(Окончание. Начало:
1,
2)
4
Откуда взялся этот сюжет и насколько пьеса соответствует источникам? Основой, конечно, послужили воинские повести, и прежде всего те их части, которые посвящены Минамото-но Ёсинаке (выше - Ёсинака на гравюре Куниёси). Он действительно был сыном Ёсикаты, в детстве подвергался преследованиям со стороны убийцы его отца, был спасён Сайто: Санэмори и воспитывался в глухой провинции - в семье, правда, не крестьянской, а воинской, но захолустной. И даже став великим полководцем, сохранил определённые издержки такого воспитания - до изящества, скажем, Ёсицунэ ему было далеко.
Только одно важное различие: виновником гибели Ёсикаты и детских злоключений Ёсинаки был вовсе не Тайра-но Киёмори и вообще не Тайра. Совсем наоборот: в повестях это злодеяние совершает не кто иной как Минамото-но Ёсихира, племянник Ёсикаты и старший брат Ёсицунэ - тот самый, что в виде громовника стращал (и в повестях, и в пьесе) Киёмори близ водопадов Нунобики. Вот настолько последовательно в Кабуки держались линии «Минамото - герои положительные!»
Кстати, злодей Осада Тадамунэ (действительно загубивший Минамото-но Ёситомо) тоже пал отнюдь не от руки Ёсикаты - много лет спустя его казнили страшной и долгой казнью, которую и описывать-то не хочется, по приказу Минамото-но Ёритомо у могилы его отца.
Самой, пожалуй, знаменитой битвой, прославившей Ёсинаку, была битва при Синохаре, открывшая Минамото путь на столицу. Из описания этой битвы, возможно, пришло и знамя, вокруг которого вертится сюжет пьесы: чтобы рассредоточить силы противника, Ёсинака выставляет белые знамёна совсем в другом месте, чем основное расположение его войск, и при помощи этой военной хитрости одерживает блестящую победу.
В этой битве пал и старый Санэмори, и его гибель подробно описана в «Повести о доме Тайра» (св. 7, гл. 8; здесь и далее пер. И.Львовой):
«Санэмори Сайтоо, житель земли Мусаси, хоть и видел, что все свои уже покинули поле битвы, один повернул коня и продолжал биться, отражая натиск врага. В тот день он с умыслом облачился в красный парчовый кафтан, поверх него надел панцирь, вверху светлый, книзу - темно-зеленый, крепко затянул шнуры двурогого шлема, опоясался мечом с позолоченной рукоятью, вложил в колчан стрелы с черно-белым оперением, взял лук, обвитый пальмовым волокном и сверху покрытый лаком. Конь под ним был серый в яблоках, седло украшено позолотой.
Мицумори Тэдзука, один из вассалов Кисо, заметил Санэмори. "Вот достойный противник! - подумал он. - Доблестный витязь! Все его войско бежало, а он остался и продолжает сражаться - прекрасный, славный поступок!"
- Кто таков? Назовись! - обратился он к Санэмори.
- А ты, желающий знать мое имя, сам-то кто таков?
- Я - Мицумори Тэдзука, житель края Синано! - назвался Тэдзука.
- Значит, мы достойны сразиться друг с другом! Не думай, будто я тебя презираю, но есть причины, по которым я не могу назвать тебе свое имя! Подходи же, сразимся, Тэдзука! - И, сказав так, Санэмори уже поравнял было коня с конем Тэдзуки, но в этот миг, изо всех сил нахлестывая коня, подоспел один из ратников Тэдзуки. Стремясь защитить своего господина, он вклинился между всадниками и схватился с Санэмори Сайтоо.
- О, вот как?! Ты желаешь сразиться с первым богатырем Японии?! - воскликнул Санэмори, сгреб ратника в охапку, стащил с коня, прижал к передней луке седла, одним взмахом отсек голову и швырнул ее прочь. Увидев гибель вассала, Тэдзука заехал слева и, приподняв защитную пластину панциря Санэмори, дважды поразил его мечом, когда же тот пошатнулся, схватился с ним, и оба рухнули наземь. Санэмори был храбр душой, но утомился в долгом сражении и к тому же был стар годами; Тэдзуке удалось подмять его под себя. Тут подоспел еще один из вассалов Тэдзуки, и Тэдзука передал ему отрезанную голову Санэмори. Представ перед господином своим, Ёсинакой из Кисо, он сказал:
- Мне, Мицумори, довелось победить в поединке странного, непонятного человека! С виду как будто бы рядовой самурай, но кафтан на нем из красной парчи... Опять же - походит на знатного военачальника, но дружины, которая следовала бы за ним, нет... "Назовись!" - требовал я, но он так и не назвал мне своего имени!
- Да ведь это же Санэмори! - воскликнул Кисо. - Я не раз видел его в детстве, бывая в Кадзусе. Уже в те годы голова у него была наполовину седая. А сейчас он, несомненно, должен был стать и вовсе седым! Странно, что у убитого и волосы, и борода черные... Канэмицу дружил с Санэмори, он знает его в лицо. Эй, позвать сюда Канэмицу!
Как только Канэмицу бросил взгляд на отрезанную голову, он воскликнул:
- Несчастный! Ведь это же Санэмори Сайтоо!
- Но если это и вправду он, ему, верно, сейчас за семьдесят и он должен быть совсем седовласым... Отчего же борода и волосы у этой головы черные?
- Я хотел объяснить вам это, - проливая слезы, отвечал Канэмицу, - но мне стало так жаль его, что невольно заплакал... Каждый самурай, посвятивший себя бранному делу, должен заранее подумать, какие слова оставить на память о себе людям на случай, если смерть внезапно его настигнет... Санэмори часто со мной встречался и всегда говорил в беседах: "Если мне придется воевать на старости лет, я выкрашу волосы и бороду в черный цвет, чтобы выглядеть моложавым. Неразумно соперничать с молодыми и стараться превзойти их в проворстве и силе; но обидно, если станут презирать тебя за старость и пренебрегать тобою в сражении..."
"Вот оно что!" - подумал Ёсинака, услышав эти слова, и приказал вымыть отрубленную голову в воде; и все увидели, что она стала совсем седой.
А красный парчовый кафтан Санэмори надел вот по какой причине: придя к князю Мунэмори для последнего прощания, он сказал:
- В минувшем году, когда мы пошли походом в восточные земли, мы бежали с Камышовой равнины в краю Суруга, испугавшись шума крыльев водяной птицы, так и не выпустив ни единой стрелы по вражьему стану... Пусть не я один тогда обратился в бегство, все равно - это мой позор на старости лет, единственный в жизни поступок, которого я стыжусь. Вот почему на сей раз, выступая в поход на север, я решил лечь костьми на поле сражения. В последние годы я, повинуясь приказу, долго жил в краю Мусаси, в Нагаи. Однако родом я из земли Этидзэн, а ведь есть поговорка: "Вернись на родину в парчовом наряде!" Позвольте же мне надеть кафтан из парчи!
- Хорошо сказано! - ответил князь Мунэмори и разрешил ему носить парчовый кафтан.»
Санэмори красят бороду - цирюльнику смешно, а старцу не до смеха. Рисунок Кикути Ё:сай
Зрители Кабуки могли не сомневаться, что детским именем того Мицумори, который сразил старика (и больше в «Повести…» не упоминается), было Таро:кити. А история с парчовым кафтаном и крашеной бородой старого воителя сделалась очень популярной. Сохранилось действо Но: «Санэмори». Содержание его вполне обычно: странствующий монах близ Синохары обнаруживает старинную могилу, местный житель объясняет, что в ней двести лет назад был похоронен Сайто: Санэмори, а потом перед монахом дважды является дух самого Санэмори, рассказывает свою историю, описывает, какие муки терпят в аду воины за учинённые ими кровопролития, и просит молиться за него будде Амиде. Впрочем, там есть одна занятная подробность. В первый раз призрак является монаху в роскошном доспехе, а уже представившись и пожаловавшись на адские муки, говорит: «И если, о монах, ты будешь молиться о моём спасении, я расскажу и покажу тебе ещё кое-что. Дело в том, что в последнем бою я был не в этом доспехе. Помолись - и узнаешь, как я был тогда одет!» Монах молится, и призрак, уже в парчовом алом кафтане, рассказывает о своей гибели. Кажется, он не сомневался в том, что монах не может не заинтересоваться нарядными одеяниями…
Цукиока Ко:гё: изобразил Санэмори из действа Но:. А во врезке ему опять же красят бороду…
В повестях Санэмори безоговорочно предан Тайра вообще и Мунэмори лично. Откуда же в пьесе мотив его тайной верности Минамото? Подозреваем, что из предыдущего эпизода «Повести о доме Тайра», непосредственно перед описанием Синохарского сражения (св. 7, гл. 7):
«Меж тем многие самураи, год назад, в битве при Исибаси, обратившие стрелы против властителя Камакуры Ёритомо, бежали в столицу, где присоединились к воинству Тайра. Среди них главными были Кагэхиса Матано, Санэмори Сайтоо, Сукэудзи Итоо, Сигэтика Укису и Сигэнао Масимоо. В ожидании новых походов они каждый день по очереди собирались друг у друга и утешались за чаркой сакэ, набираясь сил для предстоящих сражений. И вот когда впервые собрались они в доме у Санэмори, обратился он к друзьям с такими речами:
- Приглядитесь внимательнее, как идут дела в этом мире... Ясно, что сила на стороне Минамото, а дом Тайра, судя по всему, клонится к упадку... Не перейти ли и нам, друзья, на сторону господина Ёсинаки из Кисо?
- Верно! - согласились с ним остальные.
Назавтра товарищи снова встретились, на сей раз в доме у Сигэтики.
- Ну что, друзья, подумали вы о том, о чем я давеча толковал вам? - снова обратился к ним Санэмори.
Тут выступил вперед Кагэхиса.
- Все мы - известные воины, недаром имена наши славятся повсюду в восточных землях. Не подобает нам в поисках выгоды перебегать то на одну, то на другую сторону в нынешней битве! Не знаю, как остальные, а я, Кагэхиса, останусь до конца верен Тайра, и будь что будет!
Рассмеялся одобрительно Санэмори.
- Поистине я лишь испытывал вас своими речами! - сказал он. - Что же до меня, Санэмори, то я твердо решил сложить голову в предстоящем сражении и уже оповестил всех, что больше не придется мне увидеть столицу. Я и князю Мунэмори уже доложил об этом своем решении! - Тут и все остальные с ним согласились.
Увы, как горестно, что по исполнение своего уговора все они как одни в скором времени и вправду пали в бою, в северных землях!»
Авторы «Водопадов Нунобики», Намики Сэнрю: Первый и Миёси Сё:раку, явно с сомнением отнеслись к этому «испытанию» и заподозрили, что Санэмори и в самом деле сочувствовал Минамото и особенно Ёсинаке - что не помешало ему остаться верным присяге и доблестно пасть в бою на стороне Тайра-но Мунэмори. (Впрочем, и в других эпизодах «Повести…» Санэмори отзывается о своих противниках с искренним уважением, а порою и с восхищением).
Современный памятник Санэмори. Нам этот старый рыцарь (с зеркалом - бороду рассматривает) очень нравится.