Кто дружит с государством: по следам одного расследования The Economist
Константин Симонов
первый проректор Финансового университета при правительстве РФ
Если мы начинаем читать какой-либо международный рейтинг экономик, то с большой степенью вероятности мы выясним из него, что экономика России находится в самом ужасном и безнадежном состоянии. Последний пример - рейтинг журнала The Economist. Он ранжирует страны с так называемым «кумовским капитализмом» (crony capitalism). Оказалось, что мы на первом месте по связям бизнеса с государственными структурами.
Понятно, что для части российского общества такие рейтинги как бальзам на душу: «а мы знали, ну ничего тут не меняется, дремучая авторитарная вороватая страна». Начнешь рассуждать про предвзятость - обвинят в консприрологичном сознании. Но давайте все же посмотрим на рейтинг поподробнее, тем более что он еще информационно не заезжен.
Начнем с методики. Она проста. Берется список миллиардеров, а потом отрасли, которые уважаемым журналом отнесены к наиболее, скажем там, «государствоемким», то есть где связи с государством у бизнеса наиболее сильны. И что же мы там видим? Ну конечно, какие сомнения. Нефть, газ уголь, химия, металлургия, инфраструктура, оборонка, инвестиционный банкинг, игорный бизнес. Ну и ясно, чего мы там не видим. Дальше можно и не читать.
Очевидно, что это очередная чуть более хитроумная версия истории про ресурсное проклятье, нехорошую сырьевую экономику и прекрасный мир четвертой промышленной революции, где расцветают информационные зеленые биотехнологии и акцент сделан на хороших институтах, качестве управления, экономике знаний и человеческом капитале. Только теперь все это хитро подано в виде рейтинга стран с красивым словосочетанием crony capitalism.
На самом деле список близких к государству отраслей ну очень спорен. Вот возьмем даже нефтегазовую индустрию. Это большой вопрос, неизбежно ли эта отрасль связана с государством. Есть разные модели развития нефтегаза: с акцентом на государственную собственность и на частную. В России, скажем, пробовали и то, и другое. Но рейтинг The Economist не про госсобственность, а про связь частного бизнеса и государства. Можно предположить, что в случае с нефтянкой зависимость от государства связана с необходимостью получать у государства лицензии на добычу.
Однако, например, в США собственность на землю предполагает и одновременную собственность на недра. Значит, отношения с государством в нефтяном бизнесе во многом регулируются земельным законодательством. Не удивительно, что отрасль представлена несколькими сотнями средних производителей, к которым предъявляются весьма умеренные требования, и даже экология не является препятствием для развития знаменитых сланцевых технологий. Кстати, США добывают газа больше всех в мире, включая Россию, а по нефти уже вплотную приблизились к нам и Саудовской Аравии.
Теперь о тех отраслях, которых в рейтинге нет. Скажите, а, скажем, в сфере биотехнологий государство не является регулятором? А в фармацевтике бизнес с государством не сталкивается? А в машиностроении? Возьмем свежеиспеченного гуру современного транспорта - Илона Маска. Уже неоднократно указывалось на многомиллиардные субсидии от государства, которые он получает в том или ином виде. Согласно данным газеты The Times, компании Маска получили порядка $4,9 млрд. поддержки от государства.
Зеленую энергетику создатели рейтинга не считают. Хотя не секрет, что она во всем мире получает гигантские субсидии от государства, и ее успех - это в чистом виде продукт дружбы с государством. Понятно, что один из лидеров в это сфере - Германия - в рейтинге The Economist на первом месте.
В реальности такие рейтинги пытаются доказать давно вброшенную мысль, что сырьевая экономика - это путь в никуда, а будущее только за инновационными отраслями, которые развиваются только благодаря частному бизнесу.
В реальности это басни, что сырьевой сектор - всегда тесная связь с государством, а экономика знаний - всегда прекрасные частные независимые от государства деньги. Западные государства вкладывают гигантские деньги в R&D, в «экономику знаний», а вот осваивают их с удовольствием вполне частные компании. Не говоря уже о налоговых стимулах и других видах субсидий, что тоже в чистом виде есть симбиоз бизнеса и государства. Естественно, более тонкий и менее заметный.
Нам, понятно, никто на Западе не поверит. Но есть и западные исследователи, которые указывают на огромную роль государства в создании инновационной экономики, считая приоритет в ней частного бизнеса фантомом. Скажем, Мариана Маццукато, которая утверждает, что в странах, вышедших на траекторию умного инновационного роста, это произошло именно благодаря вмешательству государства и сильному участию местных правительств.
В понимании The Economist это и будет тот самый crony capitalism. Скажем, одним из главных двигателей Силиконовой долины было агентство по оборонным научно-исследовательским проектам Darpa, которое считают одним из отцов интернета. Миллиардеров из долины, как вы понимаете, в рейтинге The Econimist поместили в хорошую часть списка, просто «забыв» про роль государства в их появлении.
Мне лично кажется, что лучше изучать tycoon capitalism. Капитализм магнатов, сильных семей, которые могут заниматься разными видами бизнеса, но которые всегда находится в тесном контакте с государством и всегда знают как обеспечить себе преференции. А они есть и на западе, и на востоке, и в сырьевом секторе, и в экономике знаний.
Занятно, что лично я термин crony capitalism не в американской книжке, а в России прочитал в очень старом интервью Анатолия Чубайса. Когда я писал эту статью, не поленился его найти - оказалось, что это газета «Коммерсант» за март 1998 года (а интервью для полного счастья брала Евгения Альбац). Чубайс, конечно, говорит о том, что он решительно против тесного общения бизнеса и государства, за необходимость хороших институтов, стимулирующих творческую энергию масс.
Наверное, Анатолия Борисовича и сегодня радуют такие рейтинги. Правда, сам он все 90-е годы создавал те самые хорошие институты, но в итоге сам почему-то пошел в государственный бизнес, где находится до сих пор. Если бы Чубайс был частным владельцем «Роснано», то он бы в рейтинг crony capitalism не попал бы. Хотя я вот лично не удивился бы, если бы и приватизированный «Роснано» продолжил получать государственные субсидии.
Другая знаковая для любителей хороших институтов и инновационных отраслей фигура - Герман Греф - недавно вернулся из уже упомянутой Силиконовой долины. И рассказал про чудесные чудеса, которые он там увидел. Оказывается, дело сейчас вообще не в производстве, а только в типе управления. И что облачные технологии и экономика знаний скоро подомнут все. Сам Греф, будучи семь лет министром экономического развития, вроде как тоже создавал эти хорошие институты, но потом почему-то возглавил государственный Сбербанк. Опять же - если бы Греф был его собственником, то в рейтинге The Economist оказался бы в плавильной части списка (Сбербанк ведь не инвестиционный банк).
У нас просто теперь такой мейнстрим. Экономику принято делить на очень плохую сырьевую, где олигархи с чиновниками прожирают сырьевую ренту и мешают гражданскому обществу развиваться. И на современную экономику знаний, где демократические ориентированные люди сидят в облаках, постоянно генерят инновации и крутят маховик четвертой промышленной революции. И чтобы перейти от одной к другой нужно строить хорошие институты. И весь секрет. И тогда из позорного лидерстве в рейтинге crony capitalism ты попадешь в лучший из миров.
При этом статей про хорошие институты и экономику знаний стало настолько много, что уже по первым словам понятно, что будет дальше Потому желающим писать на эту тему я решил сэкономить время и написал что-то вроде знаменитого Торжественного комплекта Остапа Бендера. Незаменимое пособие, используя которое, Вы легко сможете написать статью про правильную экономику знаний, сотворить отзыв на очередной креативный рейтинг ну или составить выступление Германа Грефа, скажем, на ближайшем Петербургском эконмическом форуме.
Оригинал статьи
первый проректор Финансового университета при правительстве РФ
Если мы начинаем читать какой-либо международный рейтинг экономик, то с большой степенью вероятности мы выясним из него, что экономика России находится в самом ужасном и безнадежном состоянии. Последний пример - рейтинг журнала The Economist. Он ранжирует страны с так называемым «кумовским капитализмом» (crony capitalism). Оказалось, что мы на первом месте по связям бизнеса с государственными структурами.
Понятно, что для части российского общества такие рейтинги как бальзам на душу: «а мы знали, ну ничего тут не меняется, дремучая авторитарная вороватая страна». Начнешь рассуждать про предвзятость - обвинят в консприрологичном сознании. Но давайте все же посмотрим на рейтинг поподробнее, тем более что он еще информационно не заезжен.
Начнем с методики. Она проста. Берется список миллиардеров, а потом отрасли, которые уважаемым журналом отнесены к наиболее, скажем там, «государствоемким», то есть где связи с государством у бизнеса наиболее сильны. И что же мы там видим? Ну конечно, какие сомнения. Нефть, газ уголь, химия, металлургия, инфраструктура, оборонка, инвестиционный банкинг, игорный бизнес. Ну и ясно, чего мы там не видим. Дальше можно и не читать.
Очевидно, что это очередная чуть более хитроумная версия истории про ресурсное проклятье, нехорошую сырьевую экономику и прекрасный мир четвертой промышленной революции, где расцветают информационные зеленые биотехнологии и акцент сделан на хороших институтах, качестве управления, экономике знаний и человеческом капитале. Только теперь все это хитро подано в виде рейтинга стран с красивым словосочетанием crony capitalism.
На самом деле список близких к государству отраслей ну очень спорен. Вот возьмем даже нефтегазовую индустрию. Это большой вопрос, неизбежно ли эта отрасль связана с государством. Есть разные модели развития нефтегаза: с акцентом на государственную собственность и на частную. В России, скажем, пробовали и то, и другое. Но рейтинг The Economist не про госсобственность, а про связь частного бизнеса и государства. Можно предположить, что в случае с нефтянкой зависимость от государства связана с необходимостью получать у государства лицензии на добычу.
Однако, например, в США собственность на землю предполагает и одновременную собственность на недра. Значит, отношения с государством в нефтяном бизнесе во многом регулируются земельным законодательством. Не удивительно, что отрасль представлена несколькими сотнями средних производителей, к которым предъявляются весьма умеренные требования, и даже экология не является препятствием для развития знаменитых сланцевых технологий. Кстати, США добывают газа больше всех в мире, включая Россию, а по нефти уже вплотную приблизились к нам и Саудовской Аравии.
Теперь о тех отраслях, которых в рейтинге нет. Скажите, а, скажем, в сфере биотехнологий государство не является регулятором? А в фармацевтике бизнес с государством не сталкивается? А в машиностроении? Возьмем свежеиспеченного гуру современного транспорта - Илона Маска. Уже неоднократно указывалось на многомиллиардные субсидии от государства, которые он получает в том или ином виде. Согласно данным газеты The Times, компании Маска получили порядка $4,9 млрд. поддержки от государства.
Зеленую энергетику создатели рейтинга не считают. Хотя не секрет, что она во всем мире получает гигантские субсидии от государства, и ее успех - это в чистом виде продукт дружбы с государством. Понятно, что один из лидеров в это сфере - Германия - в рейтинге The Economist на первом месте.
В реальности такие рейтинги пытаются доказать давно вброшенную мысль, что сырьевая экономика - это путь в никуда, а будущее только за инновационными отраслями, которые развиваются только благодаря частному бизнесу.
В реальности это басни, что сырьевой сектор - всегда тесная связь с государством, а экономика знаний - всегда прекрасные частные независимые от государства деньги. Западные государства вкладывают гигантские деньги в R&D, в «экономику знаний», а вот осваивают их с удовольствием вполне частные компании. Не говоря уже о налоговых стимулах и других видах субсидий, что тоже в чистом виде есть симбиоз бизнеса и государства. Естественно, более тонкий и менее заметный.
Нам, понятно, никто на Западе не поверит. Но есть и западные исследователи, которые указывают на огромную роль государства в создании инновационной экономики, считая приоритет в ней частного бизнеса фантомом. Скажем, Мариана Маццукато, которая утверждает, что в странах, вышедших на траекторию умного инновационного роста, это произошло именно благодаря вмешательству государства и сильному участию местных правительств.
В понимании The Economist это и будет тот самый crony capitalism. Скажем, одним из главных двигателей Силиконовой долины было агентство по оборонным научно-исследовательским проектам Darpa, которое считают одним из отцов интернета. Миллиардеров из долины, как вы понимаете, в рейтинге The Econimist поместили в хорошую часть списка, просто «забыв» про роль государства в их появлении.
Мне лично кажется, что лучше изучать tycoon capitalism. Капитализм магнатов, сильных семей, которые могут заниматься разными видами бизнеса, но которые всегда находится в тесном контакте с государством и всегда знают как обеспечить себе преференции. А они есть и на западе, и на востоке, и в сырьевом секторе, и в экономике знаний.
Занятно, что лично я термин crony capitalism не в американской книжке, а в России прочитал в очень старом интервью Анатолия Чубайса. Когда я писал эту статью, не поленился его найти - оказалось, что это газета «Коммерсант» за март 1998 года (а интервью для полного счастья брала Евгения Альбац). Чубайс, конечно, говорит о том, что он решительно против тесного общения бизнеса и государства, за необходимость хороших институтов, стимулирующих творческую энергию масс.
Наверное, Анатолия Борисовича и сегодня радуют такие рейтинги. Правда, сам он все 90-е годы создавал те самые хорошие институты, но в итоге сам почему-то пошел в государственный бизнес, где находится до сих пор. Если бы Чубайс был частным владельцем «Роснано», то он бы в рейтинг crony capitalism не попал бы. Хотя я вот лично не удивился бы, если бы и приватизированный «Роснано» продолжил получать государственные субсидии.
Другая знаковая для любителей хороших институтов и инновационных отраслей фигура - Герман Греф - недавно вернулся из уже упомянутой Силиконовой долины. И рассказал про чудесные чудеса, которые он там увидел. Оказывается, дело сейчас вообще не в производстве, а только в типе управления. И что облачные технологии и экономика знаний скоро подомнут все. Сам Греф, будучи семь лет министром экономического развития, вроде как тоже создавал эти хорошие институты, но потом почему-то возглавил государственный Сбербанк. Опять же - если бы Греф был его собственником, то в рейтинге The Economist оказался бы в плавильной части списка (Сбербанк ведь не инвестиционный банк).
У нас просто теперь такой мейнстрим. Экономику принято делить на очень плохую сырьевую, где олигархи с чиновниками прожирают сырьевую ренту и мешают гражданскому обществу развиваться. И на современную экономику знаний, где демократические ориентированные люди сидят в облаках, постоянно генерят инновации и крутят маховик четвертой промышленной революции. И чтобы перейти от одной к другой нужно строить хорошие институты. И весь секрет. И тогда из позорного лидерстве в рейтинге crony capitalism ты попадешь в лучший из миров.
При этом статей про хорошие институты и экономику знаний стало настолько много, что уже по первым словам понятно, что будет дальше Потому желающим писать на эту тему я решил сэкономить время и написал что-то вроде знаменитого Торжественного комплекта Остапа Бендера. Незаменимое пособие, используя которое, Вы легко сможете написать статью про правильную экономику знаний, сотворить отзыв на очередной креативный рейтинг ну или составить выступление Германа Грефа, скажем, на ближайшем Петербургском эконмическом форуме.
Оригинал статьи