Эмиграция (эмигрант; эмигрантство; эмигрантский). История советской эмиграции традиционно на¬считывает четыре волны. Первая - поднятая Октябрьской революцией и Гражданской войной, Вторая - войной Великой Отечественной, Третья, еврейская, - с конца шестидесятых, Наконец, четвёртая - возбуждённая перестрой¬кой и падением железного занавеса. Постсоветский двадцатилетний опыт ставит вопрос о точности самого термина. Волна длится недолго - с тем, чтобы, поднявшись, набрав силу, спасть, сойти на нет, разбиться о берег. С этой точки зрения волнами были лишь первая и вторая. Первая закончилась уже в середине двадцатых, когда страну заперли на замок; последующие еди¬ничные бегства не в счёт - собственно волны они уже не составляли. Второй волне, не менее тра¬гичной, положило конец возращение победонос¬ной советской армии - успев похозяйничать на Западе, она загнала назад в коммунистический барак миллионы бежавших под немцами. Но третья и четвёртая волны - в какой степени этот термин применим к ним? Еврейская эми¬грация продолжается, став частью эмиграции постсоветской. Откат России к авторитаризму с Путиным в роли нового генсека, готовящегося умереть на своём посту, передав священную пыжиковую шапку Медведеву, заставляет думать о том, что конца этой эмиграции не предвидится. Вопрос ВАЛИТЬ ИЛИ НЕ ВАЛИТЬ? вынесен на обложки журналов. Это уже не вол¬на, это - река. Почти столетний опыт советской и постсоветской эмиграции заставляет пересмотреть грани¬цы самого этого понятия, разобраться в терми¬нологической путанице, смешении эмиграции с иммиграцией, зарубежья и изгнания с диаспорой и рассеянием. Эмиграция определяется отъездом из страны; эмигрантство как психическое состояние свой¬ственно в основном представителям первого по¬коления уехавших. К эмиграции примыкают изгнание и зарубежье, также отсылающие к покинутой родине. Ведь эмигрируют, изгоняются прежде всего из, но не в. И живут за рубежом, за границей прежнего отечества. Подобно эмиграции, иммиграция есть перемещение в пространстве, однако им¬мигрируют в, а не из, с мыслью об устройстве в новой стране. В противоположность эмиграции иммиграция часто сопровождается подчёркну¬тым отказом от ценностей родины, навязчивым декларированием причастности к новой культу¬ре. И лишь диаспора, или рассеяние (в переводе с греческого), подразумевает не движение, не переезд, а жизнь на месте - именно нормальную жизнь, а не муче¬ническое эмигрантское житие или параноидальные иммигрантские попытки саморастворения. Житель диаспоры существует в ситуации двукультурья, причём его родная или унаследован¬ная культура объективно является подчинённой культуре аборигенского большинства. Диаспора не порождает новых смыслов, но заботится о со¬хранении старых. Эмигрантским литератором можно быть лишь в первом поколении - дети и внуки предпочтут для писания язык своей стра¬ны, а не родительской; литературное двуя¬зычие тоже никогда не бывает полноценным. Однако мудрость заключается в превращении дополнительного знания в преимущество, а не в стигмат. Говорить на двух языках интереснее, чем на одном - это расширяет мировидение. Знание того, что такое плов, помогает лучше оце¬нить ризотто. Церкви, книжные магазины, детские летние лагеря, спортивные клубы, дома для престарелых - это уже не эмиграция, это диаспора. Это не здесь и тогда и не там и теперь, это - здесь и сейчас. Останемся в реальности. А. ЛЕБЕДЕВ
Эмиграция
(эмигрант; эмигрантство; эмигрантский).
История советской эмиграции традиционно на¬считывает четыре волны.
Первая - поднятая Октябрьской революцией и Гражданской войной,
Вторая - войной Великой Отечественной, Третья, еврейская, - с конца шестидесятых, Наконец, четвёртая - возбуждённая перестрой¬кой и падением железного занавеса. Постсоветский двадцатилетний опыт ставит вопрос о точности самого термина. Волна длится недолго - с тем, чтобы, поднявшись, набрав силу, спасть, сойти на нет, разбиться о берег. С этой точки зрения волнами были лишь первая и вторая. Первая закончилась уже в середине двадцатых, когда страну заперли на замок; последующие еди¬ничные бегства не в счёт - собственно волны они уже не составляли. Второй волне, не менее тра¬гичной, положило конец возращение победонос¬ной советской армии - успев похозяйничать на Западе, она загнала назад в коммунистический барак миллионы бежавших под немцами. Но третья и четвёртая волны - в какой степени этот термин применим к ним? Еврейская эми¬грация продолжается, став частью эмиграции постсоветской. Откат России к авторитаризму с Путиным в роли нового генсека, готовящегося умереть на своём посту, передав священную пыжиковую шапку Медведеву, заставляет думать о том, что конца этой эмиграции не предвидится. Вопрос
ВАЛИТЬ ИЛИ НЕ ВАЛИТЬ?
вынесен на обложки журналов. Это уже не вол¬на, это - река. Почти столетний опыт советской и постсоветской эмиграции заставляет пересмотреть грани¬цы самого этого понятия, разобраться в терми¬нологической путанице, смешении эмиграции с иммиграцией, зарубежья и изгнания с диаспорой и рассеянием.
Эмиграция определяется отъездом из страны; эмигрантство как психическое состояние свой¬ственно в основном представителям первого по¬коления уехавших. К эмиграции примыкают изгнание и зарубежье, также отсылающие к покинутой родине. Ведь эмигрируют, изгоняются прежде всего из, но не в. И живут за рубежом, за границей прежнего отечества. Подобно эмиграции, иммиграция есть перемещение в пространстве, однако им¬мигрируют в, а не из, с мыслью об устройстве в новой стране. В противоположность эмиграции иммиграция часто сопровождается подчёркну¬тым отказом от ценностей родины, навязчивым декларированием причастности к новой культу¬ре. И лишь диаспора, или рассеяние (в переводе с греческого), подразумевает не движение, не переезд, а жизнь на месте - именно нормальную жизнь, а не муче¬ническое эмигрантское житие или параноидальные иммигрантские попытки саморастворения. Житель диаспоры существует в ситуации двукультурья, причём его родная или унаследован¬ная культура объективно является подчинённой культуре аборигенского большинства. Диаспора не порождает новых смыслов, но заботится о со¬хранении старых. Эмигрантским литератором можно быть лишь в первом поколении - дети и внуки предпочтут для писания язык своей стра¬ны, а не родительской; литературное двуя¬зычие тоже никогда не бывает полноценным.
Однако мудрость заключается в превращении дополнительного знания в преимущество, а не в стигмат. Говорить на двух языках интереснее, чем на одном - это расширяет мировидение. Знание того, что такое плов, помогает лучше оце¬нить ризотто.
Церкви,
книжные магазины,
детские летние лагеря,
спортивные клубы,
дома для престарелых - это уже не эмиграция, это диаспора. Это не здесь и тогда и не там и теперь, это - здесь и сейчас. Останемся в реальности.
А. ЛЕБЕДЕВ
Reply
но читать интересно до чертиков! СПАСИБО
Reply
Reply
Leave a comment