Никонов Г.В. Воспоминания о 1-м Камышловском полку. Письмо 6-е.
Письмо 2-е
Письмо 5-е
Челябинск - вокзал ж.д. дом №96
Никонов
11.2.34 г.
Свердловск Ветлугину Г.Г.
Письмо шестое.
Воспоминание о 1-м Камышловском полку.
Новый или старый стиль?
Всё, что мной описано до начала формирования полка, то стиль старый. А начиная с 18 июля 1918 года - стиль новый. Декрет правительства о введении нового стиля был 7 февраля 1918 г., но мы им, наверное, пользоваться начали много время спустя.
Я же отправными точками беру следующие события, которые я хорошо и отчётливо помню:
1) Когда белые выбили нас из окопов из-под Шмаковы и подошли под Боярскую. В эту ночь всё командование полка разбилось по районам для осмотра квартир - нет ли где спящих кр-цев. Конная разведка Анчутина была разбита и прикреплена к лицам командного состава штаба полка в помощь. Я, Анчутин, Черных объезжали Московскую и Заднюю улицы. [Селе Облевану] Черных за грубые ответы и за ругань, что его безпокоят ночью, ударил плетью. Так вот в ту ночь после осмотра квартир мы приехали в Боярскую и остановились у дома Калинина, куда была Черныху доставлена телеграмма от Бригады. Когда её ещё [93] стали читать, то Мишка Панов, адъютант, для чтения светил спичками. В телеграмме было извещение, что 10 сентября взята Самара.
Тот день был 12 сентября, и мы 13 сентября отбили белых из-под Боярской и далее.
Дня же через 3 после этого мы отступили из завода. Значит из Ирбитского вышли 15-16 сентября по н/ст.
Это первое.
И второе. Помню, что Пермь оставили в последние числа перед Рождеством, т.е. 23 или 24 декабря.
Вот эти числа я помню твёрдо.
Я в пятом письме описал бои под Выей и Кыном и упоминал, что из Тагила мы прошли прямо в В-Туру. Нужно добавить, что мы всем полком ещё по выходу из Тагила принимали бой в Государевой Лае, в деревне недалеко от ст. Лая. В тот день выпала первая слекища. Бой под Лаей я помню хорошо ещё и потому, что тут у меня здох серый жеребец, на котором я выехал из Ирбитского, и тут же мы ездили в разведку - узнать, нет ли застав в 2-х близлежащих от Лаи скитах (там скитов много).
Запомнился ещё смешной случай. Кангелари выбыл из полка в Тагиле. Его ординарец Бушланов, матрос из деревни, на лошади Кангелари прибыл к нам в разведку.
Когда подъехали к первому скиту, там оказалась одни женщины, среди них [93об] молодая. Они нам вынесли квасу, и Бушланов остался у них незаметно для нас. Когда мы подъехали километра через 2-3 к другому скиту, то нам там тоже женщины сказали, что у них только что был разъезд белых. Тут Анчутин хватался, что у нас нет Бушланова и послал за ним команд.отд. Екимушка Коростелёва. Екимушка застал Бушланова с той молодой монашкой у неё в комнате - шуры-муры разводят.
На другой день после этого у меня здох жеребец, и Анчутин Бушланова за эту провинку ссадил с лошади и послал в обоз, а лошадь его отдач мне. Серый меринок был.
Тут же в Лае Михаила Емельяновича Черепанова как старичка Анчутин перевёл в обоз со своим Воронком. Как раз к Емельянычу - новому обознику, при уходе из Лаи и посадили Бушланова. Емельяныч ещё всё смеялся над ним, что тебя брат за шуры-муры с монашкой разжаловали.
Вот после этого боя в Лае Государевой мы пешим порядком пришли в В-Туру. Там опять снег растаял. В В-Туре для Черных Анчутин нашёл у местного кооперативного прикащика серого жеребца "Летуна", породистая лошадь.
Во время стоянки полка в В-Туре в Кушву приезжал Каменев. На митинг от полка ездила из В-Туры Черных на "Летуне", Пашка Черемных, Алёха Шаньгин и я. Я помню, что мы дорогой по кочкам [94] испытывали бег "Летуна". Все мы трое гнали в мах, а Черных на Летуне ехал рысью.
Приехали мы с запозданием, митинг кончился. Должно было быть заседание в театре в каком-то, помню большое здание с колоннами. Тут мы с Пашкой Черемных тянули жребий, кому из нас с ним оставаться караулить коней. Жребий выпал на меня, и я не угадал на заседание, а караулил коней.
Поездка эта была после продолжительной стоянки в В-Туре - после боёв разведки на Колчедане и Печах. Видимо, вскоре перед походом на Кын.
Опишу 2 боя конной разведки, а полк тогда стоял в заставах (октябрь 1918 г.). С квартиры вечером Анчутина вызывают в штаб полка. Вызвался пойти с ним и я. Мне хотелось узнать, кто сменяет Гришу Жукова. В штабе Черных рассказал нам, что противник нас активно не преследует, и нам надо узнать его движение. "Для этого вот", - говорит, - "вам задача - достать "язык". Да язык из военных". Сказал, что вероятное движение надо ожидать из Салды по тракту на Благодать через Рудник Колчедан, а на В-Туру по тракту через Александровские Печи. Сначала дал нам задание съездить на Колчедан, там по словам местного отряда была застава. Тут я увидал нового начхоза Мухина, он принимал от Жукова. [94об]
Без "языка" нам возвращаться не велено было. Убивать пленных тоже не велел Черных, и помню, ещё он сказал, что расстреляю в первую очередь Вас за такие штуки, как допустили в Синячихе. Видимо, он узнал наши проделки через Бригаду.
Мы отправились с утра. Вожаки 2 были местные. Расстояние 14 км.
Подъехали к Руднику - никого нет. Была застава, но снялась до нашего приезда. Немного окопов возле тракта, банки из-под консервов.
Шахты не работают. Домов штук 5 в лесу. Прудок небольшой. В домах жителей нет, но дома жилые. Ходят 3-4 коровы. Спросить не у кого.
Постояли, посоветовались и решили ехать по тракту в направлении Салды. Только приняли такое решение - дозор доносит, что по тракту из Салды едет обоз, а в переди обоза верховой в гражданской одежде.
Анчутин отдал приказ спешиться, коней спрятать в лес и ждать обоз. Обоз вскоре показался (там со стороны Салды к пруду редкий березничёк, дальше болото с рёлками, а на рёлках верезовник, здоровые кусты, дорога канавлена). Верховой в казацком седле, выехав к плотинке, услышал ржание наших коней и быстро заворотил свою лошадь, и остановил обоз. Мы тотчас же сели на коней и к ним. [95]
Подводы сбились в кучу, мужики с подвод в лес. Дорогу загородили. Верховой хотел в сторону, но лошадь не скачет через канаву (стрелять Анчутин никому из нас не велел, покуда не возьмём пленного). Он соскочил с лошади и в лес, в кусты верезовника. Анчутин через канаву на лошади за ним. У меня лошадёнка тоже не скачет через канаву, я оставил её на дороге вместе с лошадью белого и за Ачутиным.
Никандрыч потерял его из виду и кричит: "Ищите его, он здесь где-то!" Я иду пеший осторожно и увидал его в кусту недалеко от Анчутина. Он в руках держал наган и следил за Никандрычем, а меня не видит.
Анчутин остановился и снимает с плеча карабинку, а противник поднимает руку с наганом на него. Я выстрелил из карабинки, целился в руку, а попал в плечо. Он выпустил наган, тут мы его взяли. По документам оказался интендантский офицер. Только тогда я сменил свой большой смит на военный наган от этого офицера.
Остальные ребята под руководством Екимушка и Прошки объехали обоз и далее по тракту вели перестрелку с кем-то. Когда 5 лошадей обоза с цельными телегами и более сытыми лошадями направили в сторону [95об] В-Туры, положив на одну из телег и раненого, которому сделали перевязку, тогда Анчутин снял и остальных ребят, которые в кого-то стреляли на тракту. Оказалось, что этот интендантский чиновник вел обоз на Колчедан затем, чтоб выгрузить всё, что имеется в складах рудника, а за обозом шла рота пехоты для его прикрытия и потом остаться в заставе тут. Тоже вояки, как и мы. Пехота шла за обозом, а двигаются в сторону противника. Эта уверенность, видимо, у них была потому, что они от местных отрядов никакого сопротивления на руднике в прошлом не имели.
К лошадям обоза, который мы повели в Туру, из лесу прибежало 3 хозяина подвод и поехали "в плен" к нам. Через 5-6 км наш раненый умер на телеге. Струсили мы. Черных не поверит, что при таких условиях он умер, и может расправиться с нами по своему. Довезли мы его до заставы километров за 5 от В-Туры и тут оставили. Командир этой заставы, не помню его фамилии, и похоронил его в лесу.
Явились мы в Туру поздно. Приехали всей командой к штабу и вызвали Черных на улицу. Тут при всей команде рассказали, как было дело, передали документы этого офицера, и потом Черных расспрашивал подводчиков, что делается в Салде. Так всё сошло благополучно. Подводы были на телегах, снегу не было. [96]
И вскоре после этого ездили тоже в разведку, с задачей прогнать заставу с Александровских угл.выж. печей (за 25 вёрст). Дорога лесом, грязь невероятная. У нас в команде появился ручной пулемёт Л"юйса к тому времю.
Заставу сбили. Глава заставы был В-Туринский мастер углежжения на этих печах. Квартиру его зажёг кто-то. Тут застава оставила свой обоз 6 телег. Мы на 5 возов нагрузили съестные припасы со складов, свечи, мыло, валенки и т.д. и 6-й воз имущества связи: телефон, кабель полевой и т.д.
А Прошка Упоров в седле привёз в В-Туру племянницу этого мастера, девку годов 18. Мы всю дорогу смеялись, он сам здоровый, конь у него, как у Ильи Муромца был. "Языком" с этой поездки мы привезли вот эту девку, и добровольно сам приехал с нами один из военно-пленных австрийцев, работавших на печах.
На этих печах мы Алёхе Шаньгину достали коня, гнединького меринка-иноходца, от мастера как раз.
Во время стоянки нашей в В-Туре я только эти стычки и помню. Всё это было при Черных в октябре месяце.
Вскоре мы перешли в Кушву. Черных и М. Панов из полка выбыли. Коней своих Черных отдал всех троих нам в разведку. Прошке Упорову дострой Гнедко, мне Воронко, а Анчутин в запас для себя [96об] взял "Летуна". Кын брали, мы уже были на этих конях с Прошкой, а Летуна в Кыну, помню, запрягали в санки по первому снегу, ездили в штаб к Швельнису. Он ещё обещался отнять Летуна у Анчутина.
***
Мои воспоминания, Герасимыч, не обязательно нужно перепечатывать. Я их пишу, чтоб помочь тебе в твоём очерке. Ты можешь из них взять всё, что найдёшь нужным, а остальное можешь выбросить.
***
Теперь о себе.
Я с 14.2.с/г увольняюсь из РККА. Прошёл комиссию - дали инвалидность 3-й группы. Ещё думаю взяться за работу числа около 18-го февраля, думаю приехать в Свердловск в обком. Зайду к тебе.
***
Это письмо следовало бы в порядке хроники написать пятым.
После боёв под Выей мы прошли прямо на Гороблагодатскую там на не погрузили […] полка, ночевали в [97об] заставе на линии ж.д. между Гороблагодатской и Чусовой.
Ещё Некрасов ездил на какую-то станцию, звонил по телефону Окулову, комбригу, что как, дескать, быть? Полк у меня на "пустоплесье" и холодно. Окулов матюгал его, спрашивая, что это за пустоплесье. Некрасов объяснял, что это значит под открытым небом.
И команда в вагоны погрузилась в Чусовском заводе уже.
Вот тут по дороге мы встретились с полком в Пашне-Александровском Заводе или просто в Пашне. Помню, что было собрание полковое в театре недалеко от Доменного цеха. Тут хотели делать первую мобилизацию, но собрание отклонило. Тут на этом же собрании меня выбрали в Полковой парт-комитет.
Вот жизнь полка за Пермью я помню именно жизнь всего полка, а в боях на Урале больше помню конную разведку.
Никонов.
В Кушве и В-Туре к нам в полк влились новые силы - добровольцы. Салдинцы влились в 9 роту. Сильные партизаны были из Салды 2 брата Турановы. Старший в Полковой комитет сразу был выбран, младший Комроты 9, а вскоре Комбатом 3 вместо Некрасова, а за Пермью он был после меня помкомполка и расстрелял татарина вожака, за это приговорён был к расстрелу, но заменили 10 годами.
И ещё с нами был хороший рядовой партиец Фролов, секретарь ротной ячейки 9 роты. Старый солдат-рабочий. [97]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.207.Л.91-97об.
Письмо 5-е
Челябинск - вокзал ж.д. дом №96
Никонов
11.2.34 г.
Свердловск Ветлугину Г.Г.
Письмо шестое.
Воспоминание о 1-м Камышловском полку.
Новый или старый стиль?
Всё, что мной описано до начала формирования полка, то стиль старый. А начиная с 18 июля 1918 года - стиль новый. Декрет правительства о введении нового стиля был 7 февраля 1918 г., но мы им, наверное, пользоваться начали много время спустя.
Я же отправными точками беру следующие события, которые я хорошо и отчётливо помню:
1) Когда белые выбили нас из окопов из-под Шмаковы и подошли под Боярскую. В эту ночь всё командование полка разбилось по районам для осмотра квартир - нет ли где спящих кр-цев. Конная разведка Анчутина была разбита и прикреплена к лицам командного состава штаба полка в помощь. Я, Анчутин, Черных объезжали Московскую и Заднюю улицы. [Селе Облевану] Черных за грубые ответы и за ругань, что его безпокоят ночью, ударил плетью. Так вот в ту ночь после осмотра квартир мы приехали в Боярскую и остановились у дома Калинина, куда была Черныху доставлена телеграмма от Бригады. Когда её ещё [93] стали читать, то Мишка Панов, адъютант, для чтения светил спичками. В телеграмме было извещение, что 10 сентября взята Самара.
Тот день был 12 сентября, и мы 13 сентября отбили белых из-под Боярской и далее.
Дня же через 3 после этого мы отступили из завода. Значит из Ирбитского вышли 15-16 сентября по н/ст.
Это первое.
И второе. Помню, что Пермь оставили в последние числа перед Рождеством, т.е. 23 или 24 декабря.
Вот эти числа я помню твёрдо.
Я в пятом письме описал бои под Выей и Кыном и упоминал, что из Тагила мы прошли прямо в В-Туру. Нужно добавить, что мы всем полком ещё по выходу из Тагила принимали бой в Государевой Лае, в деревне недалеко от ст. Лая. В тот день выпала первая слекища. Бой под Лаей я помню хорошо ещё и потому, что тут у меня здох серый жеребец, на котором я выехал из Ирбитского, и тут же мы ездили в разведку - узнать, нет ли застав в 2-х близлежащих от Лаи скитах (там скитов много).
Запомнился ещё смешной случай. Кангелари выбыл из полка в Тагиле. Его ординарец Бушланов, матрос из деревни, на лошади Кангелари прибыл к нам в разведку.
Когда подъехали к первому скиту, там оказалась одни женщины, среди них [93об] молодая. Они нам вынесли квасу, и Бушланов остался у них незаметно для нас. Когда мы подъехали километра через 2-3 к другому скиту, то нам там тоже женщины сказали, что у них только что был разъезд белых. Тут Анчутин хватался, что у нас нет Бушланова и послал за ним команд.отд. Екимушка Коростелёва. Екимушка застал Бушланова с той молодой монашкой у неё в комнате - шуры-муры разводят.
На другой день после этого у меня здох жеребец, и Анчутин Бушланова за эту провинку ссадил с лошади и послал в обоз, а лошадь его отдач мне. Серый меринок был.
Тут же в Лае Михаила Емельяновича Черепанова как старичка Анчутин перевёл в обоз со своим Воронком. Как раз к Емельянычу - новому обознику, при уходе из Лаи и посадили Бушланова. Емельяныч ещё всё смеялся над ним, что тебя брат за шуры-муры с монашкой разжаловали.
Вот после этого боя в Лае Государевой мы пешим порядком пришли в В-Туру. Там опять снег растаял. В В-Туре для Черных Анчутин нашёл у местного кооперативного прикащика серого жеребца "Летуна", породистая лошадь.
Во время стоянки полка в В-Туре в Кушву приезжал Каменев. На митинг от полка ездила из В-Туры Черных на "Летуне", Пашка Черемных, Алёха Шаньгин и я. Я помню, что мы дорогой по кочкам [94] испытывали бег "Летуна". Все мы трое гнали в мах, а Черных на Летуне ехал рысью.
Приехали мы с запозданием, митинг кончился. Должно было быть заседание в театре в каком-то, помню большое здание с колоннами. Тут мы с Пашкой Черемных тянули жребий, кому из нас с ним оставаться караулить коней. Жребий выпал на меня, и я не угадал на заседание, а караулил коней.
Поездка эта была после продолжительной стоянки в В-Туре - после боёв разведки на Колчедане и Печах. Видимо, вскоре перед походом на Кын.
Опишу 2 боя конной разведки, а полк тогда стоял в заставах (октябрь 1918 г.). С квартиры вечером Анчутина вызывают в штаб полка. Вызвался пойти с ним и я. Мне хотелось узнать, кто сменяет Гришу Жукова. В штабе Черных рассказал нам, что противник нас активно не преследует, и нам надо узнать его движение. "Для этого вот", - говорит, - "вам задача - достать "язык". Да язык из военных". Сказал, что вероятное движение надо ожидать из Салды по тракту на Благодать через Рудник Колчедан, а на В-Туру по тракту через Александровские Печи. Сначала дал нам задание съездить на Колчедан, там по словам местного отряда была застава. Тут я увидал нового начхоза Мухина, он принимал от Жукова. [94об]
Без "языка" нам возвращаться не велено было. Убивать пленных тоже не велел Черных, и помню, ещё он сказал, что расстреляю в первую очередь Вас за такие штуки, как допустили в Синячихе. Видимо, он узнал наши проделки через Бригаду.
Мы отправились с утра. Вожаки 2 были местные. Расстояние 14 км.
Подъехали к Руднику - никого нет. Была застава, но снялась до нашего приезда. Немного окопов возле тракта, банки из-под консервов.
Шахты не работают. Домов штук 5 в лесу. Прудок небольшой. В домах жителей нет, но дома жилые. Ходят 3-4 коровы. Спросить не у кого.
Постояли, посоветовались и решили ехать по тракту в направлении Салды. Только приняли такое решение - дозор доносит, что по тракту из Салды едет обоз, а в переди обоза верховой в гражданской одежде.
Анчутин отдал приказ спешиться, коней спрятать в лес и ждать обоз. Обоз вскоре показался (там со стороны Салды к пруду редкий березничёк, дальше болото с рёлками, а на рёлках верезовник, здоровые кусты, дорога канавлена). Верховой в казацком седле, выехав к плотинке, услышал ржание наших коней и быстро заворотил свою лошадь, и остановил обоз. Мы тотчас же сели на коней и к ним. [95]
Подводы сбились в кучу, мужики с подвод в лес. Дорогу загородили. Верховой хотел в сторону, но лошадь не скачет через канаву (стрелять Анчутин никому из нас не велел, покуда не возьмём пленного). Он соскочил с лошади и в лес, в кусты верезовника. Анчутин через канаву на лошади за ним. У меня лошадёнка тоже не скачет через канаву, я оставил её на дороге вместе с лошадью белого и за Ачутиным.
Никандрыч потерял его из виду и кричит: "Ищите его, он здесь где-то!" Я иду пеший осторожно и увидал его в кусту недалеко от Анчутина. Он в руках держал наган и следил за Никандрычем, а меня не видит.
Анчутин остановился и снимает с плеча карабинку, а противник поднимает руку с наганом на него. Я выстрелил из карабинки, целился в руку, а попал в плечо. Он выпустил наган, тут мы его взяли. По документам оказался интендантский офицер. Только тогда я сменил свой большой смит на военный наган от этого офицера.
Остальные ребята под руководством Екимушка и Прошки объехали обоз и далее по тракту вели перестрелку с кем-то. Когда 5 лошадей обоза с цельными телегами и более сытыми лошадями направили в сторону [95об] В-Туры, положив на одну из телег и раненого, которому сделали перевязку, тогда Анчутин снял и остальных ребят, которые в кого-то стреляли на тракту. Оказалось, что этот интендантский чиновник вел обоз на Колчедан затем, чтоб выгрузить всё, что имеется в складах рудника, а за обозом шла рота пехоты для его прикрытия и потом остаться в заставе тут. Тоже вояки, как и мы. Пехота шла за обозом, а двигаются в сторону противника. Эта уверенность, видимо, у них была потому, что они от местных отрядов никакого сопротивления на руднике в прошлом не имели.
К лошадям обоза, который мы повели в Туру, из лесу прибежало 3 хозяина подвод и поехали "в плен" к нам. Через 5-6 км наш раненый умер на телеге. Струсили мы. Черных не поверит, что при таких условиях он умер, и может расправиться с нами по своему. Довезли мы его до заставы километров за 5 от В-Туры и тут оставили. Командир этой заставы, не помню его фамилии, и похоронил его в лесу.
Явились мы в Туру поздно. Приехали всей командой к штабу и вызвали Черных на улицу. Тут при всей команде рассказали, как было дело, передали документы этого офицера, и потом Черных расспрашивал подводчиков, что делается в Салде. Так всё сошло благополучно. Подводы были на телегах, снегу не было. [96]
И вскоре после этого ездили тоже в разведку, с задачей прогнать заставу с Александровских угл.выж. печей (за 25 вёрст). Дорога лесом, грязь невероятная. У нас в команде появился ручной пулемёт Л"юйса к тому времю.
Заставу сбили. Глава заставы был В-Туринский мастер углежжения на этих печах. Квартиру его зажёг кто-то. Тут застава оставила свой обоз 6 телег. Мы на 5 возов нагрузили съестные припасы со складов, свечи, мыло, валенки и т.д. и 6-й воз имущества связи: телефон, кабель полевой и т.д.
А Прошка Упоров в седле привёз в В-Туру племянницу этого мастера, девку годов 18. Мы всю дорогу смеялись, он сам здоровый, конь у него, как у Ильи Муромца был. "Языком" с этой поездки мы привезли вот эту девку, и добровольно сам приехал с нами один из военно-пленных австрийцев, работавших на печах.
На этих печах мы Алёхе Шаньгину достали коня, гнединького меринка-иноходца, от мастера как раз.
Во время стоянки нашей в В-Туре я только эти стычки и помню. Всё это было при Черных в октябре месяце.
Вскоре мы перешли в Кушву. Черных и М. Панов из полка выбыли. Коней своих Черных отдал всех троих нам в разведку. Прошке Упорову дострой Гнедко, мне Воронко, а Анчутин в запас для себя [96об] взял "Летуна". Кын брали, мы уже были на этих конях с Прошкой, а Летуна в Кыну, помню, запрягали в санки по первому снегу, ездили в штаб к Швельнису. Он ещё обещался отнять Летуна у Анчутина.
***
Мои воспоминания, Герасимыч, не обязательно нужно перепечатывать. Я их пишу, чтоб помочь тебе в твоём очерке. Ты можешь из них взять всё, что найдёшь нужным, а остальное можешь выбросить.
***
Теперь о себе.
Я с 14.2.с/г увольняюсь из РККА. Прошёл комиссию - дали инвалидность 3-й группы. Ещё думаю взяться за работу числа около 18-го февраля, думаю приехать в Свердловск в обком. Зайду к тебе.
***
Это письмо следовало бы в порядке хроники написать пятым.
После боёв под Выей мы прошли прямо на Гороблагодатскую там на не погрузили […] полка, ночевали в [97об] заставе на линии ж.д. между Гороблагодатской и Чусовой.
Ещё Некрасов ездил на какую-то станцию, звонил по телефону Окулову, комбригу, что как, дескать, быть? Полк у меня на "пустоплесье" и холодно. Окулов матюгал его, спрашивая, что это за пустоплесье. Некрасов объяснял, что это значит под открытым небом.
И команда в вагоны погрузилась в Чусовском заводе уже.
Вот тут по дороге мы встретились с полком в Пашне-Александровском Заводе или просто в Пашне. Помню, что было собрание полковое в театре недалеко от Доменного цеха. Тут хотели делать первую мобилизацию, но собрание отклонило. Тут на этом же собрании меня выбрали в Полковой парт-комитет.
Вот жизнь полка за Пермью я помню именно жизнь всего полка, а в боях на Урале больше помню конную разведку.
Никонов.
В Кушве и В-Туре к нам в полк влились новые силы - добровольцы. Салдинцы влились в 9 роту. Сильные партизаны были из Салды 2 брата Турановы. Старший в Полковой комитет сразу был выбран, младший Комроты 9, а вскоре Комбатом 3 вместо Некрасова, а за Пермью он был после меня помкомполка и расстрелял татарина вожака, за это приговорён был к расстрелу, но заменили 10 годами.
И ещё с нами был хороший рядовой партиец Фролов, секретарь ротной ячейки 9 роты. Старый солдат-рабочий. [97]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.207.Л.91-97об.