* * ** **
Последние недели у меня богаты на загоны и эмоции. Одно вязание в три часа ночи под "Русское поле" в исполнении Марка Бернеса и "Выйду ночью в поле с конём" Пелагеи чего стоит. Испытываешь при этом какой-то катарсис шизофреника, смеясь и плача, в осознании того, что русские-то поля ко мне никаким боком не относятся. А про белорусские не поют...
Я наконец забрала из проявки пленку со снимками из деревни. Смотрю на индекс-принт второй день, с трепетной нежностью ласкаю взглядом зеленые холмы, розовый пион, чёрного коня за сломанным забором, чёрного пыжика перед домом, стройные ряды маминых плантаций... Да, надо будет напечатать-отсканировать этот невероятный по своему объему запас позитива и тепла. А снимок с полем у Курович просит чтобы его носили в кошельке, любуясь каждый раз на кассе. Моя Навагрудчына давно и, похоже, уже навсегда отвоевала внутри меня большой кусок, который саднит и ноет, когда я не там.
Я наконец забрала из проявки пленку со снимками из деревни. Смотрю на индекс-принт второй день, с трепетной нежностью ласкаю взглядом зеленые холмы, розовый пион, чёрного коня за сломанным забором, чёрного пыжика перед домом, стройные ряды маминых плантаций... Да, надо будет напечатать-отсканировать этот невероятный по своему объему запас позитива и тепла. А снимок с полем у Курович просит чтобы его носили в кошельке, любуясь каждый раз на кассе. Моя Навагрудчына давно и, похоже, уже навсегда отвоевала внутри меня большой кусок, который саднит и ноет, когда я не там.