрания, тогда мы осветим ещё целый ряд вопросов. На следующее собрание у меня уже записалось несколько товарищей. Когда у нас будет следующее собрание - мы известим, а сейчас просьба составить список литературы, относящейся к этому периоду истории партии и революции, имеющейся на руках товарищей и передать его сюда.
Архангельский [33]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.54.Л.25-33.
Архангельский Василий Викторович. 1905 год
