Такая жизнь.
Такая жизнь.
***
Сначала я просто загрипповал. Даша уехала в Киргизию за фичером, я лежал один сутками на диване, смотрел сериал "Воронины" по СТС, пил молоко с медом, кашлял, дышал парами вареной картошки.
Терапевша в клинике выписала горчичники и таблетки от инфекции верхних дыхательных путей. Я отлежался и вышел на работу, все было в порядке.
Однажды через пару недель к вечеру мне поплохело и поднялась температура. Через несколько дней еще раз. Спустя какое-то время оказалось, что каждый вечер у меня 37,6 и выше. Ничто не болело, не кололо, не напрягало. Я утром просыпался бодрячком, шел в офис, сочинял пресс-релизы и комментарии, ходил на курсы английского, пил алкогольные коктейли. Но каждый вечер голова начинала гудеть, а градусник всегда лежал на видном месте.
Помимо градусника предметом моего интереса стали весы. За пару недель я сбросил килограмма 4, продолжая жрать жареное, вредное, сладкое и на ночь. Тенденция неожиданного похудания усиливалась, мои пухлые щеки исчезли.
Тогда я впервые запаниковал, потому что ввел в гугле "температура потеря веса". Из 10 выданных ссылок 10 были про онкологию.
Анализы, что в баночку, что из вены, были практически в норме. Я посетил терапевта, уролога, кардиолога, узиолога, рентгенолога. Еще каких-то людей в белых халатах.
У всех выходило, что я в порядке. Потом к похуданию и лихорадке добавился еще один увлекательный фактор - я просыпался среди ночи от того, что подушка и простыня подо мной были мокрые насквозь от пота.
Я дополнил запрос в гугл. Ну все, ясно как белый день, чахотка. Когда я ехал в ближайшую инвитру делать флюорографию, был уверен, что там мне диагноз и выдадут на руки. Такая вполне питерская болезнь, Чехов, что там еще. Но нет - на снимке легкие были чистюлями. "Легкие некурящего человека", - похвалили меня.
Грипп был в начале февраля, а на календаре близился конец марта. Я продолжал потеть, худеть и лихорадить по ночам. Никакой орган по-прежнему не намекал мне, от чего меня корежит.
Я в очередной раз сходил в ближайшую клинику по своему ДМС. Врач (новый терапевт, у этого я еще не был) подробно выслушал мой страдальческий рассказ. К сожалению, в тот момент я опять еще был немного простывший, покашливал. Этого хватило доктору, чтобы сказать мне - у вас трахеит! Я уточнил, точно трахеит? Простудная ерунда, которая даже не такая страшная, как бронхит? И вот это все со мной из-за такого пустячка? Мне прописали пшикать в горло тантум верде.
От терапевта я пошел к кардиологу. Во время моего первого визита в начале мучений мне сделали кардиограмму и узи сердца, все было в порядке, только ЭКГ показывал небольшую аритмию. На меня на всякий случай повесили холтер - такое устройство, которое пишет кардиограмму в течение суток, даже когда ты спишь.
"Холтер идеальный, все ок" - сказала мне тетенька-кардиолог. Это опять уже была какая-то другая тетенька - вешала на меня холтер одна, а в этот раз я пришел и уже другая. "А что вас беспокоит вообще?" Я в тысячный раз рассказал. Она нахмурилась, еще раз пролистала мои бумажки и анализы. К тому времени кровь уже явно показывала наличие воспаление в организме - но несколькими минутами назад мне же объяснили, что это всего лишь трахеит. "Илья, мой вам совет - сделайте эхо в большом специализированном центре. В Бакулевке или в Мясникова".
Пользуясь случаем, передаю ей привет - этот совет спас мне жизнь.
***
В институт имени Мясникова я приехал дня через три. Заплатил за прием, отстоял очередь на ЭКГ, отстоял очередь на расшифровку ЭКГ, отстоял очередь к врачу, отстоял очередь на Эхокардиограмму.
Эхокардиограмма - это как узи, только смотрят именно сердце. Желудочки, предсердия, вот это все. Эхо мне делала молоденькая девочка, вчерашняя студентка. Через минуту после того, как она приложила к моей груди аппарат, она позвонила по телефону и "Ань, ты лучше меня понимаешь, иди посмотри".
В этот момент я уже точно понял - пиздец.
"Боли в области груди есть? - нет. Перебои чувствуете в работе сердца? - нет. Аритмию? - нет, но судя по вашим вопросам, там не все идеально, да?".
Они с Аней крутили меня полчаса. Потом сказали одеваться. "Вам не повезло, вернитесь в кабинет врача" - грустно сказала мне девушка. " То, что вы там мне написали, лечат? - Лечат, но..".
Я дошел до кабинета и отдал результаты врачу. Она посмотрела на меня, вздохнула: "Илья, у вас инфекционный эндокардит. С таким диагнозом я обязана вызвать вам скорую. Посидите, подождите. Если повезет, отвезут в Склиф, у них там целое отделение этим занимается".
Почему в кардиоцентре больному с заболеванием сердца вызывают скорую, а не госпитализируют на месте, я не понимаю до сих пор.
Повезли не в Склиф, в обычную больницу, #71.
***
Меня милостиво не положили в реанимацию, сразу в палату. «Там лежачие бабушки, мужики после запоев и вообще, тебе там будет неуютно. Ты как чувствуешь-то себя вообще?»
Дежурная по реанимации сообщила мне, что ситуация тревожная, ходить дальше, чем до туалета, она запрещает, и что в ближайшие несколько недель в меня будут литрами лить лошадиные дозы антибиотиков. «Они мощнейшие, побочек куча, но других вариантов нет».
Оказалось, что у меня с рождения (с рождения) есть некоторая аномалия в сердце. Аортальный клапан двустворчатый, а у нормальных людей там три створки. С этим можно прожить всю жизнь долго и счастливо, а можно и нет. Такая аномалия опасна тем, что она подвержена осложнениям от инфекций. Ангина или вырванный зуб чреваты тем, что инфекция сядет прямо внутри сердца. И в случае ослабленного иммунитета начнет его уничтожать.
Я лежал, смотрел в потолок. Думал о том, что в Москве даже обычные больницы приличные. Новые койки, розетки у каждой кровати, в туалете есть бумага (я лежал однажды в больнице в Спб, там в туалет зайти было страшно). Над изголовьем кровати красная кнопка - нажмешь и воет сирена. На случай, если приступ - сестра проснется, прибежит, может и откачают.
На утро мне опять делали эхо, но уже чрезпищевое. Это как гастроскопия - глотаешь шланг, на конце шланга узи-аппарат, они прижимают его к пищеводу - так происходящее внутри сердца лучше видно.
10 минут мучений, стекающих из горла жидкостей из желудка и попыток выплюнуть трубку.
Ну что? Ничего, инфекция почти уничтожила два клапана из четырех, аортальный и митральный. Единственный выход - операция на открытом сердце. Вместо этих клапанов поставят протезы. Да вы не волнуйтесь, операция бесплатная, вы молодой, вам государство квоту легко даст. Наверное. И искусственные клапаны вам лучше, конечно, импортные поставить, чем наши. Да, и еще у вас помимо этого абцесс корня аорты, есть угроза прорыва. Да, это что-то вроде гнойника, только прямо в сердце. Прорыв? Ну, это риск того, что произойдет разрыв сердца. Не бойтесь, прямо сейчас этого не случится. Вас в любом случае, в настоящий момент на операцию не возьмут - курс внутривенных антибиотиков при эндокардите составляет от 4 до 6 недель. Можете возвращаться в палату.
***
Не скажу, что в этот момент я прямо забился в истерике. Что промелькнула жизнь перед глазами и вот все в этом духе. Я был спокоен, спал по ночам, смотрел на капельницу (почему эти 200 мл прокапывают 2 часа?), ел больничную еду, читал по книжке в день.
В телефоне тоже был гугл, теперь я мог вводить туда уже конкретный диагноз. Это сейчас идиотски прозвучит, но одна из первых мыслей, когда мне сказали что со мной - «о, прикольно, не рак, может и отскачу». Фактически радость.
Первое настоящее расстройство случилось, когда мне объяснили, что протезировать надо два, а не один клапан. Мне почему-то казалось, что один - не так страшно.
Потом меня огорчила википедия, сообщившая, что «Прогноз условно неблагоприятный, до введения в практику антибиотиков широкого спектра действия в большинстве случаев заболевание заканчивалось смертью, однако и сейчас в 30 % случаев наступает летальный исход».
70% же есть, что тогда условно неблагоприятного, а?
***
Две книжки Грэма Грина. Ноу лого Наоми Кляйн. Старик Огилви о рекламе. Биография Мао Дзэдуна. Биография Дэн Сяопина (оклемаюсь, рвану в Китай, решил я). Я читаю тут постоянно все, до чего раньше не доходили руки. Чтение помогает отвлечься от запросов в гугл на тему «сколько живут с протезированными клапанами сердца», «% летальных исходов при операциях на открытом сердце», «эндокардит прогноз».
Я узнаю, что, оказывается, Шварценнегер с протезированным клапаном уже лет 20. И что бывают механические протезы, а бывают биологические. У Шварца биологический, из свиньи. Я читаю его интервью. «Мне пришлось делать две операции подряд. После первой я на следующее утро пошел заниматься на велотренажере. Поспешил, там что-то повредилось. Ну, пришлось дать им еще раз положить меня на операционный стол».
Красавчик, - думаю. А вот футболист Нванкво Кану, нигериец, я его помню. Он выступал за лондонский «Арсенал» в моем детстве, когда я еще смотрел футбол и читал газету «Спорт-Экспресс». Тоже проблемы с сердцем, операция, протез, и он после этого еще играл в футбол!
Это вдохновляло. Правда, форумы пациентов кардиоцентров пестрели несколько иными темами. «Смерть во время операции, оперировала бригада хирургов такая-то»… Больше всего таких постов писали родители маленьких детей с врожденными пороками. Родителей было еще жальче, чем младенцев.
Да, про родителей - мама, конечно же, примчалась сразу и ездит в ежедневном режиме. Таскает фрукты и чтиво, осеняет меня крестные знамением, каждый раз спрашивает, может, не надо будет делать операцию? Может еще не точно?
Так проходят дни. Я целый день читаю книжку, ночью сплю, с утра и на ночь в меня вливают антибиотики. Мама с утра идет на утреннюю службу в монастырь, потом везет мне яблочки, потом идет на вечернюю службу в монастырь.
***
Я думаю о терапевте, прописавшем мне «тантум верде» в момент, когда уже была угроза разрыва сердца, и думаю о нем плохо. Я думаю, что к выбору некоторых профессий надо относиться как-то ответственней. Вот я пресс-секретарь, если накосячу, забью, сотворю чушь, вот что случится? Наверное, организация, где я работаю, может потерпеть репутационные риски, в крайнем случае - финансовые потери в связи с ними. Меня уволят, все останутся живы - в конечном счете, все это будет только моей проблемой. А терапевт, который поставил мне трахеит, у него будут проблемы? Его кто-нибудь уволит? Хорошо бы на него нашла бубонная чума, например, а какой-нибудь коллега прописал ему сироп от кашля, а. Я злюсь и стараюсь не думать об этом больше.
***
Но ладно этот докторишка. Но мне же четверть века, я был у разных врачей. Они меня заставляли показывать язык, мерили мне давление, слушали. Почему никто ни разу не выслушал в сердце никаких шумов, не выяснил, что у меня врожденная особенность и не сказал, чего бояться и как беречься? Почему-почему. Потому.
***
Со мной в основном лежат инфарктники. Юра, лет чуть за сорок, командует на мебельной фабрике, смотрит сериал Braking Bad на ноутбуке. К Юре каждый день приходит жена, и пару раз на неделе - сын-студент. Инфаркт перенес на ногах - «чё-то зажгло в груди, но жгло и жгло, полежал, отпустило, думал легкие, я ж курю по 3 пачки в день». Несмотря на перенесенный инфаркт, курить бегает и в больнице.
Еще один Юрий, даже Юрий Иванович, под шестьдесят, бывший военный, про род войск отвечает «в безопасности». Инфаркт был десять лет назад, но теперь еще диабет - надо смотреть, как там теперь с сосудами.
Еще мужик, его имя я сейчас не помню, потому что он все время молчал. Охранник, так и привезли на скорой в форме с надписью «охрана», тоже инфаркт, прямо на рабочем месте. Не помню уж, что он там охранял.
Я удивлялся, думал, что инфаркт это либо смерть, либо человек лежачий и потом ходить-говорить учиться. А мои ничего, живчики, ходят, обсуждают Украину, ругают местную стряпню, спрашивают, что я такой молодой в их ряды затесался.
Потом привезли еще одного молодого, Славика. Славик - шофер, возил цемент. До этого был дальнобойщиком где-то на юге, а вообще он с Молдовы. Стало плохо за рулем. Со Славиком долго непонятно было, что такое, даже врач не говорила ничего про диагноз, только уточнила, есть ли родственники в Москве. А потом девочка на узи спросила, где он будет вставать в очередь на донорское сердце? В Москве или по месту прописки в Ростове?
Славик хороший. Славик больше всего переживает, что ситуация такая, что с девушками ничего нельзя, ему ведь даже в туалете тужиться опасно. Славика жалко.
***
Через 3 недели антибиотикотерапии меня выписывают. Температура вроде сбилась и не поднимается выше 37. Микробные вегетации на клапанах ослабли. При этом уровень креатинина от антибиотиков такой, что меня выписывают с подозрением на образовавшуюся почечную недостаточность. Антибиотики при этом надо продолжать лить, рекомендация - «консультация кардиохирурга».
В России, если у вас гнойник в сердце, никто не повезет вас из городской больницы в операционную, просто выпустят на улицу и все. Вы сами должны найти центр, хирурга, получить квоту на операцию от государства, ну или найти денег, если хочется, чтобы резали немецкие или израильские врачи.
***
Как бы там ни было, я оказался дома. Впервые за 3 недели нормально помылся (в 71-ой двери ни в душевых, ни в туалетах не имели шпингалетов или других возможностей закрыться - вроде как на тот случай, что если пациенту станет плохо, медперсоналу не надо ломать дверь), поспал на своей кровати, погладил кошку, обнял свою женщину.
Что будет дальше, непонятно. Я скачал с сайта Бакулевки презентацию на английском, типа отчет, % летальных исходов на операциях разной сложности. Мне светила то ли высшая категория сложности вмешательства, то ли то, что шло перед ней. Несмотря на это, по презентации выходило, что из 100 человек на столе в качестве трупиков остаются всего трое. Правда, было непонятно, как долго живут остальные 97 и каково им при этом.
Я посмотрел фильм «Достучаться до небес», много лет назад он мне нравился, а сейчас нет. Потом фильм «Пока не сыграл в ящик». Он менее известный, но на похожую тему: один бедный, другой богатый, у обоих онкология и жить считанные деньки. Главный герой там составляет список. Список того, что надо успеть сделать, пока не оказался в гробу. Татуировка, прыжок с парашютом, какая-то другая фигня. Я сел и решил, что когда врачи меня отремонтируют, мне тоже нужен список того, что требует неотложного выполнения. Я взял листок, поставил цифру 1. Первым написал «Жениться». Это было логичным - Даша ходила ко всем моим врачам, надо было ее как-то представлять, в такой ситуации говорить «моя девушка хочет у вас уточнить..» казалось глупым. А жена - все серьезно, понятно. Так что это даже не пункт, а обязательная программа, я ее все равно уже по-другому и не называл.
Дальше давалось сложнее. Что включить в список? Ну, вот я всегда хотел нормально поработать журналистом, но так и не поработал, это ставить? Я с детства играл в шахматы, в 7 лет обыгрывал отца-перворазрядника, может написать «получить КМС по шахматам»? Что еще? Написать книгу? Совершить кругосветное путешествие? Все казалось какой-то дребеденью для такого пафосного перечня. В итоге так ничего и не придумал, в списке из бесспорного осталось «жениться», программу эту я выполню.
***
Зато теперь я могу порекомендовать хорошего кардиолога. До болезни я даже не представлял, что значит найти толкового врача. В итоге самый профессиональный человек оказался доктором из районной больницы г. Таруса (15 000 человек населения, город в километрах 70-ти от Калуги).
Максим Александрович - такой удивительный человек, помимо врачевания он пишет художественные книги про русскую жизнь, основал издательство медицинской литературы, а еще он такой доктор, к которому в Тарусу едут показать свое сердце из Москвы.
«Илья, дело сложное, но справимся. Я еще отправлю ваше эхо друзьям в Бостон, проконсультируюсь с ними и позвоню вам» - представляю, что чувствуют тарусские старушки, если врач им такое говорит.
Про МА есть статья в Википедии
https://ru.wikipedia.org/wiki/Осипов,_Максим_Александрович
и выпуск «Школы злословия», погуглите, если любопытно, он великий (Доктор Осипов, не выпуск ШЗ).
***
С отцом я в последний раз общался лет 6 назад. Мы о чем-то в очередной раз поругались по телефону. Я больше не звонил, он тоже. Оказалось, беда способствуют налаживанию родственных связей. Папа находит каких-то врачей в военно-медицинской академии, правда считает, что мои беды не медицинского характера, а это проклятье или что-то вроде того.
Потом, после операции, он будет сидеть у меня в палате, расскажет про Чернобыль, про то, что сам рос без отца и почему так, про то, что «самое главное победить этот страх, а помереть проще всего и это всегда успеется».
Блин, почему для того, чтобы в первый раз в жизни нормально по-человечески поговорить с родителем, надо чуть не сдохнуть?!
***
В итоге Бакулевка. Я сдаю все анализы и собираю бумажки, в Питере тупят с квотой (ее должно выдавать подразделение минздрава по месту прописки). Даша звонит туда и представляется сотрудником Бакулевского центра, орет, подтверждение квоты присылают. 5 вечера, меня наконец госпитализируют.
Через 15 минут в палату заходит человек «Илья, привет, я завтра буду анастезиологом на твоей операции. Ну да, тебя же завтра первым, в 9 утра увозят, тебе не говорили еще? Ну вот. Ты сколько весишь? Аллергии нет? Хорошо. Бороду сбрей. И вообще везде, где есть волосы, сбрей их, только на голове оставь. Все, удачи».
Потом ко мне заходит один врач. Потом второй. Нет ли хронических заболеваний? Были ли сотрясение мозга? Были, как, когда? Подрались? Ох, хорошо, предупредим сестер в реанимации.
Потом подписать бумажки. На все готов, режьте, при любом раскладе претензий не имею. Да, прошу поставить мне импортные протезы клапанов, готов их стоимость оплатить.
Дальше хирург. Еще раз слушаю, что ситуация не радужная, операция сложная, объем работы большой. «Выспаться, помыться, завтра с утра слушаться врачей. Как увидел врача - сразу слушайся. С утра уколят приятным, повеселеешь, а пока иди на клизму. Вы мама? Мама, завтра в 9 увезем, в час дня подходите к кабинету, расскажу, как прошло».
(Хирург В.А. Мироненко, забегая вперед, тоже великий).
Мама приносит бритву, я иду в душ, провожу эпиляционные мероприятия. Почему-то почти не нервничаю. Рад, что уже завтра все случится. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. На ночь заставляют выпить таблетку - я уверен, что снотворное-успокоительное. Дрыхну как младенец.
***
Потом разбудят, скажут раздеться голышом. Положат на каталку, введут укольчик. Никакого дурмана и наркотического опьянения - обманули. Потом медсестра прет каталку, а ты лежишь и смотришь в потолок. Мама сказала повторять «Господи, помоги». Я, вроде, повторяю, но отвлекаюсь. Лифт, долго куда-то едем. Коридоры, еще коридоры, какие-то двери. Наконец, операционная. В операционной холодно, как в морозилке. С потолка слепят огромные прожекторы. Появляется лицо уже знакомого анастезиолога.
«Илья, как дела?»
Не помню, успеваю я ответить или нет, вырубаюсь.
Я смотрел много американских фильмов, там это частый сюжет - хирурги спасают главного героя. А ему в этот момент что-то мерещится. Море там, какие-то люди, путешествие во времени. В сериале «Сопранос» Тони пока резали, его видений на два эпизода хватило. У меня не было ничего. Просто отключился, темнота, потом проснулся. Может и к лучшему.
А что со мной творилось в неспящем мире, я и так знал. Я слишком много мегабайт про это прочел, мне не нужно было это видеть. Сначала подействует снотворное. Введут наркоз. В район ключицы воткнут центральный катетер. Ассистент хирурга аккуратно разрежет все мои ребра и кожу, вскроет грудную клетку. Сердце перестанет биться - его остановят. Заработает аппарат искусственного кровоснабжения, в легкие уже воткнута трубка для вентиляции. Температура тела опустится до 30 градусов. Хирург скальпелем разрежет оболочку сердца. А дальше уже 50 на 50 - половина зависит от хирургов, половина от Господа Бога.
***
Когда я просыпаюсь в реанимации, кажется, что операция еще идет. Какие-то люди бегают, кто-то что-то говорит. Вокруг мерзкое пиканье аппаратов. Слышал, что в реанимации у операционных эйфория. Типа «Ура! Я живчик! Всем шампанского!» Это бред. Просто сначала ты можешь моргать. Потом повернуть шею. Потом поднять руку. Но чувствуешь тело плохо. А еще бешено, просто невероятно хочется пить.
Ко мне подходит медсестра. Я спрашиваю у нее, идет ли еще операция. Нет, ты в реанимации, все хорошо. То есть я жив? Да, вы все это спрашиваете, прекратите. Жив конечно, а пить не дам, нельзя.
Когда выясняешь, что все в порядке, хочется хорошенечко отрубиться еще на сутки, но не дают. «Не спать, не спать, открывай глаза». Не знаю, почему. Но после выхода из наркоза я потом не смогу уснуть трое суток.
Через какое-то время меня перевозят в палату. В палате причитает мама. Наркоз постепенно проходит и начинает болеть, кажется, все. Лежать неудобно. К центральному катетеру подключено 5 капельниц, «кардио-тоник». На груди заплата бинтов. На шею повязан внешний кардиостимулятор - проводки от него отходят в меня и ведут куда-то внутрь, я терминатор. На кардиостимуляторе два тумблера - если моему сердце вздумается остановиться, оно будет стучать от устройства. Врач проверяет, работает ли стимулятор - и сердце вдруг начинает быстро-быстро колотиться, а потом выключает тумблер. Вроде и с выключенным ок, бьется. Из под ребер прозрачные трубки дренажа - по ним стекает что-то кровавое после операции, так должно быть, лишнее, наверное.
В довершение всего, в член воткнут мочеиспускательный катетер - приятных ощущений он не добавляет.
Мама рассказывает, что когда пришла к 12 к кабинету хирурга, его не было. Прогноз по времени не удался - меня оперировали с 9 утра до 6 вечера, девять часов.
Но это ладно, что нам пуля, если штык не берет. Самое чудовищное испытание, которое мне предстояло в ближайшие дни - жажда.
Из-за угрозы отека сердца после операции разрешили пить 800 мл воды. При этом через капельницу шарашат мощные мочегонные. Для понимания: это вы выпиваете 800мл, а выделяете литра три.
Пить хочется всегда и невыносимо. Язык прилипает к нёбу, говорить тяжело. Мысли сводятся к тому, что хорошо бы, когда все кончится, напиться дома холодного кваску. Или лимонаду. Или просто воды.
Даша и мама, которые дежурят со мной по очереди, дают мне пить в крышечках от бутылок. «Уже 10 вечера, а до утра осталось триста грамм воды, Илья» - Даша наслушалась историй про сердобольных жен, напоивших своих мужей и отправивших их обратно в реанимацию, она ведет себя правильно.
Зато есть не хочется совсем ничего. Кроме таблеток - в длинной таблетнице, разделенной на отделения утро-обед-вечер-на ночь всего 17 штук разных колес.
В общем, первые дня три после операции были специфическими. Лежишь в проводах и трубках, не можешь уснуть 70 часов кряду, думаешь о воде.
***
А еще я тикал. Как будто съел швейцарские часы. Тик-тик-тик-тик, на всю комнату. Это протезы - сейчас они уже обросли мясцом, перестали шуметь.
Врач говорит, что с моими двумя железными (или из чего они?) болтами можно жить припеваючи, но есть нюансы. Нужно ежедневно глотать таблетки, разжижающие кровь. Прописано пожизненно. Если не пить - в клапанах образуются тромбы и досвидос, тромбоз, летальность, чистилище. А если слишком разжижена кровь - кровотечение, досвидос, далее по прежнему списку.
После операции, кстати, моральное состояние значительно хреновей, чем до. Мысли про «а почему все это именно со мной» наконец добираются до головы. «А что если…» и тысяча если.
От мыслей стараешься отвлечься.
Если-если. Хуесли.
Надо жить, все делать правильно, а там как повезет. Кирпич на голову может упасть любому, в моем случае просто % по теории вероятности возрастает. Потом я еще пару раз вспомню путь на каталке до операционной, единожды даже прослежусь, посоветую Даше бросить меня и найти себе здорового парня, а потом как-то успокоюсь и приду в себя.
***
Прошлое день рождения я отмечал в Берлине. Ездили в Трептов-парк, ели сосиски, еще я сфотографировался на фоне уорхоловского портрета Мао. В этот раз пришлось справлять в палате.
В честь праздника я выпил наконец стакан кваса, мне подарили шагомер - теперь уже можно выбираться в коридор и ходить, правда, капельницу еще не сняли, но она на колесиках и я качу ее рядом с собой.
Палата на 8 этаже, из окна видно рублевское шоссе и парковую зону вокруг. Вид хорош. Ближе к ночи - салют. Я родился 9 мая, страна отмечает победу над фашизмом. Красные и желтые огни. Красиво. Салют - это же всегда какой-то финал, завершение истории, окончание. Пора было возвращаться к мирной жизни, домой.
***
Сейчас все в порядке.
/ Илья Александров
***
Сначала я просто загрипповал. Даша уехала в Киргизию за фичером, я лежал один сутками на диване, смотрел сериал "Воронины" по СТС, пил молоко с медом, кашлял, дышал парами вареной картошки.
Терапевша в клинике выписала горчичники и таблетки от инфекции верхних дыхательных путей. Я отлежался и вышел на работу, все было в порядке.
Однажды через пару недель к вечеру мне поплохело и поднялась температура. Через несколько дней еще раз. Спустя какое-то время оказалось, что каждый вечер у меня 37,6 и выше. Ничто не болело, не кололо, не напрягало. Я утром просыпался бодрячком, шел в офис, сочинял пресс-релизы и комментарии, ходил на курсы английского, пил алкогольные коктейли. Но каждый вечер голова начинала гудеть, а градусник всегда лежал на видном месте.
Помимо градусника предметом моего интереса стали весы. За пару недель я сбросил килограмма 4, продолжая жрать жареное, вредное, сладкое и на ночь. Тенденция неожиданного похудания усиливалась, мои пухлые щеки исчезли.
Тогда я впервые запаниковал, потому что ввел в гугле "температура потеря веса". Из 10 выданных ссылок 10 были про онкологию.
Анализы, что в баночку, что из вены, были практически в норме. Я посетил терапевта, уролога, кардиолога, узиолога, рентгенолога. Еще каких-то людей в белых халатах.
У всех выходило, что я в порядке. Потом к похуданию и лихорадке добавился еще один увлекательный фактор - я просыпался среди ночи от того, что подушка и простыня подо мной были мокрые насквозь от пота.
Я дополнил запрос в гугл. Ну все, ясно как белый день, чахотка. Когда я ехал в ближайшую инвитру делать флюорографию, был уверен, что там мне диагноз и выдадут на руки. Такая вполне питерская болезнь, Чехов, что там еще. Но нет - на снимке легкие были чистюлями. "Легкие некурящего человека", - похвалили меня.
Грипп был в начале февраля, а на календаре близился конец марта. Я продолжал потеть, худеть и лихорадить по ночам. Никакой орган по-прежнему не намекал мне, от чего меня корежит.
Я в очередной раз сходил в ближайшую клинику по своему ДМС. Врач (новый терапевт, у этого я еще не был) подробно выслушал мой страдальческий рассказ. К сожалению, в тот момент я опять еще был немного простывший, покашливал. Этого хватило доктору, чтобы сказать мне - у вас трахеит! Я уточнил, точно трахеит? Простудная ерунда, которая даже не такая страшная, как бронхит? И вот это все со мной из-за такого пустячка? Мне прописали пшикать в горло тантум верде.
От терапевта я пошел к кардиологу. Во время моего первого визита в начале мучений мне сделали кардиограмму и узи сердца, все было в порядке, только ЭКГ показывал небольшую аритмию. На меня на всякий случай повесили холтер - такое устройство, которое пишет кардиограмму в течение суток, даже когда ты спишь.
"Холтер идеальный, все ок" - сказала мне тетенька-кардиолог. Это опять уже была какая-то другая тетенька - вешала на меня холтер одна, а в этот раз я пришел и уже другая. "А что вас беспокоит вообще?" Я в тысячный раз рассказал. Она нахмурилась, еще раз пролистала мои бумажки и анализы. К тому времени кровь уже явно показывала наличие воспаление в организме - но несколькими минутами назад мне же объяснили, что это всего лишь трахеит. "Илья, мой вам совет - сделайте эхо в большом специализированном центре. В Бакулевке или в Мясникова".
Пользуясь случаем, передаю ей привет - этот совет спас мне жизнь.
***
В институт имени Мясникова я приехал дня через три. Заплатил за прием, отстоял очередь на ЭКГ, отстоял очередь на расшифровку ЭКГ, отстоял очередь к врачу, отстоял очередь на Эхокардиограмму.
Эхокардиограмма - это как узи, только смотрят именно сердце. Желудочки, предсердия, вот это все. Эхо мне делала молоденькая девочка, вчерашняя студентка. Через минуту после того, как она приложила к моей груди аппарат, она позвонила по телефону и "Ань, ты лучше меня понимаешь, иди посмотри".
В этот момент я уже точно понял - пиздец.
"Боли в области груди есть? - нет. Перебои чувствуете в работе сердца? - нет. Аритмию? - нет, но судя по вашим вопросам, там не все идеально, да?".
Они с Аней крутили меня полчаса. Потом сказали одеваться. "Вам не повезло, вернитесь в кабинет врача" - грустно сказала мне девушка. " То, что вы там мне написали, лечат? - Лечат, но..".
Я дошел до кабинета и отдал результаты врачу. Она посмотрела на меня, вздохнула: "Илья, у вас инфекционный эндокардит. С таким диагнозом я обязана вызвать вам скорую. Посидите, подождите. Если повезет, отвезут в Склиф, у них там целое отделение этим занимается".
Почему в кардиоцентре больному с заболеванием сердца вызывают скорую, а не госпитализируют на месте, я не понимаю до сих пор.
Повезли не в Склиф, в обычную больницу, #71.
***
Меня милостиво не положили в реанимацию, сразу в палату. «Там лежачие бабушки, мужики после запоев и вообще, тебе там будет неуютно. Ты как чувствуешь-то себя вообще?»
Дежурная по реанимации сообщила мне, что ситуация тревожная, ходить дальше, чем до туалета, она запрещает, и что в ближайшие несколько недель в меня будут литрами лить лошадиные дозы антибиотиков. «Они мощнейшие, побочек куча, но других вариантов нет».
Оказалось, что у меня с рождения (с рождения) есть некоторая аномалия в сердце. Аортальный клапан двустворчатый, а у нормальных людей там три створки. С этим можно прожить всю жизнь долго и счастливо, а можно и нет. Такая аномалия опасна тем, что она подвержена осложнениям от инфекций. Ангина или вырванный зуб чреваты тем, что инфекция сядет прямо внутри сердца. И в случае ослабленного иммунитета начнет его уничтожать.
Я лежал, смотрел в потолок. Думал о том, что в Москве даже обычные больницы приличные. Новые койки, розетки у каждой кровати, в туалете есть бумага (я лежал однажды в больнице в Спб, там в туалет зайти было страшно). Над изголовьем кровати красная кнопка - нажмешь и воет сирена. На случай, если приступ - сестра проснется, прибежит, может и откачают.
На утро мне опять делали эхо, но уже чрезпищевое. Это как гастроскопия - глотаешь шланг, на конце шланга узи-аппарат, они прижимают его к пищеводу - так происходящее внутри сердца лучше видно.
10 минут мучений, стекающих из горла жидкостей из желудка и попыток выплюнуть трубку.
Ну что? Ничего, инфекция почти уничтожила два клапана из четырех, аортальный и митральный. Единственный выход - операция на открытом сердце. Вместо этих клапанов поставят протезы. Да вы не волнуйтесь, операция бесплатная, вы молодой, вам государство квоту легко даст. Наверное. И искусственные клапаны вам лучше, конечно, импортные поставить, чем наши. Да, и еще у вас помимо этого абцесс корня аорты, есть угроза прорыва. Да, это что-то вроде гнойника, только прямо в сердце. Прорыв? Ну, это риск того, что произойдет разрыв сердца. Не бойтесь, прямо сейчас этого не случится. Вас в любом случае, в настоящий момент на операцию не возьмут - курс внутривенных антибиотиков при эндокардите составляет от 4 до 6 недель. Можете возвращаться в палату.
***
Не скажу, что в этот момент я прямо забился в истерике. Что промелькнула жизнь перед глазами и вот все в этом духе. Я был спокоен, спал по ночам, смотрел на капельницу (почему эти 200 мл прокапывают 2 часа?), ел больничную еду, читал по книжке в день.
В телефоне тоже был гугл, теперь я мог вводить туда уже конкретный диагноз. Это сейчас идиотски прозвучит, но одна из первых мыслей, когда мне сказали что со мной - «о, прикольно, не рак, может и отскачу». Фактически радость.
Первое настоящее расстройство случилось, когда мне объяснили, что протезировать надо два, а не один клапан. Мне почему-то казалось, что один - не так страшно.
Потом меня огорчила википедия, сообщившая, что «Прогноз условно неблагоприятный, до введения в практику антибиотиков широкого спектра действия в большинстве случаев заболевание заканчивалось смертью, однако и сейчас в 30 % случаев наступает летальный исход».
70% же есть, что тогда условно неблагоприятного, а?
***
Две книжки Грэма Грина. Ноу лого Наоми Кляйн. Старик Огилви о рекламе. Биография Мао Дзэдуна. Биография Дэн Сяопина (оклемаюсь, рвану в Китай, решил я). Я читаю тут постоянно все, до чего раньше не доходили руки. Чтение помогает отвлечься от запросов в гугл на тему «сколько живут с протезированными клапанами сердца», «% летальных исходов при операциях на открытом сердце», «эндокардит прогноз».
Я узнаю, что, оказывается, Шварценнегер с протезированным клапаном уже лет 20. И что бывают механические протезы, а бывают биологические. У Шварца биологический, из свиньи. Я читаю его интервью. «Мне пришлось делать две операции подряд. После первой я на следующее утро пошел заниматься на велотренажере. Поспешил, там что-то повредилось. Ну, пришлось дать им еще раз положить меня на операционный стол».
Красавчик, - думаю. А вот футболист Нванкво Кану, нигериец, я его помню. Он выступал за лондонский «Арсенал» в моем детстве, когда я еще смотрел футбол и читал газету «Спорт-Экспресс». Тоже проблемы с сердцем, операция, протез, и он после этого еще играл в футбол!
Это вдохновляло. Правда, форумы пациентов кардиоцентров пестрели несколько иными темами. «Смерть во время операции, оперировала бригада хирургов такая-то»… Больше всего таких постов писали родители маленьких детей с врожденными пороками. Родителей было еще жальче, чем младенцев.
Да, про родителей - мама, конечно же, примчалась сразу и ездит в ежедневном режиме. Таскает фрукты и чтиво, осеняет меня крестные знамением, каждый раз спрашивает, может, не надо будет делать операцию? Может еще не точно?
Так проходят дни. Я целый день читаю книжку, ночью сплю, с утра и на ночь в меня вливают антибиотики. Мама с утра идет на утреннюю службу в монастырь, потом везет мне яблочки, потом идет на вечернюю службу в монастырь.
***
Я думаю о терапевте, прописавшем мне «тантум верде» в момент, когда уже была угроза разрыва сердца, и думаю о нем плохо. Я думаю, что к выбору некоторых профессий надо относиться как-то ответственней. Вот я пресс-секретарь, если накосячу, забью, сотворю чушь, вот что случится? Наверное, организация, где я работаю, может потерпеть репутационные риски, в крайнем случае - финансовые потери в связи с ними. Меня уволят, все останутся живы - в конечном счете, все это будет только моей проблемой. А терапевт, который поставил мне трахеит, у него будут проблемы? Его кто-нибудь уволит? Хорошо бы на него нашла бубонная чума, например, а какой-нибудь коллега прописал ему сироп от кашля, а. Я злюсь и стараюсь не думать об этом больше.
***
Но ладно этот докторишка. Но мне же четверть века, я был у разных врачей. Они меня заставляли показывать язык, мерили мне давление, слушали. Почему никто ни разу не выслушал в сердце никаких шумов, не выяснил, что у меня врожденная особенность и не сказал, чего бояться и как беречься? Почему-почему. Потому.
***
Со мной в основном лежат инфарктники. Юра, лет чуть за сорок, командует на мебельной фабрике, смотрит сериал Braking Bad на ноутбуке. К Юре каждый день приходит жена, и пару раз на неделе - сын-студент. Инфаркт перенес на ногах - «чё-то зажгло в груди, но жгло и жгло, полежал, отпустило, думал легкие, я ж курю по 3 пачки в день». Несмотря на перенесенный инфаркт, курить бегает и в больнице.
Еще один Юрий, даже Юрий Иванович, под шестьдесят, бывший военный, про род войск отвечает «в безопасности». Инфаркт был десять лет назад, но теперь еще диабет - надо смотреть, как там теперь с сосудами.
Еще мужик, его имя я сейчас не помню, потому что он все время молчал. Охранник, так и привезли на скорой в форме с надписью «охрана», тоже инфаркт, прямо на рабочем месте. Не помню уж, что он там охранял.
Я удивлялся, думал, что инфаркт это либо смерть, либо человек лежачий и потом ходить-говорить учиться. А мои ничего, живчики, ходят, обсуждают Украину, ругают местную стряпню, спрашивают, что я такой молодой в их ряды затесался.
Потом привезли еще одного молодого, Славика. Славик - шофер, возил цемент. До этого был дальнобойщиком где-то на юге, а вообще он с Молдовы. Стало плохо за рулем. Со Славиком долго непонятно было, что такое, даже врач не говорила ничего про диагноз, только уточнила, есть ли родственники в Москве. А потом девочка на узи спросила, где он будет вставать в очередь на донорское сердце? В Москве или по месту прописки в Ростове?
Славик хороший. Славик больше всего переживает, что ситуация такая, что с девушками ничего нельзя, ему ведь даже в туалете тужиться опасно. Славика жалко.
***
Через 3 недели антибиотикотерапии меня выписывают. Температура вроде сбилась и не поднимается выше 37. Микробные вегетации на клапанах ослабли. При этом уровень креатинина от антибиотиков такой, что меня выписывают с подозрением на образовавшуюся почечную недостаточность. Антибиотики при этом надо продолжать лить, рекомендация - «консультация кардиохирурга».
В России, если у вас гнойник в сердце, никто не повезет вас из городской больницы в операционную, просто выпустят на улицу и все. Вы сами должны найти центр, хирурга, получить квоту на операцию от государства, ну или найти денег, если хочется, чтобы резали немецкие или израильские врачи.
***
Как бы там ни было, я оказался дома. Впервые за 3 недели нормально помылся (в 71-ой двери ни в душевых, ни в туалетах не имели шпингалетов или других возможностей закрыться - вроде как на тот случай, что если пациенту станет плохо, медперсоналу не надо ломать дверь), поспал на своей кровати, погладил кошку, обнял свою женщину.
Что будет дальше, непонятно. Я скачал с сайта Бакулевки презентацию на английском, типа отчет, % летальных исходов на операциях разной сложности. Мне светила то ли высшая категория сложности вмешательства, то ли то, что шло перед ней. Несмотря на это, по презентации выходило, что из 100 человек на столе в качестве трупиков остаются всего трое. Правда, было непонятно, как долго живут остальные 97 и каково им при этом.
Я посмотрел фильм «Достучаться до небес», много лет назад он мне нравился, а сейчас нет. Потом фильм «Пока не сыграл в ящик». Он менее известный, но на похожую тему: один бедный, другой богатый, у обоих онкология и жить считанные деньки. Главный герой там составляет список. Список того, что надо успеть сделать, пока не оказался в гробу. Татуировка, прыжок с парашютом, какая-то другая фигня. Я сел и решил, что когда врачи меня отремонтируют, мне тоже нужен список того, что требует неотложного выполнения. Я взял листок, поставил цифру 1. Первым написал «Жениться». Это было логичным - Даша ходила ко всем моим врачам, надо было ее как-то представлять, в такой ситуации говорить «моя девушка хочет у вас уточнить..» казалось глупым. А жена - все серьезно, понятно. Так что это даже не пункт, а обязательная программа, я ее все равно уже по-другому и не называл.
Дальше давалось сложнее. Что включить в список? Ну, вот я всегда хотел нормально поработать журналистом, но так и не поработал, это ставить? Я с детства играл в шахматы, в 7 лет обыгрывал отца-перворазрядника, может написать «получить КМС по шахматам»? Что еще? Написать книгу? Совершить кругосветное путешествие? Все казалось какой-то дребеденью для такого пафосного перечня. В итоге так ничего и не придумал, в списке из бесспорного осталось «жениться», программу эту я выполню.
***
Зато теперь я могу порекомендовать хорошего кардиолога. До болезни я даже не представлял, что значит найти толкового врача. В итоге самый профессиональный человек оказался доктором из районной больницы г. Таруса (15 000 человек населения, город в километрах 70-ти от Калуги).
Максим Александрович - такой удивительный человек, помимо врачевания он пишет художественные книги про русскую жизнь, основал издательство медицинской литературы, а еще он такой доктор, к которому в Тарусу едут показать свое сердце из Москвы.
«Илья, дело сложное, но справимся. Я еще отправлю ваше эхо друзьям в Бостон, проконсультируюсь с ними и позвоню вам» - представляю, что чувствуют тарусские старушки, если врач им такое говорит.
Про МА есть статья в Википедии
https://ru.wikipedia.org/wiki/Осипов,_Максим_Александрович
и выпуск «Школы злословия», погуглите, если любопытно, он великий (Доктор Осипов, не выпуск ШЗ).
***
С отцом я в последний раз общался лет 6 назад. Мы о чем-то в очередной раз поругались по телефону. Я больше не звонил, он тоже. Оказалось, беда способствуют налаживанию родственных связей. Папа находит каких-то врачей в военно-медицинской академии, правда считает, что мои беды не медицинского характера, а это проклятье или что-то вроде того.
Потом, после операции, он будет сидеть у меня в палате, расскажет про Чернобыль, про то, что сам рос без отца и почему так, про то, что «самое главное победить этот страх, а помереть проще всего и это всегда успеется».
Блин, почему для того, чтобы в первый раз в жизни нормально по-человечески поговорить с родителем, надо чуть не сдохнуть?!
***
В итоге Бакулевка. Я сдаю все анализы и собираю бумажки, в Питере тупят с квотой (ее должно выдавать подразделение минздрава по месту прописки). Даша звонит туда и представляется сотрудником Бакулевского центра, орет, подтверждение квоты присылают. 5 вечера, меня наконец госпитализируют.
Через 15 минут в палату заходит человек «Илья, привет, я завтра буду анастезиологом на твоей операции. Ну да, тебя же завтра первым, в 9 утра увозят, тебе не говорили еще? Ну вот. Ты сколько весишь? Аллергии нет? Хорошо. Бороду сбрей. И вообще везде, где есть волосы, сбрей их, только на голове оставь. Все, удачи».
Потом ко мне заходит один врач. Потом второй. Нет ли хронических заболеваний? Были ли сотрясение мозга? Были, как, когда? Подрались? Ох, хорошо, предупредим сестер в реанимации.
Потом подписать бумажки. На все готов, режьте, при любом раскладе претензий не имею. Да, прошу поставить мне импортные протезы клапанов, готов их стоимость оплатить.
Дальше хирург. Еще раз слушаю, что ситуация не радужная, операция сложная, объем работы большой. «Выспаться, помыться, завтра с утра слушаться врачей. Как увидел врача - сразу слушайся. С утра уколят приятным, повеселеешь, а пока иди на клизму. Вы мама? Мама, завтра в 9 увезем, в час дня подходите к кабинету, расскажу, как прошло».
(Хирург В.А. Мироненко, забегая вперед, тоже великий).
Мама приносит бритву, я иду в душ, провожу эпиляционные мероприятия. Почему-то почти не нервничаю. Рад, что уже завтра все случится. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. На ночь заставляют выпить таблетку - я уверен, что снотворное-успокоительное. Дрыхну как младенец.
***
Потом разбудят, скажут раздеться голышом. Положат на каталку, введут укольчик. Никакого дурмана и наркотического опьянения - обманули. Потом медсестра прет каталку, а ты лежишь и смотришь в потолок. Мама сказала повторять «Господи, помоги». Я, вроде, повторяю, но отвлекаюсь. Лифт, долго куда-то едем. Коридоры, еще коридоры, какие-то двери. Наконец, операционная. В операционной холодно, как в морозилке. С потолка слепят огромные прожекторы. Появляется лицо уже знакомого анастезиолога.
«Илья, как дела?»
Не помню, успеваю я ответить или нет, вырубаюсь.
Я смотрел много американских фильмов, там это частый сюжет - хирурги спасают главного героя. А ему в этот момент что-то мерещится. Море там, какие-то люди, путешествие во времени. В сериале «Сопранос» Тони пока резали, его видений на два эпизода хватило. У меня не было ничего. Просто отключился, темнота, потом проснулся. Может и к лучшему.
А что со мной творилось в неспящем мире, я и так знал. Я слишком много мегабайт про это прочел, мне не нужно было это видеть. Сначала подействует снотворное. Введут наркоз. В район ключицы воткнут центральный катетер. Ассистент хирурга аккуратно разрежет все мои ребра и кожу, вскроет грудную клетку. Сердце перестанет биться - его остановят. Заработает аппарат искусственного кровоснабжения, в легкие уже воткнута трубка для вентиляции. Температура тела опустится до 30 градусов. Хирург скальпелем разрежет оболочку сердца. А дальше уже 50 на 50 - половина зависит от хирургов, половина от Господа Бога.
***
Когда я просыпаюсь в реанимации, кажется, что операция еще идет. Какие-то люди бегают, кто-то что-то говорит. Вокруг мерзкое пиканье аппаратов. Слышал, что в реанимации у операционных эйфория. Типа «Ура! Я живчик! Всем шампанского!» Это бред. Просто сначала ты можешь моргать. Потом повернуть шею. Потом поднять руку. Но чувствуешь тело плохо. А еще бешено, просто невероятно хочется пить.
Ко мне подходит медсестра. Я спрашиваю у нее, идет ли еще операция. Нет, ты в реанимации, все хорошо. То есть я жив? Да, вы все это спрашиваете, прекратите. Жив конечно, а пить не дам, нельзя.
Когда выясняешь, что все в порядке, хочется хорошенечко отрубиться еще на сутки, но не дают. «Не спать, не спать, открывай глаза». Не знаю, почему. Но после выхода из наркоза я потом не смогу уснуть трое суток.
Через какое-то время меня перевозят в палату. В палате причитает мама. Наркоз постепенно проходит и начинает болеть, кажется, все. Лежать неудобно. К центральному катетеру подключено 5 капельниц, «кардио-тоник». На груди заплата бинтов. На шею повязан внешний кардиостимулятор - проводки от него отходят в меня и ведут куда-то внутрь, я терминатор. На кардиостимуляторе два тумблера - если моему сердце вздумается остановиться, оно будет стучать от устройства. Врач проверяет, работает ли стимулятор - и сердце вдруг начинает быстро-быстро колотиться, а потом выключает тумблер. Вроде и с выключенным ок, бьется. Из под ребер прозрачные трубки дренажа - по ним стекает что-то кровавое после операции, так должно быть, лишнее, наверное.
В довершение всего, в член воткнут мочеиспускательный катетер - приятных ощущений он не добавляет.
Мама рассказывает, что когда пришла к 12 к кабинету хирурга, его не было. Прогноз по времени не удался - меня оперировали с 9 утра до 6 вечера, девять часов.
Но это ладно, что нам пуля, если штык не берет. Самое чудовищное испытание, которое мне предстояло в ближайшие дни - жажда.
Из-за угрозы отека сердца после операции разрешили пить 800 мл воды. При этом через капельницу шарашат мощные мочегонные. Для понимания: это вы выпиваете 800мл, а выделяете литра три.
Пить хочется всегда и невыносимо. Язык прилипает к нёбу, говорить тяжело. Мысли сводятся к тому, что хорошо бы, когда все кончится, напиться дома холодного кваску. Или лимонаду. Или просто воды.
Даша и мама, которые дежурят со мной по очереди, дают мне пить в крышечках от бутылок. «Уже 10 вечера, а до утра осталось триста грамм воды, Илья» - Даша наслушалась историй про сердобольных жен, напоивших своих мужей и отправивших их обратно в реанимацию, она ведет себя правильно.
Зато есть не хочется совсем ничего. Кроме таблеток - в длинной таблетнице, разделенной на отделения утро-обед-вечер-на ночь всего 17 штук разных колес.
В общем, первые дня три после операции были специфическими. Лежишь в проводах и трубках, не можешь уснуть 70 часов кряду, думаешь о воде.
***
А еще я тикал. Как будто съел швейцарские часы. Тик-тик-тик-тик, на всю комнату. Это протезы - сейчас они уже обросли мясцом, перестали шуметь.
Врач говорит, что с моими двумя железными (или из чего они?) болтами можно жить припеваючи, но есть нюансы. Нужно ежедневно глотать таблетки, разжижающие кровь. Прописано пожизненно. Если не пить - в клапанах образуются тромбы и досвидос, тромбоз, летальность, чистилище. А если слишком разжижена кровь - кровотечение, досвидос, далее по прежнему списку.
После операции, кстати, моральное состояние значительно хреновей, чем до. Мысли про «а почему все это именно со мной» наконец добираются до головы. «А что если…» и тысяча если.
От мыслей стараешься отвлечься.
Если-если. Хуесли.
Надо жить, все делать правильно, а там как повезет. Кирпич на голову может упасть любому, в моем случае просто % по теории вероятности возрастает. Потом я еще пару раз вспомню путь на каталке до операционной, единожды даже прослежусь, посоветую Даше бросить меня и найти себе здорового парня, а потом как-то успокоюсь и приду в себя.
***
Прошлое день рождения я отмечал в Берлине. Ездили в Трептов-парк, ели сосиски, еще я сфотографировался на фоне уорхоловского портрета Мао. В этот раз пришлось справлять в палате.
В честь праздника я выпил наконец стакан кваса, мне подарили шагомер - теперь уже можно выбираться в коридор и ходить, правда, капельницу еще не сняли, но она на колесиках и я качу ее рядом с собой.
Палата на 8 этаже, из окна видно рублевское шоссе и парковую зону вокруг. Вид хорош. Ближе к ночи - салют. Я родился 9 мая, страна отмечает победу над фашизмом. Красные и желтые огни. Красиво. Салют - это же всегда какой-то финал, завершение истории, окончание. Пора было возвращаться к мирной жизни, домой.
***
Сейчас все в порядке.
/ Илья Александров