Прожив почти половину (я надеюсь) жизни, только сегодня, листая краткое жизнеописание из павленковской борозды, узнал что Рембрандт, не фамилия, а имя. О том, что он ван Рейн, мне было известно с незапамятных времён, но почему-то я считал это прозвищем, вроде «Эль Греко». Как то не верилось, что родители могли так не любить невинное дитя, чтобы наградить подобным имечком. И я полагал, что обычай панибратства в обращении к художникам не выходил за пределы Италии.
Подозреваю, что мне предстоит ещё немало подобных открытий.