Гайдар - самый человечный государственник
Сегодня - день рождения Егора Гайдара. Мы попросили Леонида Радзиховского - политолога, который хорошо его знал - написать свои воспоминания об этом человеке.
19 марта исполнится 60 лет Егору Тимуровичу Гайдару. Прожил он на свете меньше 54-х…
Я неплохо знал Егора Тимуровича, одно время работал с ним. Далек от апологетики и от демонизации. Последняя особенно популярна, как известно. До сих пор патриоты всё борются с «либеральным курсом» Гайдара.
Егор Тимурович был необычный для России политик: например, я помню не менее 4 его книг, из которых только одна («Дни поражений и побед») - мемуарная. В остальных он как умел пытался рефлексировать - странное для наших политиков занятие (не знаю, как в других странах).
Понятно - профессиональный экономист и журналист. Но дело не только в привычках и навыках (их легко забыть как страшный сон, попав в Высокие Кабинеты). Это была внутренняя потребность.
Насколько я понимаю Гайдара, он терпеть не мог публичную политику, охотно повторял слова Черчилля «чтоб оценить всю прелесть демократии, достаточно 10 минут поговорить со средним избирателем». Но при этом Черчилль пиар и вообще публичность любил, Гайдар - ненавидел. Когда - наконец - ушел из СПС, он с облегчением выдохнул: «ВСЁ. Я свою смену отстоял». К административной, бюрократической работе он относился с куда бОльшим интересом, но тоже непросто. Рутинная чиновничья работа его не смущала, но никакой радости не приносила. Ему хотелось реально соучаствовать в истории. Ему повезло - у него был такой шанс и он его использовал.
Вот это и есть по-моему главное в Гайдаре. Сопричастность к Истории. И не просто «по факту» («попал в Историю» в 1991), но и по мысли.
Гайдар был по ощущению, по чувству - глубокий государственник. Это не значит тех глупостей, какие сейчас связывают с этим понятием - хвастливый антиамериканизм, бесконечная декламация «Как я Родину люблю! О, как!». Понятно, что Егора, просто как нормального человека, от такого времяпровождения тошнило бы - но чем-чем, а этим он сроду не грешил.
«Государственник» - свои действия он соотносил не только (а часто - не столько) с своими личными интересами, амбициями и т.д. (хотя далеко не был святым, естественно, не забывал о себе), но - с государственными целями и делами, да еще в их исторической развертке.
Названия его книг «Государство и эволюция» (к ней я имел некоторое отношение), «Гибель Империи», «Долгое время» - говорят за себя. И это не просто слова. Это ощущение - «у Времени в плену». Не помню кто сказал «я себя от России не отделяю», но Гайдар, хоть и терпеть не мог пафос, а думал примерно так. И от России, и от времени. Чувствовал себя и свои поступки - частью Времени, его приливов и отливов.
Он мне часто говорил, что его и напрягает и, главное, удивляет вот эта связь с временем. Возможность ему - вот обычному «краткосрочному» человеку - влиять на Время, на ход часов Истории. И обратное - невозможность «выпрыгнуть из часов», из потока Времени, которое идет «сквозь» него и несет его, как и всех нас - туда, куда «хочет Время».
Интересно, что это были слова и мысли 37-40 летнего человека (период, когда я с ним плотно общался).
Даже работая в правительстве, то есть вынужденный быстро принимать решения, Гайдар не отключал историческую рефлексию - не мог, не хотел.
А уж уйдя от политики, вернувшись в свой Институт (в «глухую провинцию у моря»), он дал себе волю - отдался соблазну рефлексии с головой.
Гайдар - как все мы - был свидетелем Краха Империи. Именно в его книге впервые прозвучало «Геополитическая Катастрофа». Но для него это не было оценкой (ужас-ужас), а просто констатацией. «Грозной Империи грязный конец…». И вот он - свидетель, активный участник - до конца дней задавал себе вопрос «Как все это могло произойти?».
Гайдар - рациональный, научно мыслящий человек, естественно, ставил это событие в длинный ряд распадов многих и многих иных Империй в Истории. Общие черты и различные причины многократно описали разные историки. Экономические, демографические, геополитические, социальные и т.д. причины - они известны, типологизированы. Как известны и ограничения любого из этих критериев.
Гайдар исходил из вполне определенной экономической идеологии - «либерал Чикагской школы». Многие его действия (отпуск цен, скажем) никакого отношения ни к какой «теории» не имели - это была просто очевидная неизбежность. Но вот потом, когда из режима пожара можно было перейти к более спокойным действиям, а уж тем более в своих книгах, в своих рекомендациях ученого, он, действительно, опирался на определенные аксиомы той экономической школы, к которой принадлежал. Эти соображения есть в его книгах - монетаристская политика, макроэкономические параметры, стабильность валюты, налоги и т.д. И обо всем этом он опять же писал в широком контексте - как о важных «скрепах» Государства, как о важных векторах Исторического процесса.
Как «экономический материалист», ничего другого он и не мог предлагать, ничем иным и не мог объяснять развитие стран. Зная Историю, в том числе Историю экономики, сравнивая развитие разных стран за века он фиксировал постоянное соотношение между ними, постоянный разрыв по уровню социально-экономического развития между Россией и странами Запада (постоянный - несмотря на все наши Великие Потрясения). В этом параллельном движении, в этом «вечно догоняющем развитии» он видел один из Фундаментальных Законов Истории, который не перепрыгнешь, сколько не «подпрыгивай в ТВ-студии».
И вместе с тем…
Вместе с тем, он прекрасно чувствовал - не сводится «благо жизни» Государства ни к каким экономическим параметрам, как семейная жизнь не сводится к зарплате. Есть «еще что-то». Первичное по отношению к любой рациональной экономической деятельности, есть «что-то», что всегда разворачивает вектор Российской истории. Какое-то Историческое тяготение. Те самые «скрепы», «код» и т.д.
Он не любил этих слов, а тем более тех, кто ими сыплет. Но чувствовал это остро. Знал, что экономической бухгалтерией Историю - не просчитать. Останется «неразложимый остаток».
Не помню, когда это было. Я ехал с ним в машине, по Тверской - я жил рядом с его родителями, около метро «Аэропорт», он меня подвез. Говорили о каких-то думских глупостях. И вдруг, после долгой паузы, когда он смотрел на поток машин вокруг, он медленно спросил: «Куда мы едем?». Я удивился - «Как куда? На «Аэропорт», надеюсь». Он сказал: «Да… Куда движется весь этот… поток ?..».
Вот об этом он по-моему думал постоянно. Но если что-то и приходило ему в голову, то такими мыслями он не делился. Ведь «мысль изреченная есть ложь».
Этот и другие материалы читайте на сайте Um.plus
19 марта исполнится 60 лет Егору Тимуровичу Гайдару. Прожил он на свете меньше 54-х…
Я неплохо знал Егора Тимуровича, одно время работал с ним. Далек от апологетики и от демонизации. Последняя особенно популярна, как известно. До сих пор патриоты всё борются с «либеральным курсом» Гайдара.
Егор Тимурович был необычный для России политик: например, я помню не менее 4 его книг, из которых только одна («Дни поражений и побед») - мемуарная. В остальных он как умел пытался рефлексировать - странное для наших политиков занятие (не знаю, как в других странах).
Понятно - профессиональный экономист и журналист. Но дело не только в привычках и навыках (их легко забыть как страшный сон, попав в Высокие Кабинеты). Это была внутренняя потребность.
Насколько я понимаю Гайдара, он терпеть не мог публичную политику, охотно повторял слова Черчилля «чтоб оценить всю прелесть демократии, достаточно 10 минут поговорить со средним избирателем». Но при этом Черчилль пиар и вообще публичность любил, Гайдар - ненавидел. Когда - наконец - ушел из СПС, он с облегчением выдохнул: «ВСЁ. Я свою смену отстоял». К административной, бюрократической работе он относился с куда бОльшим интересом, но тоже непросто. Рутинная чиновничья работа его не смущала, но никакой радости не приносила. Ему хотелось реально соучаствовать в истории. Ему повезло - у него был такой шанс и он его использовал.
Вот это и есть по-моему главное в Гайдаре. Сопричастность к Истории. И не просто «по факту» («попал в Историю» в 1991), но и по мысли.
Гайдар был по ощущению, по чувству - глубокий государственник. Это не значит тех глупостей, какие сейчас связывают с этим понятием - хвастливый антиамериканизм, бесконечная декламация «Как я Родину люблю! О, как!». Понятно, что Егора, просто как нормального человека, от такого времяпровождения тошнило бы - но чем-чем, а этим он сроду не грешил.
«Государственник» - свои действия он соотносил не только (а часто - не столько) с своими личными интересами, амбициями и т.д. (хотя далеко не был святым, естественно, не забывал о себе), но - с государственными целями и делами, да еще в их исторической развертке.
Названия его книг «Государство и эволюция» (к ней я имел некоторое отношение), «Гибель Империи», «Долгое время» - говорят за себя. И это не просто слова. Это ощущение - «у Времени в плену». Не помню кто сказал «я себя от России не отделяю», но Гайдар, хоть и терпеть не мог пафос, а думал примерно так. И от России, и от времени. Чувствовал себя и свои поступки - частью Времени, его приливов и отливов.
Он мне часто говорил, что его и напрягает и, главное, удивляет вот эта связь с временем. Возможность ему - вот обычному «краткосрочному» человеку - влиять на Время, на ход часов Истории. И обратное - невозможность «выпрыгнуть из часов», из потока Времени, которое идет «сквозь» него и несет его, как и всех нас - туда, куда «хочет Время».
Интересно, что это были слова и мысли 37-40 летнего человека (период, когда я с ним плотно общался).
Даже работая в правительстве, то есть вынужденный быстро принимать решения, Гайдар не отключал историческую рефлексию - не мог, не хотел.
А уж уйдя от политики, вернувшись в свой Институт (в «глухую провинцию у моря»), он дал себе волю - отдался соблазну рефлексии с головой.
Гайдар - как все мы - был свидетелем Краха Империи. Именно в его книге впервые прозвучало «Геополитическая Катастрофа». Но для него это не было оценкой (ужас-ужас), а просто констатацией. «Грозной Империи грязный конец…». И вот он - свидетель, активный участник - до конца дней задавал себе вопрос «Как все это могло произойти?».
Гайдар - рациональный, научно мыслящий человек, естественно, ставил это событие в длинный ряд распадов многих и многих иных Империй в Истории. Общие черты и различные причины многократно описали разные историки. Экономические, демографические, геополитические, социальные и т.д. причины - они известны, типологизированы. Как известны и ограничения любого из этих критериев.
Гайдар исходил из вполне определенной экономической идеологии - «либерал Чикагской школы». Многие его действия (отпуск цен, скажем) никакого отношения ни к какой «теории» не имели - это была просто очевидная неизбежность. Но вот потом, когда из режима пожара можно было перейти к более спокойным действиям, а уж тем более в своих книгах, в своих рекомендациях ученого, он, действительно, опирался на определенные аксиомы той экономической школы, к которой принадлежал. Эти соображения есть в его книгах - монетаристская политика, макроэкономические параметры, стабильность валюты, налоги и т.д. И обо всем этом он опять же писал в широком контексте - как о важных «скрепах» Государства, как о важных векторах Исторического процесса.
Как «экономический материалист», ничего другого он и не мог предлагать, ничем иным и не мог объяснять развитие стран. Зная Историю, в том числе Историю экономики, сравнивая развитие разных стран за века он фиксировал постоянное соотношение между ними, постоянный разрыв по уровню социально-экономического развития между Россией и странами Запада (постоянный - несмотря на все наши Великие Потрясения). В этом параллельном движении, в этом «вечно догоняющем развитии» он видел один из Фундаментальных Законов Истории, который не перепрыгнешь, сколько не «подпрыгивай в ТВ-студии».
И вместе с тем…
Вместе с тем, он прекрасно чувствовал - не сводится «благо жизни» Государства ни к каким экономическим параметрам, как семейная жизнь не сводится к зарплате. Есть «еще что-то». Первичное по отношению к любой рациональной экономической деятельности, есть «что-то», что всегда разворачивает вектор Российской истории. Какое-то Историческое тяготение. Те самые «скрепы», «код» и т.д.
Он не любил этих слов, а тем более тех, кто ими сыплет. Но чувствовал это остро. Знал, что экономической бухгалтерией Историю - не просчитать. Останется «неразложимый остаток».
Не помню, когда это было. Я ехал с ним в машине, по Тверской - я жил рядом с его родителями, около метро «Аэропорт», он меня подвез. Говорили о каких-то думских глупостях. И вдруг, после долгой паузы, когда он смотрел на поток машин вокруг, он медленно спросил: «Куда мы едем?». Я удивился - «Как куда? На «Аэропорт», надеюсь». Он сказал: «Да… Куда движется весь этот… поток ?..».
Вот об этом он по-моему думал постоянно. Но если что-то и приходило ему в голову, то такими мыслями он не делился. Ведь «мысль изреченная есть ложь».
Этот и другие материалы читайте на сайте Um.plus