Приключения итальянца в Сахаре
К середине XV века серебряная генуэзская лира хотя и основательно потеряла в цене, но всё же была ещё вполне весомой; а вот золотую монету Генуя начинала чеканить несколько раз, однако дело всё как-то не задавалось. В любом случае, соседи и конкуренты уже вовсю перешли на золотой стандарт - флорентийские флорины, венецианские цехины, их аналоги в Милане и у Папы… Их примеру, наконец, решила последовать и Генуя, а главную роль в этой затее играл местный банкирский дом Чентурионе.
Некоторая заминка была с главным - собственно с золотом.Но все заинтересованные лица уже знали, что в Африке, по ту сторону Сахары, золота полным-полно, что там текут реки столь золотоносные, что на иных островках после половодья золото можно просто руками подбирать, что в Гане и Мали десятифунтовые самородки не редкость, и прочее, и прочее - сведения преувеличенные, конечно, но от этого не менее соблазнительные.
Золотой караван на португальской карте
И вот в 1447 году дом Чентурионе отправил туда своего разведчика - некоего Антонио Мальфанте (французы упорно считали его своим соотечественником, соответственно, Антуаном Мальфантом, но, судя по всему, безосновательно). Знаем мы о нём очень немногое - и всё из его отчёта, отправленного работодателям. А отправлен этот отчёт, что примечательно, был из оазиса Туат, из самого сердца Сахары. Так далеко не забирался ещё ни один европеец - а следующий, Герхардт Рольфс, побывал в этих краях через четыре сотни лет, в 1864 году. Мальфанте переправился в Алжир и присоединился к арабскому каравану, направлявшемуся в глубь Сахары.
Отчёт Мальфанте очень любопытен, вот выдержки из него:
«Выйдя в путь от моря, то есть от Хонейна [в Алжире, близ нынешнего Орана], наш караван поднимался в гору в течение дюжины дней, неизменно придерживаясь южного направления. За неделю мы не встретили ни одного жилища, вокруг расстилались только песчаные равнины. Мы ориентировались, как в море: днём по солнцу, ночью - по звёздам. Через неделю пришли к укрепленному селению Табельберт [оазису Тафилельту на юго-востоке Марокко, на плавном сахарском склоне Атласских гор], тамошние жители очень бедны: пьют они только воду, а едят то немногое, что родит их скудная почва. Сеют очень мало, но фиников им хватает, чтобы поддерживать своё жалкое существование. Миновав это место, достигли мы Туата.
Место это состоит из восемнадцати селений, обнесённых общей стеною и управляемых олигархией. Поселения соприкасаются между собою, но каждое весьма ревниво охраняет свои права. Путники же попадают под опеку того или иного местного хозяина, который обязан их защищать, не щадя собственной жизни.
Торговцы живут здесь в полной безопасности, куда спокойнее, чем в таких царствах, как Тлемсен или Тунис. Хотя я христианин, но никто ни разу здесь не обошёлся со мною неподобающе. В этих краях никогла ещё не видели ни одного христианина. Впрочем, поначалу всеобщее любопытство порою меня тяготило: все хотели на меня поглядеть, изумлённо восклицая: «Гляди-ка, вон тот - христианин, а с виду совсем как мы!» - ибо представляли себе христиан совершенно иными, чудовищными. Но вскоре любопытство их было удовлетворено, и теперь я хожу здесь один и не слышу ни единого враждебного слова.
Евреев здесь видимо-невидимо: они зависят от многих господ, но живут вполне мирно. Однако у них есть и заклятые враги, в чей край они проничкать не решаются: это филистимляне!»
Под филистимлянами, скорее всего, имелись в виду туареги, а вот евреи в оазисе Туат и впрямь были многочисленны. Пришли они сюда ещё во II-III из Киренаики, где к тому времени обитали уже лет семьсот. Некоторые двинулись и дальше, до самого Сенегала (где полностью растворились среди местного населения), но многие осели в Туате. Торговали, ремесленничали, возделывали землю - и активно смешивались с берберами, сохранив религию, но в быту разговаривая на берберских наречиях. В середине XV века жили они вполне благополучно, и Таментит, главное поселение Туата, считалось столицей сахарских евреев и «вторым Иерусалимом».
Но вернёмся к отчёту Малифанте. Он нашёл себе местного покровителя - старейшину Сиди-Яхью бен Садира, и прожил у него в гостях довольно долго.
«В этой области мавры ведут свою посредническую торговлю: приезжают купцы и продают свои товары, и в обороте много золота, которое отсюда переправляют на побережье . Место, где я нахожусь, называется Таментит. Здесь много богачей, но бедняков ещё больше, ибо здесь не сеют и не жнут, только финики собирают. Изредка можно раздобыть мясо холощёных верблюдов, исключительно вкусное».
Таментит сейчас
«Дождя здесь никогда не бывает, а если бы он хлынул, то рухнули бы дома местных жителей, так как они построены из соли и камыша. И морозов тут, можно считать, не бывает, а лето такое знойное, что почти все жители черны от солнца.»
Он же
Дома из соли - это преувеличение, но небольшое и уже традиционное: ещё ибн Саид рассказывал о сахарском Хисн-ал-Мелхе - Соляном Замке. А в Тагхазе (Тегазе), ближайшем соледобывающем районе на севере Мали (примерно на таком же расстоянии от Таментита, как и Табельберт), и впрямь дома строили из соляных плит, таких же, какие шли на продажу: один на три локтя размером. О тамошнем соляном изобилии красочно писал ещё ибн Баттута.
Эта-та соль и шла в Томбукту и Гао в обмен на золото (по весу, часто - один к одному или даже выгоднее), которое так требовалось банку Чентурионе. А главным центром золотодобычи тогда была Вангара на Верхнем Сенегале.
О тех, более южных, краях, о Нигере и Сенегале Малифанте собирал сведения из вторых и третьих рук - интересные, хотя не без явной путаницы:
«Через эти страны течёт очень большая река, которая при разливе затопляет все окрестности. Эта река, текущая мимо ворот Томбукту, та же самая, что пересекает Египет… По ней ходят торговые суда. Говорят, что по этой реке можно было бы доплыть и до египта, если б в одном месте не низвергалась она со скалы, с высоты трёх сотен локтей. Этот порог нельзя преодолеть судам ни вверх, ни вниз по течению. До реки нужно добираться отсюда [от Таментита] дней двадцать на лошадях»
«Наскольку я смог выяснить, здешние жители соседствуют с индийцами - индийские купцы приходят сюда и объясняются через переводчиков. Они - христиане и поклоняются кресту. А вообще в странах чёрных говорят на сорока языках, так что их жители часто не понимают друг друга»
Индийцы-христиане - это, конечно, эфиопские торговцы, изредка добиравшиеся до тех мест.
«Я часто спрашивал, где находят и собирают золото. Мой покровитель отвечал: “Четырнадцать лет прожил я у негров у негров и много толковал с ними, но ни разу не встретил человека, который достоверно сказал бы: я, мол, видел сам, что золото находят и собирают там-то и там-то. Ясно лишь, что привозят его издалека и из какой-то одной области”. Он рассказал также, что бывал в местах, где серебро ценится наравне с золотом».
Так что выяснил Мальфанте не так уж много - по крайней мере ко времени написания своего отчёта. А мы, в свою очередь, не знаем, когда и как он вернулся домой и вернулся ли вообще. Но примерно через четверть века, по свидетельству флорентийского купца Бенедетто Деи, в Томбукту уже торговали итальянским сукном. Правда, Деи был хвастуном незаурядным (это у него жили дома "четвероногая стозубая змея" и хамелеон, питающийся воздухом) , а европейские ткани, скорее всего, попадали в Томбукту через берберийских торговцев.
Генуэзский золотой конца XV века
Для Таментита же скоро настали нехорошие времена. Когда в конце XV века из Испании в Северную Африку хлынули мавританские беженцы, марокканские духовные власти решили ответить на взятие Гранады и крещение мусульман обращением в ислам сахарских евреев. В Таментите это начинание закончилось крупным погромом, часть тамошних евреев приняла ислам, остальные бежали в другие оазисы, победнее. А после 1962 года в алжирской Сахаре их практически не осталось - ушли с французами.