Большое ограбление поезда по-уфимски.
Воспоминания старого большевика И.П.Павлова
Оно, может быть, по нынешним временам и рискованно такое публиковать, тем не менее, история поучительная.
Павлов Иван Петрович. 1947 год
"ДЕМА"
Как известно, уже в 1905 г. В.И. Ленин уделял очень большое внимание вопросу организации боевых дружин, которые в момент вооружённого восстания могли бы взять в свои руки военное руководство восстанием. С этой целью тов. Ленин давал директиву на места о том, чтобы, во-первых, дружины немедленно организовывались, во-вторых, что они не сидели без дела, а вели бы практическую боевую работу и тем самым закалялись бы на боевой работе. Например, 16 октября 1905г. он писал Петербургскому боевому комитету: "Идите к молодёжи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов и у рабочих особенно"… (Ленин, т.8, стр. 325-326).
В другом месте В.И. Ленин уже говорит с задачах "отрядов революционной армии". Пишет: "...Затем к подготовительным работам относятся немедленные распознавательные разведочные работы: "Узнавать планы тюрем" и т.д. (см. собр. соч. Ленина, 3 изд., т.8, стр.328).
В том же письме немного выше он писал: "К подготовительным относится раздобывание всякого оружия и всяких снарядов" и т.д.
В общем, уже тогда, до всеобщей стачки, до Московского вооруженного восстания Ленин тщательно занимался во всех подробностях, в мельчайших деталях боевым делом партии, вопросом подготовки боевых кадров партии. После 1905 года, после вооружённого восстания в Москве и других городах (декабрьское восстание), как известно, вопрос о боевых организациях был Лениным поставлен более широко вплоть до обсуждения его на с"ездах партии: 3 и 4-м. [9]
Как выполнял директивы Ленина Уральский Областной комитет партии и Уфимская боевая организация.
В 1906 году в г. Уфе, входившей тогда в Уральскую организацию РСДРП(б), массовое революционное движение стояло на высоком уровне. В партии шла большая оживленная работа среди рабочих из Уфы и среди учащихся ср. учебных заведений. Массовки в лесу устраивались каждое воскресенье, но власти, оправившись после 1905 года, начали уже проявлять большую активность в борьбе с революционным движением, и поэтому надо было тщательно охранять боевыми отрядами каждую массовку, каждое собрание на нелегальной квартире в городе.
Кроме того, согласно директивы Ленина, Уральский Областной партийный комитет большевиков энергично вёл подготовку к вооружённому восстанию. Боевая работа поэтому в Уфе велась также очень энергично. К моменту, который я хочу описать, т. е. к 21 сентября 1906 г. боевая дружина была уже хорошо укомплектована, обучена, вооружена, побывавшая в боевых операциях. Создана же она была ещё в конце 1905 г. представителем Обл. к-та и боевого центра при ЦК, [по кличке] "Лука", Эразмом Кадомцевым (бывший офицер царской армии, член ВКП(б) с 1901 г.).
Эразм Кадомцев, как я помню, был основным боевым организатором боевой организации в Уфе. Настойчивый, последовательный марксист-ленинец, в своих занятиях с нами он воспитывал нас не только как боевиков, но постоянно внушал нам, что мы рабочие, являемся в боевой организации представителями основного класса - пролетариата, который только и может встать во главе революции, руководить ею. Он внушал нам, что [10] поэтому мы как боевики должны пройти боевую школу и в теории, и на практике боевых выступлений, с тем, чтобы в момент вооружённого восстания встать во главе отрядов рабочих дружин в качестве пролетарских инструкторов-офицеров. Сверх тех политических занятий, которые вели с нами "Базар" (Накаряков) и "Алексеевна" (фамилии не помню), Э.Кадомцев часто также занимался с нами по политэкономии, ком. манифесту Маркса-Энгельса, Эрфуртской программе и т.д.
Являясь совершенно сырым материалом тогда рабочей молодежью политически неграмотной и малограмотной вообще, - мы благодаря этим занятиям основное всё же усвоили хорошо: т.е. 1) что мы являемся представителями рабочего класса, которому "нечего терять кроме своих цепей". 2) Что только путем вооруженного восстания можем свергнуть самодержавие и капитал. 3) Что мы, защищая и борясь за победу своего класса, должны полностью и безоговорочно пожертвовать собой, своей личной жизнью и делать то, что заставит делать партия, которая стоит во главе рабочего класса. Так мы понимали своим нутром наше назначение тогда под влиянием тех бесед в кружках, которые вели указанные выше товарищи.
Крупную роль в организации боевых дружин в Уфе и на Урале сыграли и братья Э. Кадомцева Михаил и Иван. Оба беззаветно храбрые, смелые, энергичные, они вкладывали в наше боевое дело всю душу и всегда во всех наших боевых делах были во главе отряда, на самых ответственных участках.
Оба они погибли на боевом посту в 1918 году: Иван проводил партработу в затоне зимой, шёл пешком домой в пургу, [11] простудился и умер от воспаления легких. Михаил, будучи командующим Самаркандским фронтом против чехов, бросившись первым в атаку на чехов, был убит, попав под пулемётный огонь, он погиб, как герой, каким я знал его и в 1906 году.
Надо сказать, что братья Кадомцевы, потом "Назар" (после Луки) вложили в дело организации дружины столько энергии, внимания, любви, что к концу года довели дружину буквально до совершенства, согласно тем условиям. Глубоко продумана была каждая мелочь. Например, конспирация была поставлена так тщательно, что лозунг, проводимый Кадомцевым: "Говори не то, что можно, а что нужно", - свято почитается нами и посейчас.
Благодаря строгой, жёсткой конспирации, введённой Кадомцевыми, ни одно наше боевое выступление не было открыто. Буквально ни одно. А у нас боевых выступлений было побольше десятка.
Кадомцев учил нас и тактике гражданской войны, при чём по директиве Ленина он боевые выступления проводил как практическое занятие.
Каждый экс под руководством самого Э.Кадомцева или Ив. Кадомцева тщательно продумывался. Весь план состоял из 3-х элементов: 1) Тщательная подготовка, 2) Экс, и 3) ликвидация следов предприятия. При чём, нам показывалось на примере и внушалось тщательно, что самое важное не экс, а подготовка к нему и скрытие следов. Самым простым считался экс.
Учил Кадомцев нас и тому, как держаться с жандармами при арестах. Эта наука нам многим потом очень помогла. [12]
В 1906 году к осени, как я говорил выше, наша боевая организация в Уфе состояла из трёх дружин. В 1-ю входили: 1) Представитель Обл. к-та партии; 2)Совет организации, 3) Штаб её, 4) Начальники отрядов, во 2-ю ответственный действующий состав, участвующий в боевых операциях и одновременно этот состав был инструкторский. У каждого члена второй дружины был пяток или десяток членов партии, которых боевик обучал владеть оружием, правилам уличного боя, партизанской войне, о необходимости вооруженного восстания. Я, напр., имел пяток. 3-я дружина состояла из тех, кто был в пятках и десятках. Через 3 дружину мы держали непосредственную связь с рабочей массой. Кроме того, что рабочие сами, мы, конечно, непосредственно были связаны с рабочими ж.д. мастерских, депо и проч.заводов.
Таковы в общих чертах условия, при которых мы совершали эксы в 1906 и 1907 гг., участником которых я являлся и о которых я хочу рассказать здесь, рассказать о том, как же мы учились воевать за дело рабочего класса.
Начну с экспроприации на раз"езде и "Дема" возле Уфы, которая была совершена нами 21 сентября 1906 г.
Это раз"езд в нескольких километрах от гор. Уфы, за железнодорожными мостами. Раз"езд, каких тысячи, и ничего из себя не представляет. Кругом лес, болота. Но для меня этот раз"езд имеет настолько огромное значение, что до смерти его не забуду. С раз"ездом "Дема" не только связано у меня воспоминание, больше того, событие на разъезде "Дема" было моим боевым крещением, только, что вступившего в боевую дружину новичка, и как бы началом моей работы в партии большевиков. [13]
К моменту моего вступления в боевую организацию, она имела уже опыт боевых выступлений, и как говорится, "нюхала уже порох". Меня, однако, сразу приняли во 2-ю дружину. Во-первых, потому, что я с 1905 года активно участвовал в разбрасывании листовок, аккуратно посещал все массовки, даже был как бы потерпевшим за свою революционную работу, и во-вторых, за меня поручились два дружинника второй дружины, рабочие жел.дор. мастерских - Фёдор Новосёлов и Илья Кокорев. Оба они в деятельности дружины показали себя преданными и отважными людьми. Мне было тогда 16½ лет. По уставу в партию можно было вступить только в 18 лет. Мы прибавили год, сказав, что мне 17½, и меня приняли… Каюсь теперь, обманул я тогда партию. Правда, в дружине старых не было, всё была молодежь.
Было известно, что рабочие Уфимского узла получают зарплату от артельщиков, приезжающих с этой целью из Самары - Правления Дороги. Ездили они с охраной вооружённых солдат. Это тоже было известно. Решено было напасть на поезд с артельщиками и взять эти деньги. Надо было: 1) выяснить, когда и с каким поездом поедут артельщики, 2) сколько повезут денег, 3) сколько и какая охрана. Всё это узнали и стали готовиться. Подобрали для этой цели 18 человек. Надо заметить, что из всех 18-ти человек самый старший был Иван Кадомцев, которому было тогда 22 года. Остальные все были моложе. Это обстоятельство я хорошо запомнил, т.к. не раз об этом у нас говорилось по разным поводам и причинам. Начальником был Иван Кадомцев. Он рассказал о предстоящем эксе, о его опасности, так как будут солдаты с винтовками и вооружённые артельщики и кроме того полон поезд пассажиров, а нас молодёжи [14] всего 18 человек. Он прямо поставил вопрос, резко: "Кто боится - не ходи". Меня как новичка, он несколько раз спросил: не боюсь ли я? "Если не надеешься на себя - не ходи, побудь в дружине так, поучись с нами". Но я храбро ответил: "Иду с вами." Расставили людей, рассказали обязанности каждого и пошли на экс. Было это в конце лета 1906 г., но было ещё очень тепло. Помню, солнечный день подходил к концу, когда я вышел из дома и пошёл по линии железной дороги к жел.дорожному мосту. Взглянул на дом, на братишек, на мать и так их стало жаль, так захотелось не ходить. Шёл и думал: "Ведь может в последний раз взглянул я на них, может быть, завтра утром я буду уже на том свете, может быть, и солнце вижу в последний раз". Надо сознаться, чуть не ревел я от таких дум. А всё же шёл. Ноги как будто сами шли туда, помимо моей воли. Я очень хорошо помню этот момент моей жизни. Но если бы тут подошёл Иван Кадомцев и сказал: "Вернись, если хочешь", - я бы всё же не вернулся, а пошел бы ними. Почему? Потому, что я пролетарий, которому нечего терять, кроме цепей, а приобрести он может весь мир, потому, что самодержавие и капитализм в целом можно свергнуть только вооружённой рукой рабочего. Стало быть, надо учиться воевать с оружием в руках. И я шёл и учиться, и воевать.
Пришли и встали все по местам. Теперь уже я не помню точно, кто где стоял. Помню только, что поезд должен был остановить Константин Мячин, Михаил Кадомцев должен был сесть в поезд ещё на станции Ключарёво, ибо он должен [15] первым войти к артельщикам. Главные силы были, конечно, у вагона с деньгами. Вл. Алексеев, Т. Шаширин, Вася Мясников и я должны навалить шпалы на рельсы, после того, как поезд остановится. До остановки наваливать шпалы было нельзя, так как этим можно было вызвать крушение, а значит и ненужные жертвы. Не класть шпалы тоже было нельзя. Машинист мог накачать воздух и пойти, тем более, что кран после спуска воздуха Мячин должен был оставить. Вот встали все на места. Слышно на Деме свисток. Поезд идёт. Ближе… Ближе… Видны уже огни, но поезд идёт полным ходом, мы в недоуменьи, почему поезд идёт полным ходом? Помню, Иван Кадомцев хотел уже бросить бомбу - так был ошеломлён, но возле нас на полном ходу соскакивает М. Кадомцев, а перед этим на ходу же громко крикнул: "Отставить". Поезд прошёл, мы все сбежались в кучу. В чём дело? Почему сорвалось дело? Михаил сообщил, что артельщиков на этом поезде нет. Утром получили телеграмму из Самары, что артельщики случайно задержались и выехали со следующим поездом того же номера. Пожалуй, это было к лучшему. Мы собрались после ухода поезда на полянке и обсудили все наши недостатки в подготовке. С"ели колбасу и пошли домой, надо сказать правду, все очень весело и как-то радостно возвращались домой, как будто избавились от какой-то большой опасности. Все оживлённо и очень весело говорили, смеялись друг над другом. Но пришла и другая ночь. Снова мы пошли на старое место. Встали все по местам. Вот слышно поезд идёт, близко, огни хорошо видно, вдруг поезд стал замедлять ход, тише, тише [16] и встал. Но встал далеко, за версту от назначенного места. Мы немного подождали, но потом поднялась стрельба. Машинист стал беспрерывно давать тревожные свистки, и мы, не дожидаясь больше, побежали к поезду. Не сообразив, что мы бежим, освещённые тремя фонарями паровоза, и что в нас стреляют солдаты, мы удивляемся, откуда летят к нам, повизгивая, пули - сбежали с рельс и побежали по боковым дорожкам. Добежали до паровоза, нам кричат: "Беги под откос". Мы сбежали. Вл.Алексеев, наш старший, оставил меня на тропке с бомбой на случай, если будет поезду помощь из города, сам с остальными побежал к паровозу. Огонь скоро погас, но стрельба долго ещё не прекращалась. Я всё сижу и жду сигнала. Вдруг смотрю, кто-то идёт мимо и кряхтит. Правда, идёт в сторону и от наших, но мне почудилось, что идёт с деньгами артельщик, ибо замелькал мешок за плечами. Я крикнул: "Кто идёт?" - приготовляя "Смитт". Оказалось, шёл Вл. Алексеев к лошадям и нёс мешок с серебром. Дело в том, что лошади должны были остановиться против нас, т.е. паровоза, но так как поезд не дошёл много, лошади стояли далеко. Алексеев пошёл к ним, чтобы на них об"ехать лес и под"ехать к поезду с другого пути, по пути же, как потом оказалось, он понёс мешок с серебром. Когда он пришёл, кучер-дружинник Ильин Иван уехал сам, не дожидаясь распоряжения. Долго плутал и чуть нашел место, чтобы под"ехать к деньгам, но не под"ехал, остановившись за лесом и болотом. Вл. Алексеев прошёл мимо и сказал, что вышло не совсем удачно, велел мне сидеть до сигнала. Я спросил: "Все ли живы?" - "Все." - "Взяты ли деньги?" - "Взяты". Ответив мне на оба вопроса, он ушёл в лес. Наступила мёртвая тишина. Поезд весь в темноте мне был чуть виден и молчал, как большой гроб. Кругом ни звука, ни стона, а время шло значительно больше, чем мы желали, стала заниматься уже заря. В городе свистки паровоза и стрельбу, конечно, слышали, знают, что везут в этом поезде большие деньги, что этот поезд с Демы вышел и ст. Уфа [17] подняла даже семафор, значит с минуты на минуту надо было ждать и по дороге из города, и по полотну жел.дороги помощи. Обо всём этом я думал, сидя в лесу один со Смиттом и бомбой в руках. И не знаю, что бы было, если бы я досидел до жандармов. Бомба вряд ли бы взорвалась, т.к. она была самодельная, и даже при пробах они далеко не все взрывались. А тут, вгорячах бросил бы и в лучшем случае зашиб бы пузо жандарму. Но самого, конечно, как курёнка подстрелили бы, ибо я не убежал бы. Нельзя было убежать, я охранял дело и товарищей. Это я твёрдо знал, думая о встрече с жандармами. Но вот, наконец, слышу свисток. Иду в том направлении. Все в сборе, я подошёл последний. Очень все оживлены, хотя недовольны, что медь и серебро пришлось бросить, и что вообще операция прошла не совсем удачно. Но сделав перекличку, спросив кто не ранен ли, дав всем закусить, Иван Кадомцев дал распоряжение итти по домам, отложив обсуждение операции до общего собрания участников. Мы пошли по заранее установленным маршрутам, но только что отошли от поезда, как от ж.д. моста поднялась частая ружейная стрельба. Мы пошли дорогой, идущей параллельно линии, навстречу стрелявшим. Но так как мы скрыты были густым лесом, то пули или перелетали через нас или не долетали, застревая в лесной чащё. Жандармы, оказывается, как потом мы узнали, шли по полотну к поезду и стреляли из винтовок на обе стороны наугад. Запоздали они потому, что дело было ночью, и быстро не удалось организовать отряд. Их стрельба вреда нам не причинила, но маршрут мы вынуждены были изменить. Решили так: кому на работу не итти, те пошли вниз по Белой, на перевоз "Вавиловский", а кому итти на работу, пошли прямо к Белой. Нас рабочих в этой группе было человек 5. Подошли к Белой, как на грех ни одноq лодки не вbдно. К бакенщику итти всё [18] равно, что к жандарму. Он слышал стрельбу и, увидев нас, сейчас же наведёт на наш след жандармов, которые без сомнения будут его допрашивать и допрашивать крепко. К счастью, мы набрели на маленькую лодчёнку. Посмотрели, в ней вода… Вылили, нашли доску вместо весла и поехали. Оказалось, что лодка течёт, а отчерпывать нечем, но мы выросли на реке Белой, умели все плавать и не боялись, если лодка не дотянет до берега. Но она дотянула. Только сидела глубоко в воде, а берег был отлогий и она до берега не дошла. Пришлось итти по колено в воде. Пришли домой уже утром. Немного отдохнули и пошли на работу. Ушли все хорошо, никого не арестовали.
Ух, какой был шум в Уфе на другой день. Все газеты кричали о неслыханной дерзости, и том, что нападающих было 50 человек хорошо вооружённых. На заводе Киснемского, где я работал, в обед рабочие очень оживлённо обсуждали это событие, а так как этот завод был под влиянием эсеров, и нас большевиков было там мало, совсем беспартийных там ни одного не было - разговоры шли поэтому не так, как на улице. Здесь прямо задавали вопрос: "Кто это сделал? Быть не может, чтобы это сделало б.о. большевиков". Им в голову не приходило, что рядом с ними сидит помощник слесаря - участник этого громкого дела.
Через некоторое время было у нас собрание участников экса, это собрание происходило в г. Уфе, не помню, в чьей квартире недалеко от центра города. Иван Кадомцев доложил его подробности. Оказалось следующее, насколько я сейчас припоминаю: во-первых, К.Мячин и тут сплошал. Он с перепугу остановил поезд раньше времени - из-за этого мы чуть сами не погибли и очень много потеряли денег. Так как поезд был [19] остановлен рано, лошади не могли близко подойти, люди были не на местах, и пришлось бросить не только серебро и медь, но золото. Взяли только одни бумажные деньги в сумме 153 тысячи рублей вместо 250, которые везли артельщики. Одного серебра осталось по газетным сведениям 26 тыс. рублей, а сколько его было растолкано за обшлага шинелей и карманам синих штанов жандармов. Золота совсем не нашли, хотя мы его не взяли. Исчезло. Вот что наделал этот злополучный Мячин. Между прочим, он при эксе на раз"езде "Воронки" весной 1906 года совсем не остановил поезд. Пропустил его в Уфу. Струсил. Потом плакал. Просил прощения. Второй также остановил и тоже не совсем удачно. И тут в третий раз сорвал дело наполовину и нас чуть не погубил. Этот Мячин был удивительный тип. Он казался очень смелым, но на деле показывал обратное. Когда остановился поезд, на месте был только один Кадомцев М. Остальные подбежали после. Михаил Кадомцев сразу же пошел в вагон к артельщикам, как полагалось по плану. Его остановил солдат. Кадомцев отпарировал браунингом штык солдата и, выстрелив в горло, убил его наповал. Вошёл к артельщикам, не подозревая, что он один и что свои были далеко в момент остановки поезда. Но артельщики, хотя и были вооружены, сдались, перепугавшись неожиданным вторжением человека в полумаске. В это время прибежал Иван Кадомцев и другие. Взяли деньги. Но вот, что удивительно. Одновременно, когда брали деньги, солдаты, их было 10 человек, вышли на насыпь и пока были патроны, стреляли в лес, не видя нападавших. Наши стреляли в них и в машиниста, чтобы не давал свистки. Наконец, все солдаты были ранены и выбыли из строя. При чём, частью притаившись, раненые лежали у вагонов, частью уползли в вагон. Машинисту [20] в паровоз М. Кадомцев бросил бомбу и он замолчал. Поезд был полон пассажиров. Сначала было, пассажиры полезли смотреть в окна, но Иван Кадомцев крикнул, чтобы все сели по местам, - все скрылись. А когда поднялась стрельба, то по рассказам пассажиров, как потом писали газеты, очень многие легли на пол, залезли под лавку. Между прочим, один дед был так напуган, что его из-под лавки потом уже жандармы вытащили.
На этом собрании подробно были разобраны все положительные и отрицательные стороны экса. Ставилось в пример как опыт всё хорошее: находчивость, быстрота ориентировки и приспособленность к обстановке в момент действия и т.д. и решительно осуждались отрицательные моменты. Больше всех досталось опять Мячину.
За это дело ни один из боевиков не пострадал. Несмотря на все старания жандармов начальника сыскного отделения Ошурко, судить нас не удалось.
Вот в общих чертах то, что осталось у меня в памяти от этой экспроприации.
Деньги в сумме 153.400 р., взятые на этой экспроприации, как известно из партийной литературы и из отдельных воспоминаний, пошли на партийные нужды. В частности 25.000 руб. было ассигновано на организацию Лондонского с"езда, 10.000 руб. на издание газеты "Казарма" в Ленинграде и т.д. Все деньги расходовались под строгим контролем партии. [21]
Экспроприация браунингов в 1907 г. в г. Уфе.
Та же уфимская боевая организация большевиков, о которой сказано в начале рассказа о демской экспроприации, летом в 1907 году произвела экспроприацию браунингов из Уфимского казённого винного склада №1. Надо сказать, что у нас был лозунг: "Вооружайся сам и вооружай рабочих за счёт оружейных складов врага - самодержавия". Но и тут мы шли на экс не только за оружием, но, как нам об"яснили, и в порядке учёбы, в порядке приобретения боевого опыта. Хотя оружие, да еще такое, как браунинги, нам тоже было нужно. Мы их до этого покупали в Бельгии. А тут представилась возможность вооружить дружины бесплатно, в порядке учёбы.
Это было в Уфе в 1907 году в июне месяце. Как работавшему раньше на этом заводе и имеющему связь с рабочими завода, мне удалось узнать, что на казённый винный склад пришли из Бельгии 4 ящика новых браунингов в кобуре, с обоймами и патронами. На этом заводе я с 1903 г. по 1906 г. работал. Там у меня был хороший приятель - приказчик ЕВДОКИМОВ. На его обязанности было принимать и отправлять грузы казённого винного склада и ректификационного завода №1. И вот летом, он мне сообщает, что к ним пришли 4 ящика браунингов для вооружения продавцов казённых винных лавок. Сказал мне, где они лежат, в какой упаковке. Как член боевой организации я сейчас же сообщил об этом пом.нач. дружины Вл. Алексееву. Обсудили и решили эти браунинги взять. Я как знающий расположение завода начертил план, указал точку, где лежат ящики с браунингами, провёл к ним пунктиром дорогу и по этому [22] плану пошли ночью. Евдокимов мне сказал, что один ящик стоит в конторе, а 3 в кладовой. Кладовая находилась недалеко от задних ворот, а контора от парадного в"езда во двор. Мы поэтому разделились на 2 отряда. Первый отряд под предводительством К.Мячина (нелегальная фамилия его - Яковлев), в составе насколько я помню, Густомесова Вл., Мыльникова Игн., Волкова П., Гр.Андреева и др. и второй отряд под предводительством Вл.Алексеева в составе: Ф.Новосёлова, Т. Шаширина и И. Павлова. Первый отряд пошёл к задним воротам с лошадью, а мы с парадного хода. По сигналу мы перелезли через забор (т.к. сторож нас не пустил), у сторожа оставили Т. Шаширина, а сами пришли к конторе. Навстречу нам, на шум со сторожем, вышел из квартиры, которая была рядом с конторой, пом. зав. винным складом Соболев М.И. Мы ему сказали, чтобы он молчал, что мы его не тронем, но за ним вышла его жена и, увидев нас в масках, закричала. А когда Соболев увидел блеснувший в темноте кинжал в руках Вл.Алексеева, то он тоже заорал. Ночь была тихая и их крик далеко было слышно; хорошо, что было 2 часа ночи и все только что крепко заснули.
Между прочим надо сказать, что в 2 часа ночи мы пришли опять таки неслучайно. Наши руководители, главным образом, Э.Кадомцев, нам предлагали всякий ночной экс в городе производить именно в 2 часа, когда люди, только что заснув, спят особенно крепко. Даже эта, как будто мелочь была учтена. Настолько каждый шаг наш был продуман, что все мелочи были всегда учтены. [23]
Мы Соболева взяли за руки и стали успокаивать, но он упал на землю и стал благим матом орать на весь завод. Я взял платок и засунул ему в рот, но он его выплюнул и продолжал кричать. В один из промежутков, когда он замолчал, мы услышали сигналы к сбору и, хоть своей задачи не выполнили, всё же Алексеев дал команду уходить. Мы выбежали на улицу и присоединились к отряду. Там дело прошло глаже. Когда боевики вошли во двор, к ним вошел сторож Маклаков, он был свой, сын его был эсер, сам он был хоть и беспартийный, но красный. Он молча согласился сидеть в будке без охраны. Потом зашли в мастерскую и там арестовали дежурного машиниста, он был эсер, сидел покорно под арестом. Тем временем Мячин и другие подошли к кладовой, сбили замок, вошли в кладовую, по моему описанию узнали ящики с браунингами. Забрали их и уже возле подводы один на пробу вскрыли. Там оказались новенькие воронёные браунинги с двумя обоймами и кобурой, и с большим запасом патронов. После этого дали нам сигнал к сбору. Всего мы взяли 3 ящика, в которых оказалось 96 браунингов и 7,5 тыс. патронов.
На другой же день Евдокимов, похвалив нас за выполнение операции, сказал, что четвёртый ящик он тоже из конторы отнёс в кладовую, но предусмотрительно снял с него верхнюю упаковку (рогожу). Это он сделал, по его словам, для того, чтобы отвести от себя подозрение. Выходит, что мы зря возились с Соболевым. Браунингов в конторе не было. Хоть я и ругал Евдокимова тогда, но может быть он был прав. Он был совершенно вне подозрения и чуть ли не до революции служил на этом заводе. [24]
После нашего ухода администрация завода не могла понять, в чём дело. Позвонили в полицию и сообщили, что на завод нападают люди в масках, но в конторе и на заводе не были. Кладовая же была в стороне, было темно, и ночью никто не разобрал, где были наши боевики. Полиция не пошла до утра на завод. Утром ей сообщили, что кто-то видел, как таскали дрова. Но когда подошли к кладовой и увидели её открытой, заведующий понял, что взяли и, говорят, чуть не умер на месте от досады.
Там было добыто 96 браунингов. По тому времени цифра большая, она дала нам возможность хорошо вооружить свою дружину, которая сыграла большую роль в революционном движении на Урале.
Несмотря на то, что в дружине были потом провокаторы, дело это не удалось охранке открыть, и по этому делу никто привлечен не был.
Браунинги увезли в город и сдали "Ольге" (Казаринова), которая их уж и прятала. Между прочим, эта "Ольга", насколько я помню, была единственной женщиной в нашей боевой дружине. После экса мы также подробно обсуждали (в лесу близ раз"езда "Воронки") все моменты экса: его положительные стороны, и отрицательные. Насколько помню, Вл. Алексееву попало за то, что он свою задачу не выполнил, провозившись с Соболевым. Надо было присоединить и его к сторожу, которого обезоружил и охранял Тим. Шаширин, а остальным идти в контору. Алексеев растерялся и этого не сделал. [25]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.448.Л.9-25.
Оно, может быть, по нынешним временам и рискованно такое публиковать, тем не менее, история поучительная.
Павлов Иван Петрович. 1947 год
"ДЕМА"
Как известно, уже в 1905 г. В.И. Ленин уделял очень большое внимание вопросу организации боевых дружин, которые в момент вооружённого восстания могли бы взять в свои руки военное руководство восстанием. С этой целью тов. Ленин давал директиву на места о том, чтобы, во-первых, дружины немедленно организовывались, во-вторых, что они не сидели без дела, а вели бы практическую боевую работу и тем самым закалялись бы на боевой работе. Например, 16 октября 1905г. он писал Петербургскому боевому комитету: "Идите к молодёжи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов и у рабочих особенно"… (Ленин, т.8, стр. 325-326).
В другом месте В.И. Ленин уже говорит с задачах "отрядов революционной армии". Пишет: "...Затем к подготовительным работам относятся немедленные распознавательные разведочные работы: "Узнавать планы тюрем" и т.д. (см. собр. соч. Ленина, 3 изд., т.8, стр.328).
В том же письме немного выше он писал: "К подготовительным относится раздобывание всякого оружия и всяких снарядов" и т.д.
В общем, уже тогда, до всеобщей стачки, до Московского вооруженного восстания Ленин тщательно занимался во всех подробностях, в мельчайших деталях боевым делом партии, вопросом подготовки боевых кадров партии. После 1905 года, после вооружённого восстания в Москве и других городах (декабрьское восстание), как известно, вопрос о боевых организациях был Лениным поставлен более широко вплоть до обсуждения его на с"ездах партии: 3 и 4-м. [9]
Как выполнял директивы Ленина Уральский Областной комитет партии и Уфимская боевая организация.
В 1906 году в г. Уфе, входившей тогда в Уральскую организацию РСДРП(б), массовое революционное движение стояло на высоком уровне. В партии шла большая оживленная работа среди рабочих из Уфы и среди учащихся ср. учебных заведений. Массовки в лесу устраивались каждое воскресенье, но власти, оправившись после 1905 года, начали уже проявлять большую активность в борьбе с революционным движением, и поэтому надо было тщательно охранять боевыми отрядами каждую массовку, каждое собрание на нелегальной квартире в городе.
Кроме того, согласно директивы Ленина, Уральский Областной партийный комитет большевиков энергично вёл подготовку к вооружённому восстанию. Боевая работа поэтому в Уфе велась также очень энергично. К моменту, который я хочу описать, т. е. к 21 сентября 1906 г. боевая дружина была уже хорошо укомплектована, обучена, вооружена, побывавшая в боевых операциях. Создана же она была ещё в конце 1905 г. представителем Обл. к-та и боевого центра при ЦК, [по кличке] "Лука", Эразмом Кадомцевым (бывший офицер царской армии, член ВКП(б) с 1901 г.).
Эразм Кадомцев, как я помню, был основным боевым организатором боевой организации в Уфе. Настойчивый, последовательный марксист-ленинец, в своих занятиях с нами он воспитывал нас не только как боевиков, но постоянно внушал нам, что мы рабочие, являемся в боевой организации представителями основного класса - пролетариата, который только и может встать во главе революции, руководить ею. Он внушал нам, что [10] поэтому мы как боевики должны пройти боевую школу и в теории, и на практике боевых выступлений, с тем, чтобы в момент вооружённого восстания встать во главе отрядов рабочих дружин в качестве пролетарских инструкторов-офицеров. Сверх тех политических занятий, которые вели с нами "Базар" (Накаряков) и "Алексеевна" (фамилии не помню), Э.Кадомцев часто также занимался с нами по политэкономии, ком. манифесту Маркса-Энгельса, Эрфуртской программе и т.д.
Являясь совершенно сырым материалом тогда рабочей молодежью политически неграмотной и малограмотной вообще, - мы благодаря этим занятиям основное всё же усвоили хорошо: т.е. 1) что мы являемся представителями рабочего класса, которому "нечего терять кроме своих цепей". 2) Что только путем вооруженного восстания можем свергнуть самодержавие и капитал. 3) Что мы, защищая и борясь за победу своего класса, должны полностью и безоговорочно пожертвовать собой, своей личной жизнью и делать то, что заставит делать партия, которая стоит во главе рабочего класса. Так мы понимали своим нутром наше назначение тогда под влиянием тех бесед в кружках, которые вели указанные выше товарищи.
Крупную роль в организации боевых дружин в Уфе и на Урале сыграли и братья Э. Кадомцева Михаил и Иван. Оба беззаветно храбрые, смелые, энергичные, они вкладывали в наше боевое дело всю душу и всегда во всех наших боевых делах были во главе отряда, на самых ответственных участках.
Оба они погибли на боевом посту в 1918 году: Иван проводил партработу в затоне зимой, шёл пешком домой в пургу, [11] простудился и умер от воспаления легких. Михаил, будучи командующим Самаркандским фронтом против чехов, бросившись первым в атаку на чехов, был убит, попав под пулемётный огонь, он погиб, как герой, каким я знал его и в 1906 году.
Надо сказать, что братья Кадомцевы, потом "Назар" (после Луки) вложили в дело организации дружины столько энергии, внимания, любви, что к концу года довели дружину буквально до совершенства, согласно тем условиям. Глубоко продумана была каждая мелочь. Например, конспирация была поставлена так тщательно, что лозунг, проводимый Кадомцевым: "Говори не то, что можно, а что нужно", - свято почитается нами и посейчас.
Благодаря строгой, жёсткой конспирации, введённой Кадомцевыми, ни одно наше боевое выступление не было открыто. Буквально ни одно. А у нас боевых выступлений было побольше десятка.
Кадомцев учил нас и тактике гражданской войны, при чём по директиве Ленина он боевые выступления проводил как практическое занятие.
Каждый экс под руководством самого Э.Кадомцева или Ив. Кадомцева тщательно продумывался. Весь план состоял из 3-х элементов: 1) Тщательная подготовка, 2) Экс, и 3) ликвидация следов предприятия. При чём, нам показывалось на примере и внушалось тщательно, что самое важное не экс, а подготовка к нему и скрытие следов. Самым простым считался экс.
Учил Кадомцев нас и тому, как держаться с жандармами при арестах. Эта наука нам многим потом очень помогла. [12]
В 1906 году к осени, как я говорил выше, наша боевая организация в Уфе состояла из трёх дружин. В 1-ю входили: 1) Представитель Обл. к-та партии; 2)Совет организации, 3) Штаб её, 4) Начальники отрядов, во 2-ю ответственный действующий состав, участвующий в боевых операциях и одновременно этот состав был инструкторский. У каждого члена второй дружины был пяток или десяток членов партии, которых боевик обучал владеть оружием, правилам уличного боя, партизанской войне, о необходимости вооруженного восстания. Я, напр., имел пяток. 3-я дружина состояла из тех, кто был в пятках и десятках. Через 3 дружину мы держали непосредственную связь с рабочей массой. Кроме того, что рабочие сами, мы, конечно, непосредственно были связаны с рабочими ж.д. мастерских, депо и проч.заводов.
Таковы в общих чертах условия, при которых мы совершали эксы в 1906 и 1907 гг., участником которых я являлся и о которых я хочу рассказать здесь, рассказать о том, как же мы учились воевать за дело рабочего класса.
Начну с экспроприации на раз"езде и "Дема" возле Уфы, которая была совершена нами 21 сентября 1906 г.
Это раз"езд в нескольких километрах от гор. Уфы, за железнодорожными мостами. Раз"езд, каких тысячи, и ничего из себя не представляет. Кругом лес, болота. Но для меня этот раз"езд имеет настолько огромное значение, что до смерти его не забуду. С раз"ездом "Дема" не только связано у меня воспоминание, больше того, событие на разъезде "Дема" было моим боевым крещением, только, что вступившего в боевую дружину новичка, и как бы началом моей работы в партии большевиков. [13]
К моменту моего вступления в боевую организацию, она имела уже опыт боевых выступлений, и как говорится, "нюхала уже порох". Меня, однако, сразу приняли во 2-ю дружину. Во-первых, потому, что я с 1905 года активно участвовал в разбрасывании листовок, аккуратно посещал все массовки, даже был как бы потерпевшим за свою революционную работу, и во-вторых, за меня поручились два дружинника второй дружины, рабочие жел.дор. мастерских - Фёдор Новосёлов и Илья Кокорев. Оба они в деятельности дружины показали себя преданными и отважными людьми. Мне было тогда 16½ лет. По уставу в партию можно было вступить только в 18 лет. Мы прибавили год, сказав, что мне 17½, и меня приняли… Каюсь теперь, обманул я тогда партию. Правда, в дружине старых не было, всё была молодежь.
Было известно, что рабочие Уфимского узла получают зарплату от артельщиков, приезжающих с этой целью из Самары - Правления Дороги. Ездили они с охраной вооружённых солдат. Это тоже было известно. Решено было напасть на поезд с артельщиками и взять эти деньги. Надо было: 1) выяснить, когда и с каким поездом поедут артельщики, 2) сколько повезут денег, 3) сколько и какая охрана. Всё это узнали и стали готовиться. Подобрали для этой цели 18 человек. Надо заметить, что из всех 18-ти человек самый старший был Иван Кадомцев, которому было тогда 22 года. Остальные все были моложе. Это обстоятельство я хорошо запомнил, т.к. не раз об этом у нас говорилось по разным поводам и причинам. Начальником был Иван Кадомцев. Он рассказал о предстоящем эксе, о его опасности, так как будут солдаты с винтовками и вооружённые артельщики и кроме того полон поезд пассажиров, а нас молодёжи [14] всего 18 человек. Он прямо поставил вопрос, резко: "Кто боится - не ходи". Меня как новичка, он несколько раз спросил: не боюсь ли я? "Если не надеешься на себя - не ходи, побудь в дружине так, поучись с нами". Но я храбро ответил: "Иду с вами." Расставили людей, рассказали обязанности каждого и пошли на экс. Было это в конце лета 1906 г., но было ещё очень тепло. Помню, солнечный день подходил к концу, когда я вышел из дома и пошёл по линии железной дороги к жел.дорожному мосту. Взглянул на дом, на братишек, на мать и так их стало жаль, так захотелось не ходить. Шёл и думал: "Ведь может в последний раз взглянул я на них, может быть, завтра утром я буду уже на том свете, может быть, и солнце вижу в последний раз". Надо сознаться, чуть не ревел я от таких дум. А всё же шёл. Ноги как будто сами шли туда, помимо моей воли. Я очень хорошо помню этот момент моей жизни. Но если бы тут подошёл Иван Кадомцев и сказал: "Вернись, если хочешь", - я бы всё же не вернулся, а пошел бы ними. Почему? Потому, что я пролетарий, которому нечего терять, кроме цепей, а приобрести он может весь мир, потому, что самодержавие и капитализм в целом можно свергнуть только вооружённой рукой рабочего. Стало быть, надо учиться воевать с оружием в руках. И я шёл и учиться, и воевать.
Пришли и встали все по местам. Теперь уже я не помню точно, кто где стоял. Помню только, что поезд должен был остановить Константин Мячин, Михаил Кадомцев должен был сесть в поезд ещё на станции Ключарёво, ибо он должен [15] первым войти к артельщикам. Главные силы были, конечно, у вагона с деньгами. Вл. Алексеев, Т. Шаширин, Вася Мясников и я должны навалить шпалы на рельсы, после того, как поезд остановится. До остановки наваливать шпалы было нельзя, так как этим можно было вызвать крушение, а значит и ненужные жертвы. Не класть шпалы тоже было нельзя. Машинист мог накачать воздух и пойти, тем более, что кран после спуска воздуха Мячин должен был оставить. Вот встали все на места. Слышно на Деме свисток. Поезд идёт. Ближе… Ближе… Видны уже огни, но поезд идёт полным ходом, мы в недоуменьи, почему поезд идёт полным ходом? Помню, Иван Кадомцев хотел уже бросить бомбу - так был ошеломлён, но возле нас на полном ходу соскакивает М. Кадомцев, а перед этим на ходу же громко крикнул: "Отставить". Поезд прошёл, мы все сбежались в кучу. В чём дело? Почему сорвалось дело? Михаил сообщил, что артельщиков на этом поезде нет. Утром получили телеграмму из Самары, что артельщики случайно задержались и выехали со следующим поездом того же номера. Пожалуй, это было к лучшему. Мы собрались после ухода поезда на полянке и обсудили все наши недостатки в подготовке. С"ели колбасу и пошли домой, надо сказать правду, все очень весело и как-то радостно возвращались домой, как будто избавились от какой-то большой опасности. Все оживлённо и очень весело говорили, смеялись друг над другом. Но пришла и другая ночь. Снова мы пошли на старое место. Встали все по местам. Вот слышно поезд идёт, близко, огни хорошо видно, вдруг поезд стал замедлять ход, тише, тише [16] и встал. Но встал далеко, за версту от назначенного места. Мы немного подождали, но потом поднялась стрельба. Машинист стал беспрерывно давать тревожные свистки, и мы, не дожидаясь больше, побежали к поезду. Не сообразив, что мы бежим, освещённые тремя фонарями паровоза, и что в нас стреляют солдаты, мы удивляемся, откуда летят к нам, повизгивая, пули - сбежали с рельс и побежали по боковым дорожкам. Добежали до паровоза, нам кричат: "Беги под откос". Мы сбежали. Вл.Алексеев, наш старший, оставил меня на тропке с бомбой на случай, если будет поезду помощь из города, сам с остальными побежал к паровозу. Огонь скоро погас, но стрельба долго ещё не прекращалась. Я всё сижу и жду сигнала. Вдруг смотрю, кто-то идёт мимо и кряхтит. Правда, идёт в сторону и от наших, но мне почудилось, что идёт с деньгами артельщик, ибо замелькал мешок за плечами. Я крикнул: "Кто идёт?" - приготовляя "Смитт". Оказалось, шёл Вл. Алексеев к лошадям и нёс мешок с серебром. Дело в том, что лошади должны были остановиться против нас, т.е. паровоза, но так как поезд не дошёл много, лошади стояли далеко. Алексеев пошёл к ним, чтобы на них об"ехать лес и под"ехать к поезду с другого пути, по пути же, как потом оказалось, он понёс мешок с серебром. Когда он пришёл, кучер-дружинник Ильин Иван уехал сам, не дожидаясь распоряжения. Долго плутал и чуть нашел место, чтобы под"ехать к деньгам, но не под"ехал, остановившись за лесом и болотом. Вл. Алексеев прошёл мимо и сказал, что вышло не совсем удачно, велел мне сидеть до сигнала. Я спросил: "Все ли живы?" - "Все." - "Взяты ли деньги?" - "Взяты". Ответив мне на оба вопроса, он ушёл в лес. Наступила мёртвая тишина. Поезд весь в темноте мне был чуть виден и молчал, как большой гроб. Кругом ни звука, ни стона, а время шло значительно больше, чем мы желали, стала заниматься уже заря. В городе свистки паровоза и стрельбу, конечно, слышали, знают, что везут в этом поезде большие деньги, что этот поезд с Демы вышел и ст. Уфа [17] подняла даже семафор, значит с минуты на минуту надо было ждать и по дороге из города, и по полотну жел.дороги помощи. Обо всём этом я думал, сидя в лесу один со Смиттом и бомбой в руках. И не знаю, что бы было, если бы я досидел до жандармов. Бомба вряд ли бы взорвалась, т.к. она была самодельная, и даже при пробах они далеко не все взрывались. А тут, вгорячах бросил бы и в лучшем случае зашиб бы пузо жандарму. Но самого, конечно, как курёнка подстрелили бы, ибо я не убежал бы. Нельзя было убежать, я охранял дело и товарищей. Это я твёрдо знал, думая о встрече с жандармами. Но вот, наконец, слышу свисток. Иду в том направлении. Все в сборе, я подошёл последний. Очень все оживлены, хотя недовольны, что медь и серебро пришлось бросить, и что вообще операция прошла не совсем удачно. Но сделав перекличку, спросив кто не ранен ли, дав всем закусить, Иван Кадомцев дал распоряжение итти по домам, отложив обсуждение операции до общего собрания участников. Мы пошли по заранее установленным маршрутам, но только что отошли от поезда, как от ж.д. моста поднялась частая ружейная стрельба. Мы пошли дорогой, идущей параллельно линии, навстречу стрелявшим. Но так как мы скрыты были густым лесом, то пули или перелетали через нас или не долетали, застревая в лесной чащё. Жандармы, оказывается, как потом мы узнали, шли по полотну к поезду и стреляли из винтовок на обе стороны наугад. Запоздали они потому, что дело было ночью, и быстро не удалось организовать отряд. Их стрельба вреда нам не причинила, но маршрут мы вынуждены были изменить. Решили так: кому на работу не итти, те пошли вниз по Белой, на перевоз "Вавиловский", а кому итти на работу, пошли прямо к Белой. Нас рабочих в этой группе было человек 5. Подошли к Белой, как на грех ни одноq лодки не вbдно. К бакенщику итти всё [18] равно, что к жандарму. Он слышал стрельбу и, увидев нас, сейчас же наведёт на наш след жандармов, которые без сомнения будут его допрашивать и допрашивать крепко. К счастью, мы набрели на маленькую лодчёнку. Посмотрели, в ней вода… Вылили, нашли доску вместо весла и поехали. Оказалось, что лодка течёт, а отчерпывать нечем, но мы выросли на реке Белой, умели все плавать и не боялись, если лодка не дотянет до берега. Но она дотянула. Только сидела глубоко в воде, а берег был отлогий и она до берега не дошла. Пришлось итти по колено в воде. Пришли домой уже утром. Немного отдохнули и пошли на работу. Ушли все хорошо, никого не арестовали.
Ух, какой был шум в Уфе на другой день. Все газеты кричали о неслыханной дерзости, и том, что нападающих было 50 человек хорошо вооружённых. На заводе Киснемского, где я работал, в обед рабочие очень оживлённо обсуждали это событие, а так как этот завод был под влиянием эсеров, и нас большевиков было там мало, совсем беспартийных там ни одного не было - разговоры шли поэтому не так, как на улице. Здесь прямо задавали вопрос: "Кто это сделал? Быть не может, чтобы это сделало б.о. большевиков". Им в голову не приходило, что рядом с ними сидит помощник слесаря - участник этого громкого дела.
Через некоторое время было у нас собрание участников экса, это собрание происходило в г. Уфе, не помню, в чьей квартире недалеко от центра города. Иван Кадомцев доложил его подробности. Оказалось следующее, насколько я сейчас припоминаю: во-первых, К.Мячин и тут сплошал. Он с перепугу остановил поезд раньше времени - из-за этого мы чуть сами не погибли и очень много потеряли денег. Так как поезд был [19] остановлен рано, лошади не могли близко подойти, люди были не на местах, и пришлось бросить не только серебро и медь, но золото. Взяли только одни бумажные деньги в сумме 153 тысячи рублей вместо 250, которые везли артельщики. Одного серебра осталось по газетным сведениям 26 тыс. рублей, а сколько его было растолкано за обшлага шинелей и карманам синих штанов жандармов. Золота совсем не нашли, хотя мы его не взяли. Исчезло. Вот что наделал этот злополучный Мячин. Между прочим, он при эксе на раз"езде "Воронки" весной 1906 года совсем не остановил поезд. Пропустил его в Уфу. Струсил. Потом плакал. Просил прощения. Второй также остановил и тоже не совсем удачно. И тут в третий раз сорвал дело наполовину и нас чуть не погубил. Этот Мячин был удивительный тип. Он казался очень смелым, но на деле показывал обратное. Когда остановился поезд, на месте был только один Кадомцев М. Остальные подбежали после. Михаил Кадомцев сразу же пошел в вагон к артельщикам, как полагалось по плану. Его остановил солдат. Кадомцев отпарировал браунингом штык солдата и, выстрелив в горло, убил его наповал. Вошёл к артельщикам, не подозревая, что он один и что свои были далеко в момент остановки поезда. Но артельщики, хотя и были вооружены, сдались, перепугавшись неожиданным вторжением человека в полумаске. В это время прибежал Иван Кадомцев и другие. Взяли деньги. Но вот, что удивительно. Одновременно, когда брали деньги, солдаты, их было 10 человек, вышли на насыпь и пока были патроны, стреляли в лес, не видя нападавших. Наши стреляли в них и в машиниста, чтобы не давал свистки. Наконец, все солдаты были ранены и выбыли из строя. При чём, частью притаившись, раненые лежали у вагонов, частью уползли в вагон. Машинисту [20] в паровоз М. Кадомцев бросил бомбу и он замолчал. Поезд был полон пассажиров. Сначала было, пассажиры полезли смотреть в окна, но Иван Кадомцев крикнул, чтобы все сели по местам, - все скрылись. А когда поднялась стрельба, то по рассказам пассажиров, как потом писали газеты, очень многие легли на пол, залезли под лавку. Между прочим, один дед был так напуган, что его из-под лавки потом уже жандармы вытащили.
На этом собрании подробно были разобраны все положительные и отрицательные стороны экса. Ставилось в пример как опыт всё хорошее: находчивость, быстрота ориентировки и приспособленность к обстановке в момент действия и т.д. и решительно осуждались отрицательные моменты. Больше всех досталось опять Мячину.
За это дело ни один из боевиков не пострадал. Несмотря на все старания жандармов начальника сыскного отделения Ошурко, судить нас не удалось.
Вот в общих чертах то, что осталось у меня в памяти от этой экспроприации.
Деньги в сумме 153.400 р., взятые на этой экспроприации, как известно из партийной литературы и из отдельных воспоминаний, пошли на партийные нужды. В частности 25.000 руб. было ассигновано на организацию Лондонского с"езда, 10.000 руб. на издание газеты "Казарма" в Ленинграде и т.д. Все деньги расходовались под строгим контролем партии. [21]
Экспроприация браунингов в 1907 г. в г. Уфе.
Та же уфимская боевая организация большевиков, о которой сказано в начале рассказа о демской экспроприации, летом в 1907 году произвела экспроприацию браунингов из Уфимского казённого винного склада №1. Надо сказать, что у нас был лозунг: "Вооружайся сам и вооружай рабочих за счёт оружейных складов врага - самодержавия". Но и тут мы шли на экс не только за оружием, но, как нам об"яснили, и в порядке учёбы, в порядке приобретения боевого опыта. Хотя оружие, да еще такое, как браунинги, нам тоже было нужно. Мы их до этого покупали в Бельгии. А тут представилась возможность вооружить дружины бесплатно, в порядке учёбы.
Это было в Уфе в 1907 году в июне месяце. Как работавшему раньше на этом заводе и имеющему связь с рабочими завода, мне удалось узнать, что на казённый винный склад пришли из Бельгии 4 ящика новых браунингов в кобуре, с обоймами и патронами. На этом заводе я с 1903 г. по 1906 г. работал. Там у меня был хороший приятель - приказчик ЕВДОКИМОВ. На его обязанности было принимать и отправлять грузы казённого винного склада и ректификационного завода №1. И вот летом, он мне сообщает, что к ним пришли 4 ящика браунингов для вооружения продавцов казённых винных лавок. Сказал мне, где они лежат, в какой упаковке. Как член боевой организации я сейчас же сообщил об этом пом.нач. дружины Вл. Алексееву. Обсудили и решили эти браунинги взять. Я как знающий расположение завода начертил план, указал точку, где лежат ящики с браунингами, провёл к ним пунктиром дорогу и по этому [22] плану пошли ночью. Евдокимов мне сказал, что один ящик стоит в конторе, а 3 в кладовой. Кладовая находилась недалеко от задних ворот, а контора от парадного в"езда во двор. Мы поэтому разделились на 2 отряда. Первый отряд под предводительством К.Мячина (нелегальная фамилия его - Яковлев), в составе насколько я помню, Густомесова Вл., Мыльникова Игн., Волкова П., Гр.Андреева и др. и второй отряд под предводительством Вл.Алексеева в составе: Ф.Новосёлова, Т. Шаширина и И. Павлова. Первый отряд пошёл к задним воротам с лошадью, а мы с парадного хода. По сигналу мы перелезли через забор (т.к. сторож нас не пустил), у сторожа оставили Т. Шаширина, а сами пришли к конторе. Навстречу нам, на шум со сторожем, вышел из квартиры, которая была рядом с конторой, пом. зав. винным складом Соболев М.И. Мы ему сказали, чтобы он молчал, что мы его не тронем, но за ним вышла его жена и, увидев нас в масках, закричала. А когда Соболев увидел блеснувший в темноте кинжал в руках Вл.Алексеева, то он тоже заорал. Ночь была тихая и их крик далеко было слышно; хорошо, что было 2 часа ночи и все только что крепко заснули.
Между прочим надо сказать, что в 2 часа ночи мы пришли опять таки неслучайно. Наши руководители, главным образом, Э.Кадомцев, нам предлагали всякий ночной экс в городе производить именно в 2 часа, когда люди, только что заснув, спят особенно крепко. Даже эта, как будто мелочь была учтена. Настолько каждый шаг наш был продуман, что все мелочи были всегда учтены. [23]
Мы Соболева взяли за руки и стали успокаивать, но он упал на землю и стал благим матом орать на весь завод. Я взял платок и засунул ему в рот, но он его выплюнул и продолжал кричать. В один из промежутков, когда он замолчал, мы услышали сигналы к сбору и, хоть своей задачи не выполнили, всё же Алексеев дал команду уходить. Мы выбежали на улицу и присоединились к отряду. Там дело прошло глаже. Когда боевики вошли во двор, к ним вошел сторож Маклаков, он был свой, сын его был эсер, сам он был хоть и беспартийный, но красный. Он молча согласился сидеть в будке без охраны. Потом зашли в мастерскую и там арестовали дежурного машиниста, он был эсер, сидел покорно под арестом. Тем временем Мячин и другие подошли к кладовой, сбили замок, вошли в кладовую, по моему описанию узнали ящики с браунингами. Забрали их и уже возле подводы один на пробу вскрыли. Там оказались новенькие воронёные браунинги с двумя обоймами и кобурой, и с большим запасом патронов. После этого дали нам сигнал к сбору. Всего мы взяли 3 ящика, в которых оказалось 96 браунингов и 7,5 тыс. патронов.
На другой же день Евдокимов, похвалив нас за выполнение операции, сказал, что четвёртый ящик он тоже из конторы отнёс в кладовую, но предусмотрительно снял с него верхнюю упаковку (рогожу). Это он сделал, по его словам, для того, чтобы отвести от себя подозрение. Выходит, что мы зря возились с Соболевым. Браунингов в конторе не было. Хоть я и ругал Евдокимова тогда, но может быть он был прав. Он был совершенно вне подозрения и чуть ли не до революции служил на этом заводе. [24]
После нашего ухода администрация завода не могла понять, в чём дело. Позвонили в полицию и сообщили, что на завод нападают люди в масках, но в конторе и на заводе не были. Кладовая же была в стороне, было темно, и ночью никто не разобрал, где были наши боевики. Полиция не пошла до утра на завод. Утром ей сообщили, что кто-то видел, как таскали дрова. Но когда подошли к кладовой и увидели её открытой, заведующий понял, что взяли и, говорят, чуть не умер на месте от досады.
Там было добыто 96 браунингов. По тому времени цифра большая, она дала нам возможность хорошо вооружить свою дружину, которая сыграла большую роль в революционном движении на Урале.
Несмотря на то, что в дружине были потом провокаторы, дело это не удалось охранке открыть, и по этому делу никто привлечен не был.
Браунинги увезли в город и сдали "Ольге" (Казаринова), которая их уж и прятала. Между прочим, эта "Ольга", насколько я помню, была единственной женщиной в нашей боевой дружине. После экса мы также подробно обсуждали (в лесу близ раз"езда "Воронки") все моменты экса: его положительные стороны, и отрицательные. Насколько помню, Вл. Алексееву попало за то, что он свою задачу не выполнил, провозившись с Соболевым. Надо было присоединить и его к сторожу, которого обезоружил и охранял Тим. Шаширин, а остальным идти в контору. Алексеев растерялся и этого не сделал. [25]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.448.Л.9-25.