Вождь уральских анархистов Пётр Иванович Жебенёв. Ч.3
Часть 1
Часть 2
КАПУСТИН. До каких пор вы двигались?
ЖЕБЕНЁВ. Мы двигались до Лаи. Тут было масса интересных эпизодов, всё время бои. Между прочим, один из случаев. Были бои у Мостовки по Верхотурскому тракту. Бои были отчаянные, невозможные, тут со всех сторон леса и болота.
КАПУСТИН. Вы отступали по тракту лесом?
ЖЕБЕНЁВ. Да. Специалисты заявили, что меня надо отдать под суд, что меня надо расстрелять, что я [17об] провёл артиллерию, автомобиль и броневик по этим болотам, а спецы дали заключение, что это не мыслимо.
КАПУСТИН. Почему?
ЖЕБЕНЁВ. Там за Мостовкой, перед Шайдурихой дорога невозможная, мы подкладывали ветки. Дороги я везде правил, все дороги от деревни до деревни поправлялись, мосты были исправлены. Я не одного моста не взорвал. Я могу сказать, что за все потоптанные поля я платил, породистых коров я отдавал, а брал негодных. Коровы и лошади отдавались беднякам. Отношение было хорошее, каждый крестьянин - шпион. Если он увидел чеха, он приходит и разсказывает, по этому было легко вести войну. Отношение крестьян были не только приличны, но и благожелательны.
КАПУСТИН. В Невьянском и Алапаевском районах не было благожелательных отнощений.
ЖЕБЕНЁВ. Там действовал Овчинников. Во время наших действий отношения были благоприятные.
Отдельные факты. Ваньян был начальником дивизии, приезжал ко мне, приезжал Белицкий, командующий армией. Ваньян, уезжая, забыл очки, а без них он ничего не видит. Троицкое село занимается неприятелями. Я говорю ординарцу, что бы он привёз очки, и вот он привозит из штаба очки, хотя там стоял уже неприятель.
КАПУСТИН. Кто этот ординарец?
ЖЕБЕНЁВ. Фамилию я забыл. Теперь надо заметить такую штуку. В отряде чертей был Сашка Семинарист, он ходил в наступление с балалайкой без винтовки.
Бои были сильные у Мостовки, она переходила три раза из рук в руки. Общее отступление шло таким образом: с одной стороны находился Зомберг по Горнозаводской линии, Екатеринбург-Невьянск, а Овчинников - по Алапаевской.
КАПУСТИН. А кто по Новой Пермской?
ЖЕБЕНЁВ. Там уже были чехи. Мы как бы вклинились. [18]
КАПУСТИН. А Пермь была в их руках?
ЖЕБЕНЁВ. Пермь была в наших руках, и Кунгур был в наших.
КАПУСТИН. Так что они занимали 3-ю Казанскую линию?
ЖЕБЕНЁВ. Они были за Кузино на Шамаре. Кузино между Кунгуром и Екатеринбургом, словом там, где Шамара. Овчинников был у меня в Алапаевске, а Зомберг был в Невьянске, а я здесь в Мостовке. У меня кругом неприятель. Я всё время был в тылу. Меня спасали обстоятельства.
Был такой случай: командир 7-ой роты, истекая кровью, умирает, кругом его товарищи. Он умирает и говорит: "Да здравствует революция. Товарищи, смотрите, не отступайте ни на шаг".
Мне прислали оперативного ад"ютанта, фамилию не помню. Мы были всё время в мешке. Когда я части располагал, то я старое положение сообщаю в штаб, а сам меняю. Одновременно сводки шли к нам в штаб и к белым. Когда я пристрелил оперативного ад"ютанта, то и узнал. Было установлено, что из штаба нашей армии сообщалось туда-же, в наших штабах была связь, когда им сообщали, они ведут наступление по старому расположению и попадают в скверное положение, а у меня как-то случайно выходило. Ему пишут, что он сообщает не верные сведения. Его расстреляли. Потом к нам была прислана сестра. Я говорил Мрачковскому, что надо её убрать, но она была хорошенькая и была вроде его жены, она тоже сообщала. Когда вы будете беседовать с Уфимцевым, вы это припомните. Ещё случай. Присылают к нам лётчика. Я пишу, что его нужно убрать, так как его брат ведёт против меня военные действия, кажется, Муратов. Я говорю, что он сбежит с аэропланом. Я отсылаю его к Мрачковскому, он его отправил в штаб, там говорят: "Он коммунист - не разсуждайте". Он приезжает в штаб и поднимается. Я хотел пристрелить, но Мрачковский говорит, что этого [18об] делать не следует. Он полетел и больше не возвращался. Он взорвал склад со снарядами. Когда я говорил, то никто не обращал внимания. Я адвокат и привык узнавать психологию публики. Сейчас у нас много работает белогвардейцев, я сейчас вижу, кому можно верить, кому нет.
Подробности боёв разскажут многие. Надо заметить, что когда ко мне обращались за помощью правая или левая сторона, то я посылал то баталион, то полк, но когда мне приходилось обращаться, то почему-то задерживали. Посылаешь узнать, в чём дело. Говорят, не дают, так как если взять, то участок откроется. Я пропущу целый ряд боёв, они не имеют особенного характера.
В деревне между Шайдурихой и Мостовкой, не помню, как она называется, маленькая деревушка, там никаких позиций нет. От сюда я посылал, когда Мостовка была занята, по 5-8 человек отрядики, которые делали такие вещи: ночью ходили в деревню и в окна домов, где находились белые, они бросали бомбы, поднималась паника. Тогда это называлось тыловым террором, тактикой тылового террора. Я ещё отмечу одну тактику, которую отметили белые, это тактика, как они называли, молчаливого террора, который заключался в том, что в наступление шли без выстрела. Неприятель стрелял, когда подходит, а к окопам бросаются в штыки. Винтовка заряжалась 5-ю пулями, на обязанность десятника было заряжать винтовку, но когда идёшь в наступление, не станешь заряжать, а если выпустишь их раньше времени, то не будет патронов. Эта тактика была самая страшная для белых, тактика так называемого молчаливого террора. Публика была из рабочих. Могу сказать один из случаев. Стоит доброволец на посту, едет крестьянин. Доброволец говорит: "Дядинька, заряди винтовку". Мужик вылезает и заряжает часовому винтовку.
КАПУСТИН. Как же этот факт установили?
ЖЕБЕНЁВ. Шёл, кажется, Кочетков, он и говорит: "Что-же ты не сказал, когда шёл на пост?" "Так я [19] видал, как заряжают". Это факт. Обучение у меня производилось в боях, патроны я жалел, так как патроны мне не давали.
Интересны психологические наблюдения. Вы видите: лежит человек, идёт пулемётчик, под бревном голова, он нажимает [гашетку]. "Ты куда стрелял?" "Да, по неприятелю". Он голову-то спрятал и стреляет. Идёшь ночью, смотришь, вдруг стрельба, начинаешь его трести. Ничего. "Слушай, - я знал многих по именам, - ты куда стреляешь?" "Что, как?" "Что ты делаешь?" "Да вот там неприятель". "Да, где неприятель?" Потом он очнётся, это просто психологическое явление. Там просто куст пошевельнулся, он и думает, что неприятель. Он не даёт себе отчёта, взгляд блуждающий.
Если части начинают отступать, и создаётся паника, я считал, что нужно остановить первого и застрелить, но если прошла волна, то нельзя остановить, хоть бы вы стреляли из пулемёта. Нужно какое небудь резкое действие, что бы остановить волну. Главное дело - это энтузиазм. Если дух мы в частях поддерживаем, то техника - это одна треть. В большинстве случаев исход такой - у кого нервы крепче, тот и выдерживает. Один из таких случаев, бой за Невьянском. Распоряжение по фронту о наступлении, этот приказ наступать получается. Я вывожу 3-й Екатеринбургский полк, даю Рабоче-крестьянский полк и двигаюсь на Невьянск. Берём одну деревню, берём другую. В это время общее наступление, а Зомберг отводит части на отдых. Я принимаю удар всего фронта, конечно, масса жертв. Орудия неприятеля в течении 12 часов оставались без действующими. Наша артиллерия поставила его в такое положение, что они бросили лошадей и разбежались. Наши орудия стреляют, а их молчат - это красота, 6-ть орудий стоит и не одно из них не разговаривает.
В распоряжении Овчинникова были заводы, где произошли безпорядки, там живыми закапывали в землю, это было в Нейво-Шайтанке, недалеко от Петропавловска или Петрокаменка, не помню. [19об] Получили сведения. Я посылаю 50 человек для подавления возстания, в котором учавствует 25 тысяч. Вот эти 50 человек разогнали белогвардейцев, а Овчинников доносит, что он взял завод. Овчинников часто так делал - я займу, а он сообщает, что он занял, тоже самое и Мрачковский, а мне всё равно, какая разница, кто взял.
Я хочу сообщить один из важных фактов. На протежении 80-ти вёрст тянется болото. На станции Салда по Алапаевской ветке мы были отрезаны. 6-ти дюймовые и 3 орудия 3-х дюймовые солдаты перенесли на плечах. Специалисты говорят: "Да разве это можно, это не мыслимая штука, эта штука не вероятная". За всё время моей деятельности мы сдали 2 пулемёта, потом обратно взяли и не сдали ни одного орудия, ни чего не сдали.
Как было обидно, что Зомберг сдал бронепоезд, сдал орудия, но как это можно оставить, я не понимаю, можно отступить, но при желании их можно не оставлять. Надо заметить, что у нас Артиллеристы были все старые.
КАПУСТИН. Дух армии 75% победы, как говорил Наполеон.
20 Декабря 1921 г.
КАПУСТИН. До какого момента вы были со своим отрядом?
ЖЕБЕНЁВ. Я был до Лаи, Нижнего Тагила, потом до города Благодатска, откуда я попал в Пермь.
КАПУСТИН. Где вы свой отряд оставили и почему его оставили?
ЖЕБЕНЁВ. Он разсеялся везде и всюду, часть ушла со мной, часть по другим частям, большая часть мобилизована в порядке партийной дисциплины. У меня было до 600 коммунистов. У меня было несколько полков - 3-й Екатеринбургский, из него образовался полк Красных Орлов*, затем отряд чертей. (*На полях отметка "Не верно, из Камышловцев") Часть была разбита, часть вошла в команду броневых поездов, затем на охрану, часть пошла в снабженцы.
КАПУСТИН. Это единичные случаи, а меня интересует, куда вливалась целая единица. [20]
ЖЕБЕНЁВ. Кажется, в 30-ю дивизию, это называлась 2-я бригада. Я был командиром 2-й бригады, 2-й Уральской дивизии. Начдивом был Эйдеман, потом он был в академии, на юге, затем тут был Ваньян. Наши части стояли у Лаи. Когда на Нижний Тагил повели наступление чехи, то мною были подготовлены позиции для возможного отступления. Мне пришлось выдержать при этом много разговоров, я считал, что если тыл укреплён, то возможно продвижение, мною были подготовлены окопы в тылу, таким образом образовалась 2-я фронтовая линия. Когда положение изменилось, вместо отдыха - после 8-ми месячных боёв мы получили отдых, но когда было распоряжение об отдыхе, части наши потеснили и мне пришлось послать рабоче-крестьянский полк, отряд Хохрякова, отряд Чертей.
КАПУСТИН. Когда вы сдали бригаду?
ЖЕБЕНЁВ. В городе Благодатске после 2-го ранения у меня была контузия левой руки, и мне пришлось сдать, я поехал в Пермь на отдых. Когда мною были получены сведения о том, что под Нижним Тагилом дело принимает скверный оборот, там 6-ть дней был бой, я не вытерпел и поехал на фронт. Распорядился, что бы мои черти выехали.
Проезжая по фронту, со мной был Гордиенко. Когда было замечено, что левый фланг противник обходит, то мною было взять 13 человек и мы с фланга ударили на неприятеля, смешали его, и неприятель отступил. Это было за Нижним Тагилом вёрст 7-8 к Невьянску. При моей сдаче Тагила обязанности комбрига исполнял [Овчинников], а я уже не был начальником, но так как момент был серьёзный, то мне пришлось сесть на лошадь и прорвать левый фланг, это было без приказа. Это имело большое значение, так как противник смешался. После этого мне было внушение, что делать так не полагается. Тут был ранен Кочетков, командир [20об] Рабоче-крестьянского полка. Тут участвовал Сашка, который вместо винтовки брал балалайку.
Когда кавалерия пошла сзади, то пришлось уехать. Когда его лошадь отставала, он её погонял балалайкой. Пулемёты были направлены в нашу сторону, под пулемётным огнём ехал с балалайкой. На солдат это производило впечатление, хотя картина была может быть и комическая.
После моей контузии я отправился в Пермь, но на встречу выехал Берзин, командующий 3-й армии, и приказал остановить наш поезд, в котором ехало 2 ординарца, командир полка, я и сестра. Берзин получил сведения, что я с тем направляюсь в Пермь, чтобы захватить власть, поэтому он выехал и задержал наш поезд, но когда он увидел, что я калека и калека командир полка, то дело раз"яснилось. Эти сведения панического характера давал Овчинников. Могло получиться что нибудь похуже, но потом Берзин нас снимал фотографическим аппаратом, и этим военные действия закончились.
После меня, когда я ушёл, 600 человек моих солдат были арестованы. Моя публика привыкла, чтобы им давали раз"яснение того, что они делают, а после меня им просто приказывали, и они выполняли. Им приказывают занять позицию за 60 вёрст, они это делают, им приказывают в противоположной стороне, они занимают, но обоз за ними не поспевает, продукты отстают, они не пьют, не едят, люди голодные. В 4-й раз, когда им сказали занять позиции за 30 вёрст, они потребовали раз"яснить цель их посылки. Когда им сказали, что это их не касается, они сказали, что они отказываются итти и, кажется, 600 человек были арестованы и отправлены в Пермь. Им заявили, что их посылают на отдых, они сдали винтовки, в Перми их посадили в тюрьму, мне их пришлось освобождать. Их снимали, с ребятами я побеседовал, они сказали, что они добровольцы, что они готовы отдать жизнь за торжество революции, но они не понимали тех действий, [21] которые они делали. Они все были выпущены.
Теперь я перескочу. Это было за Мостовкой у Шайдурихи. У меня отказалось итти в наступление 8-мь рот. Мне было сделано распоряжение эти роты разоружить и расстрелять зачинщиков. Солдаты этих рот в течении 19 суток были в окопах, без сомнения обедать им не приходилось, дух их пал под влиянием физической усталости, они не могли выполнить моего приказания. Я их выстроил и сказал: "Ребята, вы не хотите драться, снесите оружие". Все сдали винтовки. Я сказал: "Идите туда, откуда вы пришли". Потом их накормили, они поспали и, когда они встали, пришли ко мне и сказали: "Тов. Жебенёв, простите". Потом они плакали и говорили, что для них будет позор, что они оказались изменниками. Тут было вроде митинга, и я им раз"яснил, как к ним отнесутся, что они остаются изменниками и предателями по отношению к другим товарищам. Это были лучшие солдаты в последствии. Это было только под влиянием физической усталости. Ещё был приблизительно такой случай.
КАПУСТИН. В деревне Ворона?
ЖЕБЕНЁВ. Ворона, на тракту Реж-Невьянск. Все до старика 70 лет, всё население пошло добровольцами в мой отряд. В некоторых заводах шли бабы, например, из Сысертского и Северского заводов шли работницы заводов, сёстры. Врачи кой как учили их делать перевязки, и они шли. Врач НЕШАМОВ был мной уведён, он оказался прекрасным врачом. Там было ещё три врача. Все перевязки делались на передних линиях, тут же делалась первая помощь. Были такие случаи, например, красноармеец идёт, у него вываливаются все внутренности, он свои внутренности несёт в руках, идёт и говорит: "Ну, мы им ещё покажем".
Красноармейцы жили дружной семьёй, была громадная взаимопомощь, товарищеские отношения были очень хорошие до момента разлада, когда их разбавили другими, когда были мобилизованы, а когда были добровольцы, то была дружная семья. Были случаи картёжной игры. [21об] Делалось таким образом: было постановление советов, что в карты нельзя играть. Однажды все помещения были обойдены и у играющих деньги были отобраны в пользу красноармейских семей, но это был один только случай.
Была выручка, если одни уставали, то другие шли на выручку, составляли митинги, чтобы идти в наступление. Например, в Мостовке был митинг, на котором было постановлено немедленно взять Екатеринбург, о чём было сообщено в дивизию, что такие части желают итти в наступление, взять Екатеринбург, было заявлено желание итти в бой.
Там были Сысертские и Северские ребята, Щелкунские и Куяшские, всем хотелось попасть скорее домой, а для этого было нужно пробиться через Екатеринбург. Я считаю, что это было побудительным моментом, а с другой стороны то, что Екатеринбург находится в руках белых, в то время, как Екатеринбург красный и должен быть в наших руках.
Было постановление всего отряда, что всех тех, которые бросали винтовки или же обмундирование, или которые явятся без винтовки, выгонять из отряда или даже разстреливать. Это постановление было без всякого воздействия командного состава, это постановил сам отряд. Иногда приходили без шинели, но всегда с винтовкой, считалось страшным позором бросить винтовку.
Краж не наблюдалось, не было ни одной кражи и грабежей, кроме Баг.отряда, там было взято полотно. У нас не было полотна, так что это было взято организованным путём, это кажется был Соколовский отряд. Была назначена комиссия выяснить это дело, но докончить не пришлось, так как пошли в бой.
Что касается дисциплины, красноармейцы отдавали честь не потому, что было приказано. Когда спрашивают почему они отдают честь, то они говорят, что мы здороваемся из уважения. Когда приезжал С… и Голощёкин, все солдаты делали под козырёк, некоторые снимали шапки. Я им кивал головой, так как у меня шапки не было, а некоторые отдавали честь. Чтобы проверить по приказу ли это делается, спрашивали их, они об"ясняли, что это делается из уважения.
В Куяше было распоряжение занять новые позиции. [22] Был издан приказ, что без моей подписи ни какие распоряжения не должны выполняться, и некоторые части не подчинились, так как нет подписи комиссара Жебенёва. Когда было разследовано это дело, то оказалось, что если бы приказ был выполнен, то части были бы разбиты. Совет, который постановил это распоряжение, его потребовали на суд на расправу. Я говорил по прямому проводу и сказал, что мною было сделано распоряжение, чтобы никаких распоряжений, выходящих от военспецев, выходящих без моей подписи, не выполнять. Между прочим, привлекали к ответственности Кочеткова. Военспецы не могли распоряжаться частями, т.к. он не пользовались доверием.
В командный состав я назначал часто солдат полуграмотных, командир полка мог быть полуграмотным, но при нём был военный полковой командир, как военный спец. Авторитет такого командира для солдат его был громадный, а опят военного спеца был руководством, и он без него ничего не предпринимал. Когда предлагали выполнить те или иные планы, он пользовался известным авторитетом.
Есть целый ряд указаний на то, что все приказания моментально передаются, что у меня постановка чудесная, это есть в газетах. Телефонной связи у меня было не много. Телефоны проводились от штаба к штабу, а дальше передавали ординарцем. Один отличался большой храбростью, был Ян Сувор. Он был моим ординарцем, он передавал все распоряжения в точности, не смотря на пулемётный огонь, у него каблуки были пробиты три раза, подошва, шинель, фуражка тоже были пробиты, но он оставался всё время невредимым.
Интересно, какую панику наводили броневики на татар. Они обыкновенно бежали и кричали: "Чёрная телега, мужик кудлатый". Они меня так называли. Действие броневика они объясняли так: "Пшеница косил, пуля не видал, голова секим".
КАПУСТИН. Что вы делали после того, когда сдали часть, вы не участвовали в армии?
ЖЕБЕНЁВ. Нет, участвовал. Когда я был контужен в первый раз, то в лазарете не был совершенно, а после второго раза контузии я лечился в Перми, а из Перми поехал в Самару. Я получил сведение, что моя семья взорвана в поезде, я поехал в Самару, не оправившись от ранения. Я узнал, что военный [22об] комиссар ГИНТЕР знал, что у них объявлена мобилизация, явились солдаты, казармы не были подготовлены, кормить нечем, кухонь нет, не сегодня, завтра будет бунт. Было мобилизовано тысяч 25 в феврале или январе 1919 года. Колчак в это время наступал на Уфу. Я, бросивши лечение, взялся за дело формирования, пошёл в казармы, провёл два митинга, объяснил, что положение скверное, что предоставить хорошее помещение нельзя, что время не терпит. Я их успокоил, а то ни кто ни кому не подчинялся - дай мне то, дай другое. В казармах не было ни отопления, ни освещения и набито до 25-ти тысяч человек, было что-то ужасное. Пришлось делать ремонт, устроить печку, забрать кухни, они стояли без употребления, без учёта, доставать продукты. Все были раздеты и разуты, мороз был градусов до 30-ти, выходить им было нельзя на улицу, и им пришлось исполнять все надобности, которые требует природа, на лестнице в том же помещении. Я приступил к формированию, очистил городские здания, которые занимались богоугодными заведениями, их очистили и заняли. Мне было поручено формирование всех частей, я назывался инспектором формирования частей, я заведывал формированием, снабжением и обучением, вёл с ними занятия по тактике того понимания, которое мне дала гражданская война. Потом назначил спецев, которые вели занятия. Кроме того, выезжал на полевые и другие занятия. Была организована бригада и послана против Колчака, была организована кавалерия вопреки распоряжениям Округа, мне был объявлен за это выговор. Когда произошли бунты в Ст. Николаевском и других уездах, то три полка тоже заволновались, было вооружённое восстание, хотели захватить артиллерийский склад, но моей сотне, которая была сорганизована неправильно, удалось разоружить три полка и восстановить порядок. После этого мне была объявлена благодарность, и эта часть была потом утверждена. Она состояла частью из добровольцев, частью из коммунистов и частью безпартийных. Эта часть потом пошла с КОЧЕТКОВЫМ и вошла в пятую армию.
В связи с этим отрядом я начал формировать другие. Для борьбы с КОЛЧАКОМ, для тыла мною был послан целый ряд отрядов. Между прочим, под командой Ивана три отряда анархистов по 15-30 человек, которые шли для работ в тыл. Потом принял командование отрядом против Колчака, но в это время я заболел сыпным тифом. Не успел я оправиться, забрал человек сорок [23] стариков уральцев и отправился сюда на Урал, чтобы перейти в тыл Колчака и действовать у него в тылу. Я запоздал, т.к. заезжал в Москву к ТРОЦКОМУ, беседовал о формировании червонной дивизии. Этот отряд приехал раньше меня и явился в штаб 3-й армии. Который заподозрил меня в том, что я хочу захватить власть на Урале, и меня арестовали. В то время, как я не признаю ни какой власти. ВЧК меня арестовала, предполагая, что я могу захватить власть. Для чего же мне власть, на фронте я мог бы сделать гораздо больше.
У меня был созван съезд красноармейских частей, он был назначен на июль месяц 1918 года. Когда мы отступили от Екатеринбурга (числа не помню), был съезд выборных советов, представителей всех Красной Армии Урала. Частично он был проведён, но некоторые части не могли участвовать, т.к. были боевые действия. У нас было затишье, мы решили собрать эту конференцию, но потом пошли боевые действия, и съезд провести не пришлось. Я считал, что это было бы своевременным, если бы не было боёв.
КАПУСТИН. Тут был красноармейский съезд.
ЖЕБЕНЁВ. Я не знаю, это может быть совпало.
КАПУСТИН. Он был в конце 17 или начале 18 годах в Екатеринбурге.
ЖЕБЕНЁВ. На этом съезде я был.
КАПУСТИН. Что вы о нём знаете?
ЖЕБЕНЁВ. Ничего. Он прошёл спокойно, я был только один раз. Насколько помню, я проводил, кажется, ОНУЧИНА, он здесь председателем в СОВНАРХОЗЕ.
(КОНЕЦ) [23об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.198.Л.6-23об.
Часть 2
КАПУСТИН. До каких пор вы двигались?
ЖЕБЕНЁВ. Мы двигались до Лаи. Тут было масса интересных эпизодов, всё время бои. Между прочим, один из случаев. Были бои у Мостовки по Верхотурскому тракту. Бои были отчаянные, невозможные, тут со всех сторон леса и болота.
КАПУСТИН. Вы отступали по тракту лесом?
ЖЕБЕНЁВ. Да. Специалисты заявили, что меня надо отдать под суд, что меня надо расстрелять, что я [17об] провёл артиллерию, автомобиль и броневик по этим болотам, а спецы дали заключение, что это не мыслимо.
КАПУСТИН. Почему?
ЖЕБЕНЁВ. Там за Мостовкой, перед Шайдурихой дорога невозможная, мы подкладывали ветки. Дороги я везде правил, все дороги от деревни до деревни поправлялись, мосты были исправлены. Я не одного моста не взорвал. Я могу сказать, что за все потоптанные поля я платил, породистых коров я отдавал, а брал негодных. Коровы и лошади отдавались беднякам. Отношение было хорошее, каждый крестьянин - шпион. Если он увидел чеха, он приходит и разсказывает, по этому было легко вести войну. Отношение крестьян были не только приличны, но и благожелательны.
КАПУСТИН. В Невьянском и Алапаевском районах не было благожелательных отнощений.
ЖЕБЕНЁВ. Там действовал Овчинников. Во время наших действий отношения были благоприятные.
Отдельные факты. Ваньян был начальником дивизии, приезжал ко мне, приезжал Белицкий, командующий армией. Ваньян, уезжая, забыл очки, а без них он ничего не видит. Троицкое село занимается неприятелями. Я говорю ординарцу, что бы он привёз очки, и вот он привозит из штаба очки, хотя там стоял уже неприятель.
КАПУСТИН. Кто этот ординарец?
ЖЕБЕНЁВ. Фамилию я забыл. Теперь надо заметить такую штуку. В отряде чертей был Сашка Семинарист, он ходил в наступление с балалайкой без винтовки.
Бои были сильные у Мостовки, она переходила три раза из рук в руки. Общее отступление шло таким образом: с одной стороны находился Зомберг по Горнозаводской линии, Екатеринбург-Невьянск, а Овчинников - по Алапаевской.
КАПУСТИН. А кто по Новой Пермской?
ЖЕБЕНЁВ. Там уже были чехи. Мы как бы вклинились. [18]
КАПУСТИН. А Пермь была в их руках?
ЖЕБЕНЁВ. Пермь была в наших руках, и Кунгур был в наших.
КАПУСТИН. Так что они занимали 3-ю Казанскую линию?
ЖЕБЕНЁВ. Они были за Кузино на Шамаре. Кузино между Кунгуром и Екатеринбургом, словом там, где Шамара. Овчинников был у меня в Алапаевске, а Зомберг был в Невьянске, а я здесь в Мостовке. У меня кругом неприятель. Я всё время был в тылу. Меня спасали обстоятельства.
Был такой случай: командир 7-ой роты, истекая кровью, умирает, кругом его товарищи. Он умирает и говорит: "Да здравствует революция. Товарищи, смотрите, не отступайте ни на шаг".
Мне прислали оперативного ад"ютанта, фамилию не помню. Мы были всё время в мешке. Когда я части располагал, то я старое положение сообщаю в штаб, а сам меняю. Одновременно сводки шли к нам в штаб и к белым. Когда я пристрелил оперативного ад"ютанта, то и узнал. Было установлено, что из штаба нашей армии сообщалось туда-же, в наших штабах была связь, когда им сообщали, они ведут наступление по старому расположению и попадают в скверное положение, а у меня как-то случайно выходило. Ему пишут, что он сообщает не верные сведения. Его расстреляли. Потом к нам была прислана сестра. Я говорил Мрачковскому, что надо её убрать, но она была хорошенькая и была вроде его жены, она тоже сообщала. Когда вы будете беседовать с Уфимцевым, вы это припомните. Ещё случай. Присылают к нам лётчика. Я пишу, что его нужно убрать, так как его брат ведёт против меня военные действия, кажется, Муратов. Я говорю, что он сбежит с аэропланом. Я отсылаю его к Мрачковскому, он его отправил в штаб, там говорят: "Он коммунист - не разсуждайте". Он приезжает в штаб и поднимается. Я хотел пристрелить, но Мрачковский говорит, что этого [18об] делать не следует. Он полетел и больше не возвращался. Он взорвал склад со снарядами. Когда я говорил, то никто не обращал внимания. Я адвокат и привык узнавать психологию публики. Сейчас у нас много работает белогвардейцев, я сейчас вижу, кому можно верить, кому нет.
Подробности боёв разскажут многие. Надо заметить, что когда ко мне обращались за помощью правая или левая сторона, то я посылал то баталион, то полк, но когда мне приходилось обращаться, то почему-то задерживали. Посылаешь узнать, в чём дело. Говорят, не дают, так как если взять, то участок откроется. Я пропущу целый ряд боёв, они не имеют особенного характера.
В деревне между Шайдурихой и Мостовкой, не помню, как она называется, маленькая деревушка, там никаких позиций нет. От сюда я посылал, когда Мостовка была занята, по 5-8 человек отрядики, которые делали такие вещи: ночью ходили в деревню и в окна домов, где находились белые, они бросали бомбы, поднималась паника. Тогда это называлось тыловым террором, тактикой тылового террора. Я ещё отмечу одну тактику, которую отметили белые, это тактика, как они называли, молчаливого террора, который заключался в том, что в наступление шли без выстрела. Неприятель стрелял, когда подходит, а к окопам бросаются в штыки. Винтовка заряжалась 5-ю пулями, на обязанность десятника было заряжать винтовку, но когда идёшь в наступление, не станешь заряжать, а если выпустишь их раньше времени, то не будет патронов. Эта тактика была самая страшная для белых, тактика так называемого молчаливого террора. Публика была из рабочих. Могу сказать один из случаев. Стоит доброволец на посту, едет крестьянин. Доброволец говорит: "Дядинька, заряди винтовку". Мужик вылезает и заряжает часовому винтовку.
КАПУСТИН. Как же этот факт установили?
ЖЕБЕНЁВ. Шёл, кажется, Кочетков, он и говорит: "Что-же ты не сказал, когда шёл на пост?" "Так я [19] видал, как заряжают". Это факт. Обучение у меня производилось в боях, патроны я жалел, так как патроны мне не давали.
Интересны психологические наблюдения. Вы видите: лежит человек, идёт пулемётчик, под бревном голова, он нажимает [гашетку]. "Ты куда стрелял?" "Да, по неприятелю". Он голову-то спрятал и стреляет. Идёшь ночью, смотришь, вдруг стрельба, начинаешь его трести. Ничего. "Слушай, - я знал многих по именам, - ты куда стреляешь?" "Что, как?" "Что ты делаешь?" "Да вот там неприятель". "Да, где неприятель?" Потом он очнётся, это просто психологическое явление. Там просто куст пошевельнулся, он и думает, что неприятель. Он не даёт себе отчёта, взгляд блуждающий.
Если части начинают отступать, и создаётся паника, я считал, что нужно остановить первого и застрелить, но если прошла волна, то нельзя остановить, хоть бы вы стреляли из пулемёта. Нужно какое небудь резкое действие, что бы остановить волну. Главное дело - это энтузиазм. Если дух мы в частях поддерживаем, то техника - это одна треть. В большинстве случаев исход такой - у кого нервы крепче, тот и выдерживает. Один из таких случаев, бой за Невьянском. Распоряжение по фронту о наступлении, этот приказ наступать получается. Я вывожу 3-й Екатеринбургский полк, даю Рабоче-крестьянский полк и двигаюсь на Невьянск. Берём одну деревню, берём другую. В это время общее наступление, а Зомберг отводит части на отдых. Я принимаю удар всего фронта, конечно, масса жертв. Орудия неприятеля в течении 12 часов оставались без действующими. Наша артиллерия поставила его в такое положение, что они бросили лошадей и разбежались. Наши орудия стреляют, а их молчат - это красота, 6-ть орудий стоит и не одно из них не разговаривает.
В распоряжении Овчинникова были заводы, где произошли безпорядки, там живыми закапывали в землю, это было в Нейво-Шайтанке, недалеко от Петропавловска или Петрокаменка, не помню. [19об] Получили сведения. Я посылаю 50 человек для подавления возстания, в котором учавствует 25 тысяч. Вот эти 50 человек разогнали белогвардейцев, а Овчинников доносит, что он взял завод. Овчинников часто так делал - я займу, а он сообщает, что он занял, тоже самое и Мрачковский, а мне всё равно, какая разница, кто взял.
Я хочу сообщить один из важных фактов. На протежении 80-ти вёрст тянется болото. На станции Салда по Алапаевской ветке мы были отрезаны. 6-ти дюймовые и 3 орудия 3-х дюймовые солдаты перенесли на плечах. Специалисты говорят: "Да разве это можно, это не мыслимая штука, эта штука не вероятная". За всё время моей деятельности мы сдали 2 пулемёта, потом обратно взяли и не сдали ни одного орудия, ни чего не сдали.
Как было обидно, что Зомберг сдал бронепоезд, сдал орудия, но как это можно оставить, я не понимаю, можно отступить, но при желании их можно не оставлять. Надо заметить, что у нас Артиллеристы были все старые.
КАПУСТИН. Дух армии 75% победы, как говорил Наполеон.
20 Декабря 1921 г.
КАПУСТИН. До какого момента вы были со своим отрядом?
ЖЕБЕНЁВ. Я был до Лаи, Нижнего Тагила, потом до города Благодатска, откуда я попал в Пермь.
КАПУСТИН. Где вы свой отряд оставили и почему его оставили?
ЖЕБЕНЁВ. Он разсеялся везде и всюду, часть ушла со мной, часть по другим частям, большая часть мобилизована в порядке партийной дисциплины. У меня было до 600 коммунистов. У меня было несколько полков - 3-й Екатеринбургский, из него образовался полк Красных Орлов*, затем отряд чертей. (*На полях отметка "Не верно, из Камышловцев") Часть была разбита, часть вошла в команду броневых поездов, затем на охрану, часть пошла в снабженцы.
КАПУСТИН. Это единичные случаи, а меня интересует, куда вливалась целая единица. [20]
ЖЕБЕНЁВ. Кажется, в 30-ю дивизию, это называлась 2-я бригада. Я был командиром 2-й бригады, 2-й Уральской дивизии. Начдивом был Эйдеман, потом он был в академии, на юге, затем тут был Ваньян. Наши части стояли у Лаи. Когда на Нижний Тагил повели наступление чехи, то мною были подготовлены позиции для возможного отступления. Мне пришлось выдержать при этом много разговоров, я считал, что если тыл укреплён, то возможно продвижение, мною были подготовлены окопы в тылу, таким образом образовалась 2-я фронтовая линия. Когда положение изменилось, вместо отдыха - после 8-ми месячных боёв мы получили отдых, но когда было распоряжение об отдыхе, части наши потеснили и мне пришлось послать рабоче-крестьянский полк, отряд Хохрякова, отряд Чертей.
КАПУСТИН. Когда вы сдали бригаду?
ЖЕБЕНЁВ. В городе Благодатске после 2-го ранения у меня была контузия левой руки, и мне пришлось сдать, я поехал в Пермь на отдых. Когда мною были получены сведения о том, что под Нижним Тагилом дело принимает скверный оборот, там 6-ть дней был бой, я не вытерпел и поехал на фронт. Распорядился, что бы мои черти выехали.
Проезжая по фронту, со мной был Гордиенко. Когда было замечено, что левый фланг противник обходит, то мною было взять 13 человек и мы с фланга ударили на неприятеля, смешали его, и неприятель отступил. Это было за Нижним Тагилом вёрст 7-8 к Невьянску. При моей сдаче Тагила обязанности комбрига исполнял [Овчинников], а я уже не был начальником, но так как момент был серьёзный, то мне пришлось сесть на лошадь и прорвать левый фланг, это было без приказа. Это имело большое значение, так как противник смешался. После этого мне было внушение, что делать так не полагается. Тут был ранен Кочетков, командир [20об] Рабоче-крестьянского полка. Тут участвовал Сашка, который вместо винтовки брал балалайку.
Когда кавалерия пошла сзади, то пришлось уехать. Когда его лошадь отставала, он её погонял балалайкой. Пулемёты были направлены в нашу сторону, под пулемётным огнём ехал с балалайкой. На солдат это производило впечатление, хотя картина была может быть и комическая.
После моей контузии я отправился в Пермь, но на встречу выехал Берзин, командующий 3-й армии, и приказал остановить наш поезд, в котором ехало 2 ординарца, командир полка, я и сестра. Берзин получил сведения, что я с тем направляюсь в Пермь, чтобы захватить власть, поэтому он выехал и задержал наш поезд, но когда он увидел, что я калека и калека командир полка, то дело раз"яснилось. Эти сведения панического характера давал Овчинников. Могло получиться что нибудь похуже, но потом Берзин нас снимал фотографическим аппаратом, и этим военные действия закончились.
После меня, когда я ушёл, 600 человек моих солдат были арестованы. Моя публика привыкла, чтобы им давали раз"яснение того, что они делают, а после меня им просто приказывали, и они выполняли. Им приказывают занять позицию за 60 вёрст, они это делают, им приказывают в противоположной стороне, они занимают, но обоз за ними не поспевает, продукты отстают, они не пьют, не едят, люди голодные. В 4-й раз, когда им сказали занять позиции за 30 вёрст, они потребовали раз"яснить цель их посылки. Когда им сказали, что это их не касается, они сказали, что они отказываются итти и, кажется, 600 человек были арестованы и отправлены в Пермь. Им заявили, что их посылают на отдых, они сдали винтовки, в Перми их посадили в тюрьму, мне их пришлось освобождать. Их снимали, с ребятами я побеседовал, они сказали, что они добровольцы, что они готовы отдать жизнь за торжество революции, но они не понимали тех действий, [21] которые они делали. Они все были выпущены.
Теперь я перескочу. Это было за Мостовкой у Шайдурихи. У меня отказалось итти в наступление 8-мь рот. Мне было сделано распоряжение эти роты разоружить и расстрелять зачинщиков. Солдаты этих рот в течении 19 суток были в окопах, без сомнения обедать им не приходилось, дух их пал под влиянием физической усталости, они не могли выполнить моего приказания. Я их выстроил и сказал: "Ребята, вы не хотите драться, снесите оружие". Все сдали винтовки. Я сказал: "Идите туда, откуда вы пришли". Потом их накормили, они поспали и, когда они встали, пришли ко мне и сказали: "Тов. Жебенёв, простите". Потом они плакали и говорили, что для них будет позор, что они оказались изменниками. Тут было вроде митинга, и я им раз"яснил, как к ним отнесутся, что они остаются изменниками и предателями по отношению к другим товарищам. Это были лучшие солдаты в последствии. Это было только под влиянием физической усталости. Ещё был приблизительно такой случай.
КАПУСТИН. В деревне Ворона?
ЖЕБЕНЁВ. Ворона, на тракту Реж-Невьянск. Все до старика 70 лет, всё население пошло добровольцами в мой отряд. В некоторых заводах шли бабы, например, из Сысертского и Северского заводов шли работницы заводов, сёстры. Врачи кой как учили их делать перевязки, и они шли. Врач НЕШАМОВ был мной уведён, он оказался прекрасным врачом. Там было ещё три врача. Все перевязки делались на передних линиях, тут же делалась первая помощь. Были такие случаи, например, красноармеец идёт, у него вываливаются все внутренности, он свои внутренности несёт в руках, идёт и говорит: "Ну, мы им ещё покажем".
Красноармейцы жили дружной семьёй, была громадная взаимопомощь, товарищеские отношения были очень хорошие до момента разлада, когда их разбавили другими, когда были мобилизованы, а когда были добровольцы, то была дружная семья. Были случаи картёжной игры. [21об] Делалось таким образом: было постановление советов, что в карты нельзя играть. Однажды все помещения были обойдены и у играющих деньги были отобраны в пользу красноармейских семей, но это был один только случай.
Была выручка, если одни уставали, то другие шли на выручку, составляли митинги, чтобы идти в наступление. Например, в Мостовке был митинг, на котором было постановлено немедленно взять Екатеринбург, о чём было сообщено в дивизию, что такие части желают итти в наступление, взять Екатеринбург, было заявлено желание итти в бой.
Там были Сысертские и Северские ребята, Щелкунские и Куяшские, всем хотелось попасть скорее домой, а для этого было нужно пробиться через Екатеринбург. Я считаю, что это было побудительным моментом, а с другой стороны то, что Екатеринбург находится в руках белых, в то время, как Екатеринбург красный и должен быть в наших руках.
Было постановление всего отряда, что всех тех, которые бросали винтовки или же обмундирование, или которые явятся без винтовки, выгонять из отряда или даже разстреливать. Это постановление было без всякого воздействия командного состава, это постановил сам отряд. Иногда приходили без шинели, но всегда с винтовкой, считалось страшным позором бросить винтовку.
Краж не наблюдалось, не было ни одной кражи и грабежей, кроме Баг.отряда, там было взято полотно. У нас не было полотна, так что это было взято организованным путём, это кажется был Соколовский отряд. Была назначена комиссия выяснить это дело, но докончить не пришлось, так как пошли в бой.
Что касается дисциплины, красноармейцы отдавали честь не потому, что было приказано. Когда спрашивают почему они отдают честь, то они говорят, что мы здороваемся из уважения. Когда приезжал С… и Голощёкин, все солдаты делали под козырёк, некоторые снимали шапки. Я им кивал головой, так как у меня шапки не было, а некоторые отдавали честь. Чтобы проверить по приказу ли это делается, спрашивали их, они об"ясняли, что это делается из уважения.
В Куяше было распоряжение занять новые позиции. [22] Был издан приказ, что без моей подписи ни какие распоряжения не должны выполняться, и некоторые части не подчинились, так как нет подписи комиссара Жебенёва. Когда было разследовано это дело, то оказалось, что если бы приказ был выполнен, то части были бы разбиты. Совет, который постановил это распоряжение, его потребовали на суд на расправу. Я говорил по прямому проводу и сказал, что мною было сделано распоряжение, чтобы никаких распоряжений, выходящих от военспецев, выходящих без моей подписи, не выполнять. Между прочим, привлекали к ответственности Кочеткова. Военспецы не могли распоряжаться частями, т.к. он не пользовались доверием.
В командный состав я назначал часто солдат полуграмотных, командир полка мог быть полуграмотным, но при нём был военный полковой командир, как военный спец. Авторитет такого командира для солдат его был громадный, а опят военного спеца был руководством, и он без него ничего не предпринимал. Когда предлагали выполнить те или иные планы, он пользовался известным авторитетом.
Есть целый ряд указаний на то, что все приказания моментально передаются, что у меня постановка чудесная, это есть в газетах. Телефонной связи у меня было не много. Телефоны проводились от штаба к штабу, а дальше передавали ординарцем. Один отличался большой храбростью, был Ян Сувор. Он был моим ординарцем, он передавал все распоряжения в точности, не смотря на пулемётный огонь, у него каблуки были пробиты три раза, подошва, шинель, фуражка тоже были пробиты, но он оставался всё время невредимым.
Интересно, какую панику наводили броневики на татар. Они обыкновенно бежали и кричали: "Чёрная телега, мужик кудлатый". Они меня так называли. Действие броневика они объясняли так: "Пшеница косил, пуля не видал, голова секим".
КАПУСТИН. Что вы делали после того, когда сдали часть, вы не участвовали в армии?
ЖЕБЕНЁВ. Нет, участвовал. Когда я был контужен в первый раз, то в лазарете не был совершенно, а после второго раза контузии я лечился в Перми, а из Перми поехал в Самару. Я получил сведение, что моя семья взорвана в поезде, я поехал в Самару, не оправившись от ранения. Я узнал, что военный [22об] комиссар ГИНТЕР знал, что у них объявлена мобилизация, явились солдаты, казармы не были подготовлены, кормить нечем, кухонь нет, не сегодня, завтра будет бунт. Было мобилизовано тысяч 25 в феврале или январе 1919 года. Колчак в это время наступал на Уфу. Я, бросивши лечение, взялся за дело формирования, пошёл в казармы, провёл два митинга, объяснил, что положение скверное, что предоставить хорошее помещение нельзя, что время не терпит. Я их успокоил, а то ни кто ни кому не подчинялся - дай мне то, дай другое. В казармах не было ни отопления, ни освещения и набито до 25-ти тысяч человек, было что-то ужасное. Пришлось делать ремонт, устроить печку, забрать кухни, они стояли без употребления, без учёта, доставать продукты. Все были раздеты и разуты, мороз был градусов до 30-ти, выходить им было нельзя на улицу, и им пришлось исполнять все надобности, которые требует природа, на лестнице в том же помещении. Я приступил к формированию, очистил городские здания, которые занимались богоугодными заведениями, их очистили и заняли. Мне было поручено формирование всех частей, я назывался инспектором формирования частей, я заведывал формированием, снабжением и обучением, вёл с ними занятия по тактике того понимания, которое мне дала гражданская война. Потом назначил спецев, которые вели занятия. Кроме того, выезжал на полевые и другие занятия. Была организована бригада и послана против Колчака, была организована кавалерия вопреки распоряжениям Округа, мне был объявлен за это выговор. Когда произошли бунты в Ст. Николаевском и других уездах, то три полка тоже заволновались, было вооружённое восстание, хотели захватить артиллерийский склад, но моей сотне, которая была сорганизована неправильно, удалось разоружить три полка и восстановить порядок. После этого мне была объявлена благодарность, и эта часть была потом утверждена. Она состояла частью из добровольцев, частью из коммунистов и частью безпартийных. Эта часть потом пошла с КОЧЕТКОВЫМ и вошла в пятую армию.
В связи с этим отрядом я начал формировать другие. Для борьбы с КОЛЧАКОМ, для тыла мною был послан целый ряд отрядов. Между прочим, под командой Ивана три отряда анархистов по 15-30 человек, которые шли для работ в тыл. Потом принял командование отрядом против Колчака, но в это время я заболел сыпным тифом. Не успел я оправиться, забрал человек сорок [23] стариков уральцев и отправился сюда на Урал, чтобы перейти в тыл Колчака и действовать у него в тылу. Я запоздал, т.к. заезжал в Москву к ТРОЦКОМУ, беседовал о формировании червонной дивизии. Этот отряд приехал раньше меня и явился в штаб 3-й армии. Который заподозрил меня в том, что я хочу захватить власть на Урале, и меня арестовали. В то время, как я не признаю ни какой власти. ВЧК меня арестовала, предполагая, что я могу захватить власть. Для чего же мне власть, на фронте я мог бы сделать гораздо больше.
У меня был созван съезд красноармейских частей, он был назначен на июль месяц 1918 года. Когда мы отступили от Екатеринбурга (числа не помню), был съезд выборных советов, представителей всех Красной Армии Урала. Частично он был проведён, но некоторые части не могли участвовать, т.к. были боевые действия. У нас было затишье, мы решили собрать эту конференцию, но потом пошли боевые действия, и съезд провести не пришлось. Я считал, что это было бы своевременным, если бы не было боёв.
КАПУСТИН. Тут был красноармейский съезд.
ЖЕБЕНЁВ. Я не знаю, это может быть совпало.
КАПУСТИН. Он был в конце 17 или начале 18 годах в Екатеринбурге.
ЖЕБЕНЁВ. На этом съезде я был.
КАПУСТИН. Что вы о нём знаете?
ЖЕБЕНЁВ. Ничего. Он прошёл спокойно, я был только один раз. Насколько помню, я проводил, кажется, ОНУЧИНА, он здесь председателем в СОВНАРХОЗЕ.
(КОНЕЦ) [23об]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.198.Л.6-23об.