Астафьева Н.И. о Златоустовском подполье
МАТЕРИАЛ В БЮРО КРАСНЫХ ПАРТИЗАН.
І. Общие данные.
Родилась 13 сентября 1901 года в семье поездного кочегара депо Двинск Витебской губернии. До 1913 года училась в Пушкинском начальном городском училище. В Октябре 1914 года приехала в гор. Златоуст в связи с перемещением отца на работу помощником машиниста. Отец в сентябре 1916 года, подняв тяжёлую часть паровоза - умер. Я осталась жить с матерью и братом Владимиром. С 15 мая 1915 года по март 1916 г. работала пом. браковщика в снарядном цехе Златоустовского Механического завода. С сентября 17 по март 18 года работала машинисткой Златоустовской земельной управы.
ІІ. Работа в комсомоле.
В октябре 1917 года я вступила членом прогрессивного кружка рабочей молодёжи станции Златоуст - вместе с братом Владимиром. В кружке участвовали: Улатов Василий (работает в Москве); Кузнецов Иван (на курсах коммунальников в Москве); Журавлёв Павел (работает в Москве); Ольшевская Мария (бывшая Адемасова) и ряд других товарищей. Правда, кружок был слаб организационно и не проявил себя в политической работе. Деятельность его ограничивалась проведением культмассовой работы - беседы, постановки и друг. мероприятия.
ІІІ. Обстановка в начале 1918 года.
Как известно всем старым товарищам, на станции Златоуст ещй в апреле 1917 года была организована Красная гвардия. Организатором её был Карьков Максим. Среди них были Чепланов Василий, Котельников Павел, Ермилин Александр, Коротов Павел, Кочегаров Василий, Юргут Станислав и друг. В рядах Красной гвардии состоял также мой брат Владимир.
В ноябре 1917 года в штабе Красной гвардии были: начальником Красной гвардии Копанев-Самарин, комиссаром Савицкий, секретарём Пресняков и комендантам станции Златоуст Синяков Сергей. В феврале 1918 г. Красная гвардия разоружала эсэров в гор. Златоусте. В марте месяце ходили на подавление Дутова в Троицк.
В начале 1918 года через Златоуст пошли в Сибирь чешские эшэлоны. Брат Владимир и родственники: Крицкий Казимир, Крицкий Станислав (убит чехами при разооружении), Юргут Станислав - были в рядах Красной гвардии и в рядах РКП(б). Я в начале мая 1918 года вступила в ряды РКП(б) и помогала в работе старших товарищей.
ІV. Бой с чехами при разооружении.
27 мая 1918 года на ст. Златоуст стоял полный (до 800 человек) вооружённый эшэлон чехов. Слышно было, что Челябинск захвачен чехами. Несколько эшэлонов чехов двинулись на Златоуст. Наша Красная гвардия решила разоружить эшэлон, стоящий на станции Златоуст. Вызвана была помощь из города (из городских, помню, погибли тогда Мачевские отец и сын). В 8 часов утра 27 мая эшэлон чехов был выведен со станции к семофору. Завязался бой. Я выступила вместе с братом Владимиром. Роль моя в бою сводилась, главным образом, к помощи раненым коммунистам.
Бой был тяжёлый. Враг стрелял разрывными пулями, несколько человек были убитыми и ранеными. Враг был силён. Но преданность делу и самоотверженность наших товарищей взяли верх - чехи были разбиты. Чехи отступили сначала к городу. Встретившись с другим городским отрядом красногвардейцев, отступили к Тундушу.
Позже было слышно, что чехи были выбиты и из Тундуша. В ряде мест начались эсэровские восстания (Сатка, Куса, Мясогутово). Красная гвардия направилась против чехов в Миасс. 24 июня под давлением чехов и белых банд Красная гвардия вынуждена была отступить из Златоуста. Брат Владимир и перечисленные и выше родственники отступили с отрядом Красной гвардии (брат был убит в бою с белыми 18 сентября 1918 года под Суксуном). [13]
V. Приход белых и подполье.
Оставшись на ст. Златоуст, я продолжала району в условиях подполья. По инициативе группы молодежи - я, Андрушкевич Станислав, Орлов, Горбачёв - приступили к организации ячейки. В начале своей работы кружок поставил себе задачу приобрести машинку для печатания прокламаций. Нерассчитав правильно размера окна, взять машинки быстро не смогли. Кто-то заметил, сообщил сербам и нам (я, Орлов, Горбачёв и др.) едва удалось скрыться от прибывшей сербской конной охраны.
Несколько позже к нам присоединились Белоусов; Ягупов; Власов; Мурзина Антонида; Преснякова и друг. С этого момента ячейка ещё более окрепла в своей работе. Регулярно собирались собрания, установили связь с городом (приходили Легздынь, Гепп и др.). Квартирами для собраний ячейки были: квартира Юргут Виктории, Власова и квартира Астафьевой.
Цель кружка была - выступить против белых при подходе к Златоусту Красной армии. Работу проводили по вербовке членов в боевую подпольную дружину (часть скрывалась в лесу около горы Таганай), приобретение оружия (оставленное красногвардейцами и др.), его хранение, распространение прокламаций, приобретение продуктов питания для скрывавшихся в лесу товарищей и т.д.
Работа по расклейке прокламаций в условиях окружения белого офицерства, чехов, сербов и всякого рода шпионажа проходила в крайне тяжёлых условиях. Однако ячейка расклеивала и разбрасывала прокламации в депо среди рабочих на станции, на дверях учреждений и организаций.
Хранение оружия также было сопряжено с большой опасностью. Обыски после отступления красногвардейцев были почти ежедневные (у Астафьевых - до 18 обысков, Кочегарова Василия, Преснякова, Синякова и др.). За квартирами было установлено тайное наблюдение. Но надо сказать, что почти у всех товарищей хранивших оружие до весны 19 года не было обнаружено и хранилось.
Подпольщики Антонов и "Наумка", присланные к нам из Уфы, скрывались в квартире моей матери в течении всей зимы (прошли слухи, что Наумка был провокатором). Весной они с Белоусовым во главе со всем оружием скрывались в лесу.
VI. Победа Красной армии на фронте и усиление террора.
К весне 1919 года красные стали продвигаться к Уфе. В Златоуст стягивались все силы белогвардейщины и шпионажа. Работа ячейки сильно усложнилась, усилились обыски. Помню случай, корда один матрос под видом возвращавшегося военнопленного (фактически послан для работы в тылу белых), принёс письмо Пресняковой. Едва успел прочитать, как раздался стук в дверь. Я сидела у окна в квартире Пресняковой. Открыв занавеску окна, я увидела наставленные в окно штыки. Повторился сильный стук прикладами оружия в дверь. В квартире Пресняковой хранился реворвер, который девать было некуда. Мне пришлось скрыть его, подвесив к себе под платье. После чего в квартиру входит белый офицер с 8-ми чел. солдат и прямо спрашивает: "Дайте письмо, которое вы получили". Одновременно забирают прибывшего военнопленного. Наставив на всех нас штыки, делают тщательный обыск. В это время арестованный военнопленный с"едает свои документы. Подобный же обыск был сделан у Астафьевых (подозревая сына Костырева как подосланного Красной армией, фактически сын Костырева вернулся из плена). Обыск был сделан с таким рвением, что даже во дворе было всё перерыто. Всех обысков, избиений, угроз заколоть штыком, расстрелять и т.д. - не перечислить. [13об]
VII. Арест руководителей и расправа.
Ячейкой было решено послать Антонова в Уфу для приобретения оружия. 16 мая услышали о аресте Маслова в города и решено было собраться в квартире Власова, обсудить текущий момент, послать товарища в лес, передать о случившемся, а также получить указания для дальнейшей работы. Но на собрание кроме меня и Власова никто не пришел. Я осталась ночевать по соседству (флигель) с квартирой Власова у дяди Кравклис Юлиана, тоже принимавшего участие в работе организации.
В 3 часа ночи 17 мая раздался стук в дверь и окна. Встали мы, увидели дом, окружённый конными сербами. Открыли дверь. "Кто здесь живёт?" - кричит офицер. Записывают Юлиана Кравклис. Юлиан работал в ночной смене, и его ждали в квартире до утра. Как только он пришёл со смены, сейчас же был арестован и увезён в контрразведку, а дом оставили под охраной.
В тот же период, ночью с 16 на 17 мая на квартире моей матери происходил обыск. Мать подвергалась избиению нагайкой и прикладами. Требовали выдачи меня. Но мать, не зная, где я нахожусь, не могла ответить. Квартира матери и она сама были под арестом до тех пор, пока не узнали, что я арестована.
18 мая в час ночи я была арестована контрразведкой. В контр-разведке я увидела очень многих товарищей по работе. Здесь я только поняла, что наша организация разгромлена. Через несколько минут меня вызвали на допрос к начальнику контр-разведки. Посыпались вопросы: "Кто сообщники, где оружие, где находится Антонов, где Юргут Виктория (моя тётя) и Преснякова, куда они уехали (они перебрались через фронт)?" Затем спрашивали о товарищах по работе: Белоусов, Гепп, Теплоухов, Сморкалов и друг. Я отвечала: "Не знаю". Последовала очная ставка с Гепп (ответил, что он меня не знает), и Белоусовым (ответил: "Да, это та самая Астафьева"). Что эти слова значили, я так и не узнала. Белоусов был так избит, что на нём не было живого места. С ним сделали что-то ужасное. Лицо, тело и руки в кровавых кусках, одежда порвана и т.д. За одни сутки эти звери сделали его неузнаваемым.
После увода Белоусова и Гепп раздался крик: "Мы тебя заставим говорить!" Затем офицер обратился к стоявшим здесь с криком: "Заставьте её говорить!" Меня быстро окружили двое с нагайками и стали наносить удары. После сильного удара кулаком в щёку я упала без памяти. Пришла в себя уже в другой комнате, где я сидела до допроса. (Контр-разведка помещалась тогда в доме, где теперь находится Горком партии).
После меня был вызван Ягупов. Из-за стены был слышан ужасный глухой крик. Ему завёртывали половиком голову и избивали нагайками и шомполами. Ужасно было слышать и ждать каждому из нас своей очереди. В течении трёх суток каждую ночь избивали наших товарищей по работе. Описать весь ужас этих ночей я не в силах.
После трёх дней нас отправили в тюрьму. В течении пяти дней я сидела в одиночке, позже ко мне привели Барашеву Фису, Мачевскую Лину и Шедловскую Анну. Через 9 дней меня снова вызвали на допросы в контр-разведку. Уходя прощались с товарищами. Все говорили, что я не вернусь. Здесь опять я встретила много товарищей по работе. Друг друга успокаивали в надежде, что нас не расстреляют (особенно Теплоухов). Теже вопросы об оружии в связи с фронтом, об Антонове и т.д. Снова тюрьма. В тюрьме был назначен военно-полевой суд. В результате этой расправы 18 чел. из нашей организации были расстреляны. (Всем известен теперь памятник жертвам революции на площади ІІІ-го Интернационала в Златоусте).
VIII. Этап - Златоуст - Томск - Чита.
За три дня до прихода Красной армии в Златоуст (9 июля) нас: меня, Араловец, Лепенлауск, Легздынь, Мачевскую, Маслову и др. вывезли из Златоуста. В арестанском вагоне нас быстро довезли до Томска. В Томске недели две в тюрьме. Соединили с томскими заключёнными, повезли [14] дальше. В сентябре 1919 года нас посадили в Читинскую Областную тюрьму, где просидели до 6 января 1920 года.
Надо сказать, что этап в арестанском вагоне и пребывание в тюрьмах Златоусте, Томске и Чите обошлись нам слишком дорого. Помимо обычного тюремного режима мы переживали крайний голод, холод и издевательства пьяных офицеров и зверской тюремной охраны. Ни о каких законах и правах заключенных не могло быть и речи. Произвол следовал за каждым нашим шагом. В Чите офицер знаменитого карательного отряда некий Сапаилов лично нагайкой избивал до полусмерти заключённых в камерах. Его посещения, кстати, очень частые, наводили ужас на всех заключённых. Однажды во время прогулки подходит автомобиль, схватили одного из товарищей, привязали проволокою к автомобилю и погнали прочь со всей скоростью.
Все мы вышли из тюрьмы разбитыми и больными. Многие по выходе из тюрьмы в Чита-же умерли от туберкулёза. Я в Томской тюрьме заболела тифом, не получала помощи, по приезде в Читу получила осложнение почек и, выйдя из тюрьмы, вся отекала - лицо и ноги (водянка). Болела желтухой.
Несмотря на мою болезнь, я вынуждена была работать в одной из столовых и добывать себе кусок хлеба. Обратно выехала в конце июля и в Златоуст приехала в октябре 1920 года. С 1920 года я всё ещё имею и остатки переживаний и болезни. С 1930 года работаю продавцом в Златоустовском ЗРК и ОРС Инструментального завода. Ударница. Премирована была два раза. В 1932 году - денежной премией и к 8-му марта 1933 года выдвинута на должность пом. зава магазином.
Жертв было много, но они не пропали даром. Рабочий класс стал хозяином страны. У нас есть свои заводы, свои колхозы. У нас есть хорошо обученная и вооружённая Красная Армия (чего нам не хватало в 18-м году). Крепнет советская власть. И, наконец, у нас есть лучшая в мире коммунистическая партия, способная закрепить победы рабочего класса.
Я рада за все наши достижения. Рада, что в этих достижениях и завоеваниях есть доля моих жертв и моей активности. Я думаю, что в нужную минуту я снова не останусь в стороне от борьбы.
Астафьева Надежда Ивановна.
21 декабря 1933 г.
г.Златоуст [14об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.1.Д.174.Л.13-14об.
І. Общие данные.
Родилась 13 сентября 1901 года в семье поездного кочегара депо Двинск Витебской губернии. До 1913 года училась в Пушкинском начальном городском училище. В Октябре 1914 года приехала в гор. Златоуст в связи с перемещением отца на работу помощником машиниста. Отец в сентябре 1916 года, подняв тяжёлую часть паровоза - умер. Я осталась жить с матерью и братом Владимиром. С 15 мая 1915 года по март 1916 г. работала пом. браковщика в снарядном цехе Златоустовского Механического завода. С сентября 17 по март 18 года работала машинисткой Златоустовской земельной управы.
ІІ. Работа в комсомоле.
В октябре 1917 года я вступила членом прогрессивного кружка рабочей молодёжи станции Златоуст - вместе с братом Владимиром. В кружке участвовали: Улатов Василий (работает в Москве); Кузнецов Иван (на курсах коммунальников в Москве); Журавлёв Павел (работает в Москве); Ольшевская Мария (бывшая Адемасова) и ряд других товарищей. Правда, кружок был слаб организационно и не проявил себя в политической работе. Деятельность его ограничивалась проведением культмассовой работы - беседы, постановки и друг. мероприятия.
ІІІ. Обстановка в начале 1918 года.
Как известно всем старым товарищам, на станции Златоуст ещй в апреле 1917 года была организована Красная гвардия. Организатором её был Карьков Максим. Среди них были Чепланов Василий, Котельников Павел, Ермилин Александр, Коротов Павел, Кочегаров Василий, Юргут Станислав и друг. В рядах Красной гвардии состоял также мой брат Владимир.
В ноябре 1917 года в штабе Красной гвардии были: начальником Красной гвардии Копанев-Самарин, комиссаром Савицкий, секретарём Пресняков и комендантам станции Златоуст Синяков Сергей. В феврале 1918 г. Красная гвардия разоружала эсэров в гор. Златоусте. В марте месяце ходили на подавление Дутова в Троицк.
В начале 1918 года через Златоуст пошли в Сибирь чешские эшэлоны. Брат Владимир и родственники: Крицкий Казимир, Крицкий Станислав (убит чехами при разооружении), Юргут Станислав - были в рядах Красной гвардии и в рядах РКП(б). Я в начале мая 1918 года вступила в ряды РКП(б) и помогала в работе старших товарищей.
ІV. Бой с чехами при разооружении.
27 мая 1918 года на ст. Златоуст стоял полный (до 800 человек) вооружённый эшэлон чехов. Слышно было, что Челябинск захвачен чехами. Несколько эшэлонов чехов двинулись на Златоуст. Наша Красная гвардия решила разоружить эшэлон, стоящий на станции Златоуст. Вызвана была помощь из города (из городских, помню, погибли тогда Мачевские отец и сын). В 8 часов утра 27 мая эшэлон чехов был выведен со станции к семофору. Завязался бой. Я выступила вместе с братом Владимиром. Роль моя в бою сводилась, главным образом, к помощи раненым коммунистам.
Бой был тяжёлый. Враг стрелял разрывными пулями, несколько человек были убитыми и ранеными. Враг был силён. Но преданность делу и самоотверженность наших товарищей взяли верх - чехи были разбиты. Чехи отступили сначала к городу. Встретившись с другим городским отрядом красногвардейцев, отступили к Тундушу.
Позже было слышно, что чехи были выбиты и из Тундуша. В ряде мест начались эсэровские восстания (Сатка, Куса, Мясогутово). Красная гвардия направилась против чехов в Миасс. 24 июня под давлением чехов и белых банд Красная гвардия вынуждена была отступить из Златоуста. Брат Владимир и перечисленные и выше родственники отступили с отрядом Красной гвардии (брат был убит в бою с белыми 18 сентября 1918 года под Суксуном). [13]
V. Приход белых и подполье.
Оставшись на ст. Златоуст, я продолжала району в условиях подполья. По инициативе группы молодежи - я, Андрушкевич Станислав, Орлов, Горбачёв - приступили к организации ячейки. В начале своей работы кружок поставил себе задачу приобрести машинку для печатания прокламаций. Нерассчитав правильно размера окна, взять машинки быстро не смогли. Кто-то заметил, сообщил сербам и нам (я, Орлов, Горбачёв и др.) едва удалось скрыться от прибывшей сербской конной охраны.
Несколько позже к нам присоединились Белоусов; Ягупов; Власов; Мурзина Антонида; Преснякова и друг. С этого момента ячейка ещё более окрепла в своей работе. Регулярно собирались собрания, установили связь с городом (приходили Легздынь, Гепп и др.). Квартирами для собраний ячейки были: квартира Юргут Виктории, Власова и квартира Астафьевой.
Цель кружка была - выступить против белых при подходе к Златоусту Красной армии. Работу проводили по вербовке членов в боевую подпольную дружину (часть скрывалась в лесу около горы Таганай), приобретение оружия (оставленное красногвардейцами и др.), его хранение, распространение прокламаций, приобретение продуктов питания для скрывавшихся в лесу товарищей и т.д.
Работа по расклейке прокламаций в условиях окружения белого офицерства, чехов, сербов и всякого рода шпионажа проходила в крайне тяжёлых условиях. Однако ячейка расклеивала и разбрасывала прокламации в депо среди рабочих на станции, на дверях учреждений и организаций.
Хранение оружия также было сопряжено с большой опасностью. Обыски после отступления красногвардейцев были почти ежедневные (у Астафьевых - до 18 обысков, Кочегарова Василия, Преснякова, Синякова и др.). За квартирами было установлено тайное наблюдение. Но надо сказать, что почти у всех товарищей хранивших оружие до весны 19 года не было обнаружено и хранилось.
Подпольщики Антонов и "Наумка", присланные к нам из Уфы, скрывались в квартире моей матери в течении всей зимы (прошли слухи, что Наумка был провокатором). Весной они с Белоусовым во главе со всем оружием скрывались в лесу.
VI. Победа Красной армии на фронте и усиление террора.
К весне 1919 года красные стали продвигаться к Уфе. В Златоуст стягивались все силы белогвардейщины и шпионажа. Работа ячейки сильно усложнилась, усилились обыски. Помню случай, корда один матрос под видом возвращавшегося военнопленного (фактически послан для работы в тылу белых), принёс письмо Пресняковой. Едва успел прочитать, как раздался стук в дверь. Я сидела у окна в квартире Пресняковой. Открыв занавеску окна, я увидела наставленные в окно штыки. Повторился сильный стук прикладами оружия в дверь. В квартире Пресняковой хранился реворвер, который девать было некуда. Мне пришлось скрыть его, подвесив к себе под платье. После чего в квартиру входит белый офицер с 8-ми чел. солдат и прямо спрашивает: "Дайте письмо, которое вы получили". Одновременно забирают прибывшего военнопленного. Наставив на всех нас штыки, делают тщательный обыск. В это время арестованный военнопленный с"едает свои документы. Подобный же обыск был сделан у Астафьевых (подозревая сына Костырева как подосланного Красной армией, фактически сын Костырева вернулся из плена). Обыск был сделан с таким рвением, что даже во дворе было всё перерыто. Всех обысков, избиений, угроз заколоть штыком, расстрелять и т.д. - не перечислить. [13об]
VII. Арест руководителей и расправа.
Ячейкой было решено послать Антонова в Уфу для приобретения оружия. 16 мая услышали о аресте Маслова в города и решено было собраться в квартире Власова, обсудить текущий момент, послать товарища в лес, передать о случившемся, а также получить указания для дальнейшей работы. Но на собрание кроме меня и Власова никто не пришел. Я осталась ночевать по соседству (флигель) с квартирой Власова у дяди Кравклис Юлиана, тоже принимавшего участие в работе организации.
В 3 часа ночи 17 мая раздался стук в дверь и окна. Встали мы, увидели дом, окружённый конными сербами. Открыли дверь. "Кто здесь живёт?" - кричит офицер. Записывают Юлиана Кравклис. Юлиан работал в ночной смене, и его ждали в квартире до утра. Как только он пришёл со смены, сейчас же был арестован и увезён в контрразведку, а дом оставили под охраной.
В тот же период, ночью с 16 на 17 мая на квартире моей матери происходил обыск. Мать подвергалась избиению нагайкой и прикладами. Требовали выдачи меня. Но мать, не зная, где я нахожусь, не могла ответить. Квартира матери и она сама были под арестом до тех пор, пока не узнали, что я арестована.
18 мая в час ночи я была арестована контрразведкой. В контр-разведке я увидела очень многих товарищей по работе. Здесь я только поняла, что наша организация разгромлена. Через несколько минут меня вызвали на допрос к начальнику контр-разведки. Посыпались вопросы: "Кто сообщники, где оружие, где находится Антонов, где Юргут Виктория (моя тётя) и Преснякова, куда они уехали (они перебрались через фронт)?" Затем спрашивали о товарищах по работе: Белоусов, Гепп, Теплоухов, Сморкалов и друг. Я отвечала: "Не знаю". Последовала очная ставка с Гепп (ответил, что он меня не знает), и Белоусовым (ответил: "Да, это та самая Астафьева"). Что эти слова значили, я так и не узнала. Белоусов был так избит, что на нём не было живого места. С ним сделали что-то ужасное. Лицо, тело и руки в кровавых кусках, одежда порвана и т.д. За одни сутки эти звери сделали его неузнаваемым.
После увода Белоусова и Гепп раздался крик: "Мы тебя заставим говорить!" Затем офицер обратился к стоявшим здесь с криком: "Заставьте её говорить!" Меня быстро окружили двое с нагайками и стали наносить удары. После сильного удара кулаком в щёку я упала без памяти. Пришла в себя уже в другой комнате, где я сидела до допроса. (Контр-разведка помещалась тогда в доме, где теперь находится Горком партии).
После меня был вызван Ягупов. Из-за стены был слышан ужасный глухой крик. Ему завёртывали половиком голову и избивали нагайками и шомполами. Ужасно было слышать и ждать каждому из нас своей очереди. В течении трёх суток каждую ночь избивали наших товарищей по работе. Описать весь ужас этих ночей я не в силах.
После трёх дней нас отправили в тюрьму. В течении пяти дней я сидела в одиночке, позже ко мне привели Барашеву Фису, Мачевскую Лину и Шедловскую Анну. Через 9 дней меня снова вызвали на допросы в контр-разведку. Уходя прощались с товарищами. Все говорили, что я не вернусь. Здесь опять я встретила много товарищей по работе. Друг друга успокаивали в надежде, что нас не расстреляют (особенно Теплоухов). Теже вопросы об оружии в связи с фронтом, об Антонове и т.д. Снова тюрьма. В тюрьме был назначен военно-полевой суд. В результате этой расправы 18 чел. из нашей организации были расстреляны. (Всем известен теперь памятник жертвам революции на площади ІІІ-го Интернационала в Златоусте).
VIII. Этап - Златоуст - Томск - Чита.
За три дня до прихода Красной армии в Златоуст (9 июля) нас: меня, Араловец, Лепенлауск, Легздынь, Мачевскую, Маслову и др. вывезли из Златоуста. В арестанском вагоне нас быстро довезли до Томска. В Томске недели две в тюрьме. Соединили с томскими заключёнными, повезли [14] дальше. В сентябре 1919 года нас посадили в Читинскую Областную тюрьму, где просидели до 6 января 1920 года.
Надо сказать, что этап в арестанском вагоне и пребывание в тюрьмах Златоусте, Томске и Чите обошлись нам слишком дорого. Помимо обычного тюремного режима мы переживали крайний голод, холод и издевательства пьяных офицеров и зверской тюремной охраны. Ни о каких законах и правах заключенных не могло быть и речи. Произвол следовал за каждым нашим шагом. В Чите офицер знаменитого карательного отряда некий Сапаилов лично нагайкой избивал до полусмерти заключённых в камерах. Его посещения, кстати, очень частые, наводили ужас на всех заключённых. Однажды во время прогулки подходит автомобиль, схватили одного из товарищей, привязали проволокою к автомобилю и погнали прочь со всей скоростью.
Все мы вышли из тюрьмы разбитыми и больными. Многие по выходе из тюрьмы в Чита-же умерли от туберкулёза. Я в Томской тюрьме заболела тифом, не получала помощи, по приезде в Читу получила осложнение почек и, выйдя из тюрьмы, вся отекала - лицо и ноги (водянка). Болела желтухой.
Несмотря на мою болезнь, я вынуждена была работать в одной из столовых и добывать себе кусок хлеба. Обратно выехала в конце июля и в Златоуст приехала в октябре 1920 года. С 1920 года я всё ещё имею и остатки переживаний и болезни. С 1930 года работаю продавцом в Златоустовском ЗРК и ОРС Инструментального завода. Ударница. Премирована была два раза. В 1932 году - денежной премией и к 8-му марта 1933 года выдвинута на должность пом. зава магазином.
Жертв было много, но они не пропали даром. Рабочий класс стал хозяином страны. У нас есть свои заводы, свои колхозы. У нас есть хорошо обученная и вооружённая Красная Армия (чего нам не хватало в 18-м году). Крепнет советская власть. И, наконец, у нас есть лучшая в мире коммунистическая партия, способная закрепить победы рабочего класса.
Я рада за все наши достижения. Рада, что в этих достижениях и завоеваниях есть доля моих жертв и моей активности. Я думаю, что в нужную минуту я снова не останусь в стороне от борьбы.
Астафьева Надежда Ивановна.
21 декабря 1933 г.
г.Златоуст [14об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.1.Д.174.Л.13-14об.
