чудеса гомосакеризации
Это прекрасно, с какого боку ни глянь. Правозащитники требуют от государства прописать в законе четкое определение частной жизни. (Еще одно доказательство того, что когда даже из разумных оснований пытаешься смягчить наступление "деспота", а не прямо противостоять ему или саботировать, совершаешь не менее безумные смысловые сальто, нежели сам деспот.)
В некотором смысле, структурно, это ситуация гомосакера: экс-цепция, взятие исключаемого (не исключив из себя частную жизнь закон не может стать закон, а государство -- государством).
Соль, правда, в том, что в позиции гомосакера хотят оказаться нечистые на руку чинуши, стремящиеся получить обратную гомосакеру неприкосновенность.
Это прекрасно, поскольку вписывается в концепцию одного из комментаторов у Фармазона, что в России бесполезно использовать западный дескриптивный инструментарий из классов, элит, полей, агентов и позиций -- неизбежно превращающийся в каргоковыряние и постоянные натяжки -- зато есть замечательно работающие понятия вроде вотчины и опричнины.
В данном случае, это местничество -- замещающий должность испускает из себя "частную жизнь", невидимой и несуществующей пленкой покрывающей функции его должности (и коррупцию при их выполнении), которая, однако, не позволяет стороннему наблюдателю их оценивать и схватывать как таковых. Тем самым достигается идеальное слияние данного телесно-именного комплекса с занимаемым местом -- хрен отдерешь.
Ну и наконец, представляю себе кафкианское зрелище из целых томов дел без указания лиц, в отношении которых, -- и газетных заметок о разных NN-ах. Думается, эта анонимизация интересным образом сделает отношения индивида с властью более интимными: что происходило между ними, останется тайной для двоих.