(no subject)
Пришла пора покинуть летний кров, оставивив на границе двух миров
Страну Привычек.
Такая блажь прострации дана - смотреть в глаза безликого окна,
И тратить спички.
И вновь вступать, прервав с искомым связь, в причудливо-изменчивую вязь,
Яйцу подобно.
В сей миг - терзать наука не должна, но - как-когда - одна печаль нежна,
Другая - злобна.
Нас угнетает каждый третий шаг.
В расстройстве память ненадежна, как -
Подчас, задача воспоминаний - предсказать свой путь.
И в грудах камня мы читаем суть.
А смысл утрачен.
Мы сторожим присутствие волны. И подле нас, и после - только сны
Смурной забавы.
Мы гении Гогеновских картин, но ненадежный грим смывает, - и мы зрим -
Не троны,
Но большие валуны скандальной славы.
Мы далеки вселенской красоты. Не разглядишь, какаие льнут цветы
К ногам в потемках.
Всё ищем веру, умножая страх, что эта вера сжата, как в тисках,
В цветных тесемках.
Страну Привычек.
Такая блажь прострации дана - смотреть в глаза безликого окна,
И тратить спички.
И вновь вступать, прервав с искомым связь, в причудливо-изменчивую вязь,
Яйцу подобно.
В сей миг - терзать наука не должна, но - как-когда - одна печаль нежна,
Другая - злобна.
Нас угнетает каждый третий шаг.
В расстройстве память ненадежна, как -
Подчас, задача воспоминаний - предсказать свой путь.
И в грудах камня мы читаем суть.
А смысл утрачен.
Мы сторожим присутствие волны. И подле нас, и после - только сны
Смурной забавы.
Мы гении Гогеновских картин, но ненадежный грим смывает, - и мы зрим -
Не троны,
Но большие валуны скандальной славы.
Мы далеки вселенской красоты. Не разглядишь, какаие льнут цветы
К ногам в потемках.
Всё ищем веру, умножая страх, что эта вера сжата, как в тисках,
В цветных тесемках.