Брысов Иван Иванович о подпольной работе в Екатеринбурге
В Уральский Областной Истпарт
Брысова Ивана Ивановича
Пр.: Ленинград, ул. Красных Зорь,
Д.№24а, кв. 1, комн. 1
ЗАЯВЛЕНИЕ
Имея право, но не имея соответствующих документов на пользование данными правительством привиллегиями красным партизанам, я до сих пор не озаботился восстановить своё партизанство и думаю, пока ещё не всё потеряно, и возможно при вашем содействии что-нибудь сделать. Имевшиеся документы все растеряны в разных местах СССР, и восстановить не представляется возможным. Необходимо получить справки из архивов.
В кратце излагаю свою работу в Екатеринбурге в период 1918-20 гг.
Перед от"ездом на Урал в Петрограде руководил работой Комитета старост в Синодальной типографии и проводил её национализацию.
В 1918 г. заболеваю сухим плевритом, получаю отпуск и еду к другу и сослуживцу отца на Верхне-Туринский завод, откуда переехал в Екатеринбург, где был назначен комиссаром всех реквизированных типографий и газеты "Борьба с контрреволюцией", редактируемой Фейерабендтом. 16 июня [*июля] участвую на заседании в "Новом гостином дворе", на котором был вынесен приговор Николаю ІІ.
После эвакуации города по предложению тов. Сафарова остаюсь в числе других товар. [7] для подпольной работы. Среди оставшихся оказался провокатор - некто Волков или Медведев - какая-то звериная фамилия, не помню. В первые же дни по занятии чехами города большинство оставшихся товарищей были арестованы. Благодаря тому, что меня мало кто знал в лицо из местных работников, а также хорошей комбинации документов, я был освобождён.
Хорошо оборудованная техника была сразу же провалена. Начавшаяся кровавая вакханалия требовала каких-то мер вмешательства. Державшая связь между нами Морозова Соня (убита при переводе в тюрьму), Теплоухова (повешена близ Омска), Женя (курсистка Харьковского ун-та, фамилии не помню, живёт в Харькове) и я (из мужчин больше никого не было) пришли к тому, чтобы издать прокламацию - воззвание о прекращении кровавой расправы. Но от чьего имени? От имени большевиков нечего было и думать - этим подлили бы масла в огонь, т.к. "фронтовики" Верх-Исетского завода и города были сильно возбуждены против нас (чему много способствовал тов. Голощокин), и, указав на существование нашей организации, ухудшили бы положение.
После неоднократного обсуждения на Шарташе, где на одной из дач в беседке жили Соня Морозова, пришли к заключению выпустить воззвание - призыв к "человеколюбию" от имени "толстовцев". Составленный Теплоуховой и Женей текст воззвания был мною обработан, и нужно было техническое выполнение, которое лежало на мне.
Шрифт 3 пачки и верстатку я достал через наборщиков в тип. б. Вельц, но полукассу и место, где бы произвести набор, найти не удалось. Во время поисков Теплоухова и Женя были арестованы, но вскоре выпущены с предложением выехать из Екатеринбурга. В [это] [7об] время приехал председатель Томского Ревкома (не помню фамилии, повешен, кажется, в Омске), с которым я и отправил Теплоухову и Женю в Омск (обе с грудными детьми). После их от"езда я остался с Морозовой вдвоём - всё наше подполье. Связи с организацией Дукельского (повешен в Екатеринбурге в числе 7 челов.) не имели, познакомился с ними только в тюрьме.
При от"езде Теплоухова просила меня приютить и дать материальную помощь в скором времени выходящей из тюрьмы "анархистке" Коробовой Софье с 3-мя детьми, которой совершенно негде устроиться. Я обещал и, когда Коробова освободилась из под ареста, взял её к себе на квартиру (жил на Обсерваторской, недалеко от обсерватории).
В период между от"ездом Теплоуховой и др. товарищами и приездом ко мне на квартиру Коробовой мне было предложено союзом печатников в лице тов. Клементьева (тогда меньшевика) редактирование проф-журнала "Уральский печатник", первый № которого редактировал Шубин (эсер) из союза кред.т-в, контрреволюционное направление которого не понравилось членам союза. Я принял на себя редакцию. Всего мне удалось выпустить 3 № журнала по новой орфографии (№№ 2, 3, 4, пятый был в печати и вышел после моего ареста).
Переехав ко мне, Коробова вскоре начала якшаться с чехами и завела знакомство с Круковской Софьей, которая часто приезжала к нам на квартиру. В знакомстве Коробовой с Круковской была замешана как-то Соня Морозова. В последствии я узнал, что Круковская - дочь фабриканта макаронной фабрики, и стал подозревать в ней шпионку. И действительно, она оказалась "невестой" коменданта города капитана Блага и [8] сотрудничала в чешской контрразведке, а также втянула туда и Коробову.
После нелегального с"езда большевиков в Омске ко мне приехал товарищь с директивами с"езда. Я не мог принять его у себя и с Коробовой послал записку тов. Ярцевой на В.-Исетский завод с предупреждением, чтобы ко мне на квартиру никого не направляли, и что Коробову я подозреваю в предательстве. Свидание с приехавшим товарищем я назначу сам. Но увидеть этого товарища пришлось уже при Соввласти на партсобрании во время назначения кандидатов в нарзаседатели.
На следующий день после посылки записки Ярцевой я с женою направился в редакцию, откуда намеревался пройти на В.-Исетский завод, посмотреть новую квартиру, т.к. решил уехать от Коробовой и, если удастся, то встретиться с приехавшим товарищем. Но прежде чем пойти на завод, мне нужно было написать передовицу в 5 № журнала, часть которого печаталась и задержка была из-за передовицы, отослав которую, я думал выпустить № журнала в этот же день. Но только успел написать несколько слов, как явился офицер с приглашением немедленно ехать с ним к коменданту города, у которого я был об"явлен арестованным и отправлен в тюрьму №1.
В тюрьме сидел в одной камере с Филатовым и Сухаревым (5-ое отд., 3 камера). По просшествии 3-х недель был выпущен. Вечером этого же дня, встретив "сочувствующего" русина Юзефа (фамилии не помню), я сообщил ему о провокаторстве Круковской и подозрительном поведении Коробовой, при этом намекнул на необходимость ликвидации [8об] Круковской, а также быть как можно осторожней с Коробовой, с которой он был в "близких" отношениях. Он взялся ликвидировать Круковскую. На следующий день я был арестован и препровождён в тюрьму №2, куда вскоре был посажен и русин Юзеф.
В тюрьме №2 сидел до бегства около 7 мес. Пред"явили большевизм и укрывательство оружия, оставленного нам на случай восстания. Приговорили к смертной казни. Натиск Красной Армии отвлёк от нас внимание, и мне в числе 32 челов. политзаключённых и 6 челов. надзирателей удалось бежать.
После занятия города красными войсками, едва передвигая ноги (в тюрьме заболел суставным ревматизмом), приступил к работе по воссозданию разрушенной Колчаком полиграфической промышленности Вр.исп. должность комиссара печати. Около года был завед. полиграфическим отделом, был председателем тюремной комиссии и членом Совета.
Восстановление полиграфической пром. потребовало новых машин и материалов, которые мною были взяты частью из Москвы, частью из Ленинграда, как наборные и крупные печатные машины.
Во второй половине 20 года врачебно-контрольной комиссией было предписано длительное санаторное лечение. С трудом получил от тов. Хавского (предс.С.Н.Х.) и тов. Семашки (секр. Облпарткома) отпуск и уехал вместе с Бразулем и Манычем в Москву, откуда был направлен на Сев. Кавказ.
В Ростове н/Дону был председателем контрольно-ревизионной комиссии при Главполиграфе Юго-Востока России, завед.отделом управления Ревкома в Сочи, политическим комиссаром совхозов побережья, где на меня было два покушения эсеровских зелёно-бандитов. [9]
В 1926 году переведён на пенсию как инвалид труда, которую получаю и по сей день.
С 1926 г. путешествуя по Средней Азии, Кавказу, Украине и Средней России, растерял все документы, которые восстановить не представляется возможным.
Обращаюся к Вам с просьбой: выслать мне соответствующий документ о моём участии в борьбе за власть трудящихся и диктатуру пролетариата.
Материал должен находиться у Вас, а также в Парткоме, кроме того должны дать сведения, как Союз Печатников, так и его члены, тов.:
Пролетарский (быв. Собянин), печатник, сидел вместе со мною в тюрьме №2; Скарпе, Сарафанов, Широков, Синютин (последние оба в 1-ой Гослитографии), Павлов Гр. (чл. коллегии полигр.отд. при мне) и многие другие.
При сём прилагаю на ответ марками 30 коп.
20-XII-32
И. Брысов [9об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.192.Л.7-9об.
Брысова Ивана Ивановича
Пр.: Ленинград, ул. Красных Зорь,
Д.№24а, кв. 1, комн. 1
ЗАЯВЛЕНИЕ
Имея право, но не имея соответствующих документов на пользование данными правительством привиллегиями красным партизанам, я до сих пор не озаботился восстановить своё партизанство и думаю, пока ещё не всё потеряно, и возможно при вашем содействии что-нибудь сделать. Имевшиеся документы все растеряны в разных местах СССР, и восстановить не представляется возможным. Необходимо получить справки из архивов.
В кратце излагаю свою работу в Екатеринбурге в период 1918-20 гг.
Перед от"ездом на Урал в Петрограде руководил работой Комитета старост в Синодальной типографии и проводил её национализацию.
В 1918 г. заболеваю сухим плевритом, получаю отпуск и еду к другу и сослуживцу отца на Верхне-Туринский завод, откуда переехал в Екатеринбург, где был назначен комиссаром всех реквизированных типографий и газеты "Борьба с контрреволюцией", редактируемой Фейерабендтом. 16 июня [*июля] участвую на заседании в "Новом гостином дворе", на котором был вынесен приговор Николаю ІІ.
После эвакуации города по предложению тов. Сафарова остаюсь в числе других товар. [7] для подпольной работы. Среди оставшихся оказался провокатор - некто Волков или Медведев - какая-то звериная фамилия, не помню. В первые же дни по занятии чехами города большинство оставшихся товарищей были арестованы. Благодаря тому, что меня мало кто знал в лицо из местных работников, а также хорошей комбинации документов, я был освобождён.
Хорошо оборудованная техника была сразу же провалена. Начавшаяся кровавая вакханалия требовала каких-то мер вмешательства. Державшая связь между нами Морозова Соня (убита при переводе в тюрьму), Теплоухова (повешена близ Омска), Женя (курсистка Харьковского ун-та, фамилии не помню, живёт в Харькове) и я (из мужчин больше никого не было) пришли к тому, чтобы издать прокламацию - воззвание о прекращении кровавой расправы. Но от чьего имени? От имени большевиков нечего было и думать - этим подлили бы масла в огонь, т.к. "фронтовики" Верх-Исетского завода и города были сильно возбуждены против нас (чему много способствовал тов. Голощокин), и, указав на существование нашей организации, ухудшили бы положение.
После неоднократного обсуждения на Шарташе, где на одной из дач в беседке жили Соня Морозова, пришли к заключению выпустить воззвание - призыв к "человеколюбию" от имени "толстовцев". Составленный Теплоуховой и Женей текст воззвания был мною обработан, и нужно было техническое выполнение, которое лежало на мне.
Шрифт 3 пачки и верстатку я достал через наборщиков в тип. б. Вельц, но полукассу и место, где бы произвести набор, найти не удалось. Во время поисков Теплоухова и Женя были арестованы, но вскоре выпущены с предложением выехать из Екатеринбурга. В [это] [7об] время приехал председатель Томского Ревкома (не помню фамилии, повешен, кажется, в Омске), с которым я и отправил Теплоухову и Женю в Омск (обе с грудными детьми). После их от"езда я остался с Морозовой вдвоём - всё наше подполье. Связи с организацией Дукельского (повешен в Екатеринбурге в числе 7 челов.) не имели, познакомился с ними только в тюрьме.
При от"езде Теплоухова просила меня приютить и дать материальную помощь в скором времени выходящей из тюрьмы "анархистке" Коробовой Софье с 3-мя детьми, которой совершенно негде устроиться. Я обещал и, когда Коробова освободилась из под ареста, взял её к себе на квартиру (жил на Обсерваторской, недалеко от обсерватории).
В период между от"ездом Теплоуховой и др. товарищами и приездом ко мне на квартиру Коробовой мне было предложено союзом печатников в лице тов. Клементьева (тогда меньшевика) редактирование проф-журнала "Уральский печатник", первый № которого редактировал Шубин (эсер) из союза кред.т-в, контрреволюционное направление которого не понравилось членам союза. Я принял на себя редакцию. Всего мне удалось выпустить 3 № журнала по новой орфографии (№№ 2, 3, 4, пятый был в печати и вышел после моего ареста).
Переехав ко мне, Коробова вскоре начала якшаться с чехами и завела знакомство с Круковской Софьей, которая часто приезжала к нам на квартиру. В знакомстве Коробовой с Круковской была замешана как-то Соня Морозова. В последствии я узнал, что Круковская - дочь фабриканта макаронной фабрики, и стал подозревать в ней шпионку. И действительно, она оказалась "невестой" коменданта города капитана Блага и [8] сотрудничала в чешской контрразведке, а также втянула туда и Коробову.
После нелегального с"езда большевиков в Омске ко мне приехал товарищь с директивами с"езда. Я не мог принять его у себя и с Коробовой послал записку тов. Ярцевой на В.-Исетский завод с предупреждением, чтобы ко мне на квартиру никого не направляли, и что Коробову я подозреваю в предательстве. Свидание с приехавшим товарищем я назначу сам. Но увидеть этого товарища пришлось уже при Соввласти на партсобрании во время назначения кандидатов в нарзаседатели.
На следующий день после посылки записки Ярцевой я с женою направился в редакцию, откуда намеревался пройти на В.-Исетский завод, посмотреть новую квартиру, т.к. решил уехать от Коробовой и, если удастся, то встретиться с приехавшим товарищем. Но прежде чем пойти на завод, мне нужно было написать передовицу в 5 № журнала, часть которого печаталась и задержка была из-за передовицы, отослав которую, я думал выпустить № журнала в этот же день. Но только успел написать несколько слов, как явился офицер с приглашением немедленно ехать с ним к коменданту города, у которого я был об"явлен арестованным и отправлен в тюрьму №1.
В тюрьме сидел в одной камере с Филатовым и Сухаревым (5-ое отд., 3 камера). По просшествии 3-х недель был выпущен. Вечером этого же дня, встретив "сочувствующего" русина Юзефа (фамилии не помню), я сообщил ему о провокаторстве Круковской и подозрительном поведении Коробовой, при этом намекнул на необходимость ликвидации [8об] Круковской, а также быть как можно осторожней с Коробовой, с которой он был в "близких" отношениях. Он взялся ликвидировать Круковскую. На следующий день я был арестован и препровождён в тюрьму №2, куда вскоре был посажен и русин Юзеф.
В тюрьме №2 сидел до бегства около 7 мес. Пред"явили большевизм и укрывательство оружия, оставленного нам на случай восстания. Приговорили к смертной казни. Натиск Красной Армии отвлёк от нас внимание, и мне в числе 32 челов. политзаключённых и 6 челов. надзирателей удалось бежать.
После занятия города красными войсками, едва передвигая ноги (в тюрьме заболел суставным ревматизмом), приступил к работе по воссозданию разрушенной Колчаком полиграфической промышленности Вр.исп. должность комиссара печати. Около года был завед. полиграфическим отделом, был председателем тюремной комиссии и членом Совета.
Восстановление полиграфической пром. потребовало новых машин и материалов, которые мною были взяты частью из Москвы, частью из Ленинграда, как наборные и крупные печатные машины.
Во второй половине 20 года врачебно-контрольной комиссией было предписано длительное санаторное лечение. С трудом получил от тов. Хавского (предс.С.Н.Х.) и тов. Семашки (секр. Облпарткома) отпуск и уехал вместе с Бразулем и Манычем в Москву, откуда был направлен на Сев. Кавказ.
В Ростове н/Дону был председателем контрольно-ревизионной комиссии при Главполиграфе Юго-Востока России, завед.отделом управления Ревкома в Сочи, политическим комиссаром совхозов побережья, где на меня было два покушения эсеровских зелёно-бандитов. [9]
В 1926 году переведён на пенсию как инвалид труда, которую получаю и по сей день.
С 1926 г. путешествуя по Средней Азии, Кавказу, Украине и Средней России, растерял все документы, которые восстановить не представляется возможным.
Обращаюся к Вам с просьбой: выслать мне соответствующий документ о моём участии в борьбе за власть трудящихся и диктатуру пролетариата.
Материал должен находиться у Вас, а также в Парткоме, кроме того должны дать сведения, как Союз Печатников, так и его члены, тов.:
Пролетарский (быв. Собянин), печатник, сидел вместе со мною в тюрьме №2; Скарпе, Сарафанов, Широков, Синютин (последние оба в 1-ой Гослитографии), Павлов Гр. (чл. коллегии полигр.отд. при мне) и многие другие.
При сём прилагаю на ответ марками 30 коп.
20-XII-32
И. Брысов [9об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.192.Л.7-9об.
