(no subject)
ночное:
слов, слов! но не выходят слова, все отсеки затоплены морем.
я как будто прошла сквозь поверхность и толщу воды, и вода теперь всюду - вокруг,
сине-зеленое марево, золото света, легок прозрачен верх, темна глубина. дальше - погружение.
здесь отступило время, замедлился бег и рост, но легко и спокойно снаружи - так, что нет границы воды и кожи,
есть только скорлупка, объемом меньше контура тела, но человеком во мне,
и в скорлупке, конечно, дрожь, и стук, и бьется о стенки, и страх.
***
мне одиноко.
я устаю. еще не, но к этому, видно, идет.
мне нужно, чтобы кто-то подержал меня на руках, чтобы уснуть с человеком и набраться спокойствия и сил.
***
сегодня ровно год, как папа умер.
на поминках все живые живут, и никто не хочет касаться воспоминаний о покойных, вкрадчиво хлопают стопки под "ну будем.. ага!", в котором нет надрыва, затаенного горя и даже мысли нет, и даже память предпочитают не ворошить.
чувствуется эта неловкость в обращении с темой - и если можно избежать, то давайте лучше избежим.
поэтому о покойном не говорят.
тем более, что, как обычно, прямо сейчас и уже требуется жить жизнь и спасать близких, которых зацепило там или здесь.
а чтобы жить и спасать, надо встречаться теплым кругом, угощать друг друга всем самым вкусным, вспоминать всё самое смешное и радоваться искренне, что у вас был еще один повод встретиться.
ну и бежать! стотысячёлок! суетиться, бороться и искать, прыгать в воду, чаять, плясать, хотеть в десять раз больше, чем можешь успеть, тратить дни впустую, а в ночь перемениться, должать картинки и афиши, рыскать по ночному магазину среди камешков и камней.. замкнуться на себя.
в общем, где-то там идут поминки и я прикручиваю ножки к столу, и делаю лицо, и говорю.
а здесь - я в воде, и морское марево вокруг.
где же при этом несется скоростной поезд "дел в сентябре"? не представляю.
слов, слов! но не выходят слова, все отсеки затоплены морем.
я как будто прошла сквозь поверхность и толщу воды, и вода теперь всюду - вокруг,
сине-зеленое марево, золото света, легок прозрачен верх, темна глубина. дальше - погружение.
здесь отступило время, замедлился бег и рост, но легко и спокойно снаружи - так, что нет границы воды и кожи,
есть только скорлупка, объемом меньше контура тела, но человеком во мне,
и в скорлупке, конечно, дрожь, и стук, и бьется о стенки, и страх.
***
мне одиноко.
я устаю. еще не, но к этому, видно, идет.
мне нужно, чтобы кто-то подержал меня на руках, чтобы уснуть с человеком и набраться спокойствия и сил.
***
сегодня ровно год, как папа умер.
на поминках все живые живут, и никто не хочет касаться воспоминаний о покойных, вкрадчиво хлопают стопки под "ну будем.. ага!", в котором нет надрыва, затаенного горя и даже мысли нет, и даже память предпочитают не ворошить.
чувствуется эта неловкость в обращении с темой - и если можно избежать, то давайте лучше избежим.
поэтому о покойном не говорят.
тем более, что, как обычно, прямо сейчас и уже требуется жить жизнь и спасать близких, которых зацепило там или здесь.
а чтобы жить и спасать, надо встречаться теплым кругом, угощать друг друга всем самым вкусным, вспоминать всё самое смешное и радоваться искренне, что у вас был еще один повод встретиться.
ну и бежать! стотысячёлок! суетиться, бороться и искать, прыгать в воду, чаять, плясать, хотеть в десять раз больше, чем можешь успеть, тратить дни впустую, а в ночь перемениться, должать картинки и афиши, рыскать по ночному магазину среди камешков и камней.. замкнуться на себя.
в общем, где-то там идут поминки и я прикручиваю ножки к столу, и делаю лицо, и говорю.
а здесь - я в воде, и морское марево вокруг.
где же при этом несется скоростной поезд "дел в сентябре"? не представляю.