Италия после референдума, Франция перед выборами
Борис Кагарлицкий
Подводя итоги 2016 года, можно с уверенностью сказать, что для западной политики он оказался переломным.
Это в очередной раз подтверждает результаты референдума, прошедшего в Италии 4 декабря.
Поразительным образом, вопросы, вынесенные на референдум, мало кого волновали. Политическая реформа, затеянная премьер-министром Маттео Ренци, большинством граждан республики воспринималась как попытка ограничить демократию под видом заботы о повышении управляемости. Но далеко не это стало главной причиной, мотивировавшей избирателей дать отрицательный ответ на вопрос, заданный правительством.
Ренци предлагал урезать полномочия Сената, сократив его численность в три раза и изменив принципы его формирования - вместо избранных депутатов там должны были заседать руководители регионов (тот самый метод формирования верхней палаты парламента, от которого некоторое время назад отказались в России).
В сущности, несмотря на все возможные возражения, речь шла о технических переменах, не посягавших на основания политической системы. Именно поэтому премьер и его окружение не сомневались в успехе
Вопросы были настолько техническими, что люди, которых не убедят аргументы премьера, просто не должны были бы идти голосовать.
Однако Ренци совершил грубую политическую ошибку, заявив, что в случае неудачи на референдуме он уйдет со своего поста. Что сразу же сделало голосование крайне интересным. Появилась возможность избавиться от непопулярного премьера мотивировала множество избирателей пойти к урнам и проголосовать «против», не сильно вникая в тонкости предлагаемой реформы. С этого момента аргументы и дискуссии по поводу структуры и роли Сената в государственной системе Итальянской республики уже никого не волновали, защитников реформы никто не слушал.
И всё же выбор в пользу «нет» был не только голосованием против премьера и правительства. Итальянцы, как и англичане во время референдума о членстве в Евросоюзе и американцы в ходе выборов президента, воспользовались счастливой возможностью высказать своё отвращение всему политическому истеблишменту, выразить вотум недоверия всей социально-экономической политике прошедших 20 лет, политике, которая представлялась населению безальтернативной и которую консенсусно поддерживали все основные партии вне зависимости от формального идеологического окраса.
Голосование состоялось, и Ренци вынужден был подать в отставку. Но речь уже идет о чем-то существенно большем, чем падение кабинета министров
Принципиальная особенность политической ситуации в Италии, как и в соседней Франции, состоит в том, что в обеих странах сложились массовые популистские движения, претендующие на то, чтобы стать альтернативой консенсусу левых и правых элит. В Италии это движение «Пять звезд», возглавляемое сатириком Беппе Грилло, а во Франции - Национальный Фронт во главе с Марин Ле Пен.
Идеологические характеристики обеих организаций могут запутать кого угодно. «Пять звезд» выступает то под левыми, то под правыми лозунгами, привлекая сторонников по всему политическому спектру и отказываясь определить себя в привычных идейных координатах. Национальный фронт исторически сформировался как крайне правая, ксенофобская и антииммигрантская партия, но за последние пять лет основной приток новых избирателей она получает как раз из числа французов арабского или африканского происхождения, её программные документы пишут выходцы из левого крыла соцпартии, а в её аппарате полно бывших коммунистов.
Идеология куда меньше волнует избирателей, чем конкретные позиции по тем или иным вопросам
Но эти позиции, в свою очередь определяются своего рода восстанием массового здравого смысла против либерального лево-правого консенсуса. Иными словами, и правящие круги, и популистская оппозиция представляют собой в идеологическом смысле лево-правые объединения, но по-разному сконструированные.
В первом случае - элитаристские, во втором - плебейские, низовые.
Провал итальянского правительства на референдуме ставит вопрос о новых выборах. Об этом ясно и недвусмысленно заявляет Грилло. Правящие круги не слишком с этим торопятся, ведь исход голосования 4 декабря не предвещает для них ничего хорошего.
Во Франции ситуация оказалась куда более определенной: выборы президента республики назначены на май, ничего с этим поделать нельзя, разве только устроить государственный переворот. Правда, кандидат официальных правых Франсуа Фийон пытается перехватить инициативу с помощью антииммигрантской и русофильской риторики.
Но вряд ли это подорвет позиции Марин Ле Пен на выборах
Скорее наоборот: в вопросе иммиграции Фийон вдруг оказался справа от Национального Фронта, лидер которого постоянно подчеркивает, что требование ограничить въезд во Францию связано не с неприязнью к приезжим, а с необходимостью защитить социальные интересы уже прибывших в страну людей, которых нужно обеспечить жильем и работой, ведь это ресурсы ограниченные.
Что же касается отношения к России, то французским правым просто не верят: они слишком привязаны к аппарату Евросоюза и не пойдут против воли брюссельской бюрократии, которая с Москвой мириться пока не готова. Иное дело - Национальный Фронт, никак с Брюсселем не связанный и открыто выступающий против ЕС.
Голосование против истеблишмента становится доминирующей тенденцией западной политики в условиях кризиса, на который ни правое ни левое крыло либерального истеблишмента не дало ответа. К чему приведет подъем новых политических сил, и как они сами будут справляться с кризисом, мы узнаем уже в будущем году.
Оригинал статьи
Подводя итоги 2016 года, можно с уверенностью сказать, что для западной политики он оказался переломным.
Это в очередной раз подтверждает результаты референдума, прошедшего в Италии 4 декабря.
Поразительным образом, вопросы, вынесенные на референдум, мало кого волновали. Политическая реформа, затеянная премьер-министром Маттео Ренци, большинством граждан республики воспринималась как попытка ограничить демократию под видом заботы о повышении управляемости. Но далеко не это стало главной причиной, мотивировавшей избирателей дать отрицательный ответ на вопрос, заданный правительством.
Ренци предлагал урезать полномочия Сената, сократив его численность в три раза и изменив принципы его формирования - вместо избранных депутатов там должны были заседать руководители регионов (тот самый метод формирования верхней палаты парламента, от которого некоторое время назад отказались в России).
В сущности, несмотря на все возможные возражения, речь шла о технических переменах, не посягавших на основания политической системы. Именно поэтому премьер и его окружение не сомневались в успехе
Вопросы были настолько техническими, что люди, которых не убедят аргументы премьера, просто не должны были бы идти голосовать.
Однако Ренци совершил грубую политическую ошибку, заявив, что в случае неудачи на референдуме он уйдет со своего поста. Что сразу же сделало голосование крайне интересным. Появилась возможность избавиться от непопулярного премьера мотивировала множество избирателей пойти к урнам и проголосовать «против», не сильно вникая в тонкости предлагаемой реформы. С этого момента аргументы и дискуссии по поводу структуры и роли Сената в государственной системе Итальянской республики уже никого не волновали, защитников реформы никто не слушал.
И всё же выбор в пользу «нет» был не только голосованием против премьера и правительства. Итальянцы, как и англичане во время референдума о членстве в Евросоюзе и американцы в ходе выборов президента, воспользовались счастливой возможностью высказать своё отвращение всему политическому истеблишменту, выразить вотум недоверия всей социально-экономической политике прошедших 20 лет, политике, которая представлялась населению безальтернативной и которую консенсусно поддерживали все основные партии вне зависимости от формального идеологического окраса.
Голосование состоялось, и Ренци вынужден был подать в отставку. Но речь уже идет о чем-то существенно большем, чем падение кабинета министров
Принципиальная особенность политической ситуации в Италии, как и в соседней Франции, состоит в том, что в обеих странах сложились массовые популистские движения, претендующие на то, чтобы стать альтернативой консенсусу левых и правых элит. В Италии это движение «Пять звезд», возглавляемое сатириком Беппе Грилло, а во Франции - Национальный Фронт во главе с Марин Ле Пен.
Идеологические характеристики обеих организаций могут запутать кого угодно. «Пять звезд» выступает то под левыми, то под правыми лозунгами, привлекая сторонников по всему политическому спектру и отказываясь определить себя в привычных идейных координатах. Национальный фронт исторически сформировался как крайне правая, ксенофобская и антииммигрантская партия, но за последние пять лет основной приток новых избирателей она получает как раз из числа французов арабского или африканского происхождения, её программные документы пишут выходцы из левого крыла соцпартии, а в её аппарате полно бывших коммунистов.
Идеология куда меньше волнует избирателей, чем конкретные позиции по тем или иным вопросам
Но эти позиции, в свою очередь определяются своего рода восстанием массового здравого смысла против либерального лево-правого консенсуса. Иными словами, и правящие круги, и популистская оппозиция представляют собой в идеологическом смысле лево-правые объединения, но по-разному сконструированные.
В первом случае - элитаристские, во втором - плебейские, низовые.
Провал итальянского правительства на референдуме ставит вопрос о новых выборах. Об этом ясно и недвусмысленно заявляет Грилло. Правящие круги не слишком с этим торопятся, ведь исход голосования 4 декабря не предвещает для них ничего хорошего.
Во Франции ситуация оказалась куда более определенной: выборы президента республики назначены на май, ничего с этим поделать нельзя, разве только устроить государственный переворот. Правда, кандидат официальных правых Франсуа Фийон пытается перехватить инициативу с помощью антииммигрантской и русофильской риторики.
Но вряд ли это подорвет позиции Марин Ле Пен на выборах
Скорее наоборот: в вопросе иммиграции Фийон вдруг оказался справа от Национального Фронта, лидер которого постоянно подчеркивает, что требование ограничить въезд во Францию связано не с неприязнью к приезжим, а с необходимостью защитить социальные интересы уже прибывших в страну людей, которых нужно обеспечить жильем и работой, ведь это ресурсы ограниченные.
Что же касается отношения к России, то французским правым просто не верят: они слишком привязаны к аппарату Евросоюза и не пойдут против воли брюссельской бюрократии, которая с Москвой мириться пока не готова. Иное дело - Национальный Фронт, никак с Брюсселем не связанный и открыто выступающий против ЕС.
Голосование против истеблишмента становится доминирующей тенденцией западной политики в условиях кризиса, на который ни правое ни левое крыло либерального истеблишмента не дало ответа. К чему приведет подъем новых политических сил, и как они сами будут справляться с кризисом, мы узнаем уже в будущем году.
Оригинал статьи